Спасти империю! - Алексей Фомин

– Да я, собственно, и не настаиваю, – заскромничал Валентин, – чтобы вот так вот сразу… Я бы с удовольствием и тексты вначале поизучал под руководством мудрого учителя. Ведь должен же быть учитель, ваше величество? Верно я говорю?

– Верно. Сегодня я буду твоим учителем.

– А завтра?

– При чем тут завтра? Ты хотел задать вопросы о планах моих недоброжелателей. Так задавай сегодня.

– Но я хотел бы и приступить к изучению священных текстов. Под руководством учителя.

– Посмотрим… – нехотя выдавила из себя царица.

– Ваше величество, – продолжал давить Валентин, – сегодня я поговорю с царевичем и узнаю его планы на ближайшее будущее. Должен же я прийти сюда, чтобы рассказать вам об этом!

– Пожалуй, – согласилась она.

– Мы с вами завтра согласуем нашу общую позицию и решим, в каком именно направлении мы будем двигать сознание и чувства царевича. Верно?

– Верно.

– Так почему бы и тексты заодно не поизучать?

– Завтра посмотрим. Но… Я не понимаю… Ты что же, не хочешь начинать изучение с общения с высшими силами?

– Что вы, что вы, ваше величество! Я просто заранее на завтра договариваюсь.

– Завтра будет завтра. Сядь вон там. – Она указала на стул, стоящий в дальнем углу комнаты. – Подай ему… – Она сделала знак девице, приведшей сюда Валентина и застывшей в дверях как изваяние во все время его диалога с царицей.

Валентин послушно сел на указанный ему стул и тут же получил от девицы серебряную чашу, такую же, как и стоявшие перед всеми, кто собрался в этой комнате. На первый взгляд чаша была наполнена мелко нарубленной соломой. Девица, сунувшая чашу ему в руки, вышла из комнаты и через пару мгновений вернулась, держа в руках зажженную лучину. Она поднесла лучину к царицыной чашке, потом пробежалась по кругу, зажигая содержимое чаш окружающих царицу девиц. В последнюю очередь она подожгла сухую смесь в чаше у Валентина и, покинув комнату, закрыла за собой дверь.

Солома сначала вспыхнула, но, когда огонек разросся, охватив всю чашу, тут же погасла. Оставшаяся в чаше зола принялась дружно чадить. Кудрявый столб белого дыма потянулся от чаши к потолку. Точно такие же дымы поднимались над чашами царицы и окружавших ее девиц. Царица заговорила, громко и отрывисто произнося непонятные слова:

– Элохим… Нефелим… Зохар… Хокма… Даат… Бина… Гаскала… Маскилим… Зохар… Гаскала… Маскилим…

По всей комнате сразу распространился тяжелый сладковатый дух. «А-а… – тут же сообразил Валентин. – Знать, в чаше была не простая солома. Опять конопля… Вот вам и все просвещение! Наркоманы хреновы! Накурятся анаши до опупения – вот им высшие силы и мерещатся». Валентин порыскал взглядом по сторонам и, обнаружив в пределах досягаемости серебряное блюдо с орехами, стоящее на комоде, накрыл этим блюдом свою чашу.

Царица уже перестала выкрикивать волшебные слова. Она, как и ее товарки, сидела сгорбившись, чуть ли не уронив голову в дымящую перед ней чашу. «По-моему, им уже очень хорошо», – решил Валентин. У него у самого от этого сладковатого дурмана уже начинала кружиться голова. Он подождал для верности еще с минуту и вышел из комнаты. Ни царица, ни другие девицы даже не дернулись в его сторону.

Коридор был пуст. Лучшего случая для вылазки и не придумаешь. Несомненно, Валентин понимал, что это авантюра. Мужик, болтающийся по зданию, в котором обитают одни женщины, не может остаться незамеченным. К тому же за какой из множества дверей ему искать пресловутого мага? Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Валентин приоткрыл одну дверь, заглянул внутрь. Пусто. Следующую – пусто. Следующую – черт, судя по роскоши обстановки, это спальня царицы. Сюда бы ему вообще незачем соваться. Если застукают здесь, обвинят в каком-нибудь злоумышлении либо на жизнь, либо на честь царицы. Неизвестно, что хуже.

До следующей двери идти пришлось далеко, да еще и за угол завернуть. Заглянув туда, он обнаружил что-то вроде кастелянской. По стенам длинной узкой комнаты стояли стеллажи, заваленные стопами постельного белья. Он уже хотел закрыть дверь, как вдруг из-за одного из стеллажей выглянула девушка и, увидев Валентина, ойкнула.

Это была та самая девушка, которая зажигала «солому» в чашках.

– Царица велела привести учителя, – ляпнул он первое, что пришло на ум.

– Вам, сударь, нельзя одному здесь…

– Потому вот и зашел к тебе.

– Идите за мной, сударь. – Она повела его по коридору, поднялась по лестнице еще на этаж и, остановившись перед дверью, сказала: – Вот.

