Черная кровь ноября - Яна Витт

отвращение отталкивает ее от существа чуждого вида.

Его глаза… Прозрачная светлая зелень, притягивающая внимание. Если долго-долго смотреть в них, то кажется, что вокруг все заливает солнечным светом и пахнет весной, травой, молодыми липовыми почками. Кристина любила обдирать их с веток по дороге из школы и перекатывать во рту, ощущая клейкую пряную свежесть. И сейчас почувствовала тот же вкус на языке. И еще немного – горечь одуванчикового сока.

Светлые волосы, разметавшиеся по худым плечам. Бледная кожа, полуобнаженное тело.

Он был в белых – когда-то белых – джинсах. Босиком. И не смущался – абсолютно.

Он протянул руку сквозь решетку, и там, где она прошла через дрожащий воздух, кожа начала лопаться и сползать кровавыми ошметками. Но кровь… Кровь была не человеческой. Не красной.

Она была золотой.

Кристина с трудом вдохнула застрявший в горле воздух.

– Сделай два шага. Ровно, – сказал он.

Она завороженно подчинилась. На изувеченную руку было больно смотреть – но кожа обгорала, вспучиваясь пузырями, – и нарастала снова. Оторвать взгляд оказалось невозможно.

– Я Киндеирн, Кровавый Король. Истинный фейри. Правитель мира. Когда-то.

– Он держит тебя здесь… – Кристина узнала его. Мельком видела на ступеньках Думы, перед тем как они поехали в загс. – Зачем? Кто ты? Что ты? Почему… я чувствую тебя… так.

«Будто хочу броситься в твои объятия, раствориться в свете глаз, позволить сделать с собой все… все то, что делал Алексей, но теперь – с наслаждением».

Кристина не сказала – подумала. Но он посмотрел на нее так, что стало понятно – ему это очевидно.

– Ему хочется думать, что он победил.

– Ты ведь можешь выбраться отсюда? – Пока Кристина задавала вопрос, поняла – может.

– Могу, – кивнул он. – Но сначала хотел увидеть тебя.

Шипение сгорающей кожи и запах мгновенно гниющей плоти почему-то не перебивали фантомный аромат молодой травы и одуванчикового сока. Кристина была благодарна странной магии.

Магии?

– Ты – бог? – спросила она.

Не могла не спросить.

Ведь торжественная радость, что пела сейчас в сердце Кристины, раньше приходила к ней только в церкви. И то нечасто – в пасхальное воскресенье, да иногда летним днем, когда она уезжала в парк, пряталась ото всех, забираясь на холм повыше, и долго стояла, слушая гудение пчел, чувствуя ветер на коже и мощь теплой земли под босыми ногами.

В этот момент она и ощущала радостную благодарность Создателю, который сотворил мир столь невероятным и чудесным.

– Немного, – отозвался Киндеирн, странный мужчина с золотой кровью.

– Нет! – возразила Кристина. – Это грех!

Священные книги предупреждали: тот, кто придет и будет называть себя богом, – врет.

– Да, я грех. – Киндеирн перевернул ладонь вверх и потянулся к Кристине. – Точнее – все то, что вы считаете грехом.

Кристина спрятала руки за спину: жаль, она не может сковать их, чтобы не поддаться искушению.

Киндеирн усмехнулся и опустил ладонь ниже, направляя к животу Кристины. Ее замутило – резко, неприятно.

– Тшш… – прошептал он. – Стой. – И отдернул руку, сжимая что-то в кулаке.

Что-то, истекающее багряными каплями крови.

Кристина согнулась пополам от острой боли.

– Что… – Она прижала пальцы к животу, где теперь ощущалась пустота размером с черную дыру.

– Твой сын. – Сквозь тошнотворную муть она услышала холодный голос, искрящийся, как родник в глубине леса. – От него.

Шипение сгорающей кожи усилилось.

Или Кристине просто показалось?

Она медленно выпрямилась, сквозь выступившие слезы глядя на Киндеирна.

Оба монстры. Оба.

Но она не успела уйти. Узкая ладонь Киндеирна опять впечаталась в самый низ живота – и новый укол, но не боли, а жара, заставил внутренности перевернуться.

Она отшатнулась, но было поздно.

– Теперь внутри тебя дочь. – Он шагнул назад, отдергивая руку и прижимая ее к груди, словно та болела. Похоже, он побледнел, хотя в сумраке подвала сложно было сказать наверняка.

– Чья? – спросила Кристина, ощущая внутри себя горячее солнце. – Чья?!

– Твоя, Айна. Теперь только твоя.

43. Ирн

Где-то далеко, пока еще на краю мира, очень тихо, незаметно – ни для кого, кроме Ирна, – зазвучала песня Барда. Ломаный ритм, провисающие части мелодии, скучные перебивки. Несовершенная песня перемен. Начало.

Бард приходит в мир, чтобы его изменить. Здесь его не было слишком давно – и сперва он должен раствориться, настроиться, стать плотью от плоти его, сочинить мелодию, которая станет двойником реальности.

И только потом начать менять.

Бардов уважали даже фейри – хоть и не было в них ни плоти, ни крови волшебного народа. Но вечен истинный дух тех, кто играет в реальность.

В этот раз Ирну пришлось помочь рождению Барда – дать ему свой голос и свои глаза.

Сын где-то там, в волшебных холмах фейри, покрытых изумрудной травой, неловко трогает струны гитары, дует в капризную свирель так, что лопаются щеки, стучит ладонями по барабану, еще не понимая, какому ритму подчинить голос.

Лотта тоже слышит рождение новой песни. Она морщится – в три года она и то лучше играла на детском ксилофоне.

– Тише, – говорит светловолосый парень, который входит в огромный холодный зал, где она в одиночестве завтракает за длинным столом. – Он научится.

– Ты кто? – спрашивает королева Севера настороженно.

– Он назвал меня Синее Небо Запада. Понятия не имею, что это, – отвечает парень. – Но я умею вот так… – Он встряхивает ладонями, и с кончиков пальцев начинают сыпаться крошечные заостренные перья: вперемешку – белые и черные.

Они летят на пол и вонзаются в гранитные плиты, словно те сделаны из мягкого дерева.

– Класс! – радуется Лотта. – А потом что?

– Пока не понял.

– Овсянку будешь? – предлагает Лотта.

– Лучше тост с авокадо, – уточняет парень и садится на противоположном конце стола.

Только Ирн знает, зачем эти двое сошлись сегодня вместе.

Грядет большая битва.

Ирн улыбается.

Большая битва – и большая победа.

Сегодня мир изменится необратимо.

В сущности, Ирн уже победил.

Враги, убившие Айну и заманившие его в ловушку, мертвы. Без него они не справились с напирающим на их реальность миром людей.

Сердце магии нашлось – и оно бьется, находится рядом, в двух шагах. Каждый раз, когда Алексей позволяет ему увидеть свет, сердце становится сильнее, Ирн – тоже.

Айна… Ее не вернуть, но ее кровь – протяни руку.

Когда смертная вошла к нему, огонек силы Айны едва теплился в ней, но Ирн заменил сына Алексея на дочь самой Кристины, и кровь умножилась.

Теперь Кристина пахла сладко и темно, напоминая умершую возлюбленную так сильно, что Ирн едва сдерживался, чтобы не схватить ее и притянуть к себе. Да и не давал себе воли только