– Ты иди, мне с учителем поговорить надо. На обратном пути я зайду за тобой, – велел Валентин и исчез за дверью.

В маленькой комнатушке, в которой только и умещались что узкая кровать и небольшой стол с двумя стульями, сидел мужик с ухоженной шкиперской бородкой, но без усов. Его большие костлявые кулаки лежали на столе. В одном кулаке он держал длинную дымящуюся трубку, а вторым сжимал ручку огромной, величиной с добрый жбан, глиняной кружки.

– Доброго здоровья, сударь! – поздоровался Валентин с незнакомцем.

Услышав голос, тот поднял опущенную на грудь голову и повернулся в сторону Валентина.

Между полузакрытыми веками белели белки его глаз. Он поднял руку, поднес трубку к губам и, затянувшись, выпустил к потолку клуб дыма. На какое-то мгновение между веками показались его зрачки.

– Я есть Елисеус Бомелиус. Из Голландия… Ты кто?

Рука с трубкой опустилась на стол, и поднялась рука, держащая кружку. Голландец отхлебнул из нее и со стуком поставил на стол. «Вот она откуда, конопля-то, – сообразил Валентин. – Обдолбанная Голландия! Они, оказывается, и в шестнадцатом веке на этом деле специализировались!»

– А я русский царь Иван! – заявил он. – Ты маг?

Зрачки голландца вернулись на место.

– Д-да? Ц-царь? А я есть маг… – И зрачки вновь закатились под верхние веки.

Валентин подсел к столу и без особого труда освободил мага и от трубки, и от кружки с пивом.

– Эй, эй… – Валентин потряс мага за руки. – Скажи мне, ты знаком с пастором Веттерманом? – То, что голландец был под кайфом, обнадежило Валентина. В таком состоянии маг мог выболтать весьма важные сведения, которых ни за что из него не вытащить, когда он будет трезв. – Эй, эй, не засыпай! Говори, Елисей, говори!

Зрачки голландца снова показались из-под век.

– Веттерман…

В этот момент дверь комнаты распахнулась, и в комнату ворвались две охранницы. Они навалились на Валентина и, заломив ему руки, потащили на выход.

XI

Царицыны охранницы, так называемые амазонки, оказались сильны и проворны, как сто чертей. Как ни брыкался Валентин, но вырваться из их цепких лап ему не удалось. Так с завернутыми за спину руками и довели его до дверей и выставили из терема, как ни орал Валентин, что он царицын гость, что она его за учителем послала и тому подобное.

Под насмешливыми взглядами двух других валькирий, стерегущих вход в терем, ему оставалось только поправить на себе одежду и отправиться домой. А ведь все начиналось так здорово, так многообещающе… И с царицей общий язык удалось найти, и черного мага разыскать. И маг этот самый как раз под кайфом оказался, только раскалывай его… Но, видимо, эта симпатичная девчушка, приведшая Валентина к магу, его и заложила. Царица здесь ни при чем, она сейчас с высшими созданиями общается, и, судя по принятой ею дозе, прообщается до самого вечера. Выставить же вон незнакомца – это инициатива этих здоровых дурищ-охранниц.

По дороге домой Валентину оставалось лишь утешать себя мыслью о том, что начало положено, и это – главное. Завтра он вновь заявится к царице и не мытьем, так катаньем добьется от нее разрешения общаться с Бомелием. А уж в том, что ему удастся разговорить голландца и вытащить из него нужную ему информацию, Валентин не сомневался.

Василиса уже ждала его дома, но по интересующему Валентина вопросу мало что могла ему поведать. Вчера Иван, как и предвидел Валентин, лыка не вязал, да и сегодня был немногим лучше.

– Когда я уходила, – рассказывала Василиса, – он только и смог, что в плечо мне ткнуться. Ни бе, ни ме, ни кукареку, ни слова, ни полслова, только башкой трясет да кулаками глаза трет. Я его рассольчиком напоила, бруснички моченой ему дала, а он после этого опять спать завалился. Не знаю… Может, к обеду и оклемается чуток. А не получится у тебя поговорить с Иваном сегодня – так я ночью у него все про эту женитьбу вызнаю. Не беспокойся, Михайла, будет тебе что завтра царице рассказать.

Да, неудачный сегодня день получался у Валентина, все важное откладывалось на завтра. Но только Валентин собрался наконец-то позавтракать сегодня, как вновь появился посыльный из дворца. На этот раз Валентина срочно требовали к Никите Романовичу.

Никита Романович был не один. Человека, присутствовавшего у него в кабинете, Валентин никогда раньше не видел, но опознал его сразу же. Уж очень он был похож на своего старшего брата, царя Иоанна, ставшего Блаженным. Такой же высокий, с удлиненным благородным лицом, горбоносый… Но, в отличие от Блаженного, был он не столь широкоплеч, не так крепок телом, что ли…