Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций - Игорь Данилевский

государств с жесткой системой организации вертикали власти, я бы тоже не стал. Удельная система вовсе не была неодолимым препятствием для организации совместных выступлений вооруженных сил нескольких княжеств. Примеров тому достаточно много, хотя вспоминать их, как правило, не любят.

Так, в 1168 г.

«…посла Ростислав к братьи своей и к сыном своим веля им всим совокупитися оу себе с всими полкы своими. И приде Мьстислав из Володимеря, Ярослав барт его из Лучьска, Ярополк из Бужьска, Володимер Андреевич, Володимер Мстиславич, Глеб Гюргевич, Рюрик, Давыд, Мьстислав, Глеб Городеньский, Иван Ярославич сын и Галичьская помощь. И стояша оу Канева долго время, дондоже взиде Гречник и Залозник. И оттоде взвратишася в свояси»

Под 6678/1170 г. в той же Ипатьевской летописи фиксируется не менее впечатляющий совместный поход русских князей на половцев:

«…В лето 6678. Вложи Бог в сердце Мстиславу Изяславичу мысль благу о Руской земли, занеже ее хотяше добра всим сердцем. И съзва братию свою, и нача думати с ними река им тако:…Братье! Пожальте си о Руской земли и о своеи отцине и дедине. Оже несут хрестьяны на всяко лето оу вежи свои. А с ними роту взимаюче, всегда переступаюче. А оуже у нас и Гречьскии путь изъоттимают, и Солоныи, и Залозныи. А лепо ны было братье, възряче на Божию помощь и на молитву святои Богородици, поискати отец своих и дед своих пути и своеи чести. И угодна бысть речь его преже Богу и всее братье, и мужем их. И рекоша ему братья вся:…Бог ти, брате, помози в том. Оже ти Бог вложил таку мысль в сердце, а нам даи Бог за крестьяны из за Рускую землю головы свои сложити и к мучеником причтеном быти. Посда же Чернигову к Олговичам всим и к Всеволодичема, веля им быти всим оу себе. Бяху бы тогда Олговичи в Мьстиславли воли, и вим оугодна бысть дума его, Мьстиславля. И съвъкупившеся вся братья Киеве: Рюрик и Давыд, полк весь… и Всеволодичя Святослав, и Ярослав, Олег Святославич, брат его Всеволод, Ярослав из Лоучьска, Ярополк, Мьстислав Всеволодович, Святополк Гюргевич, Глеб ис Переяславля, брат его Михалко и инии мнози, възревше на Божию помощь и на силу честнаго хреста, и на молитву святие Богородици. И поидоша ис Киева месяца марта в 2 день в день субботныи середохкрестьное недели»[282].

В 1173 г. Андрей Боголюбский организовал грандиозный поход на попытавшийся выйти из-под его влияния Новгород:

«…В лето 6681 Андреи…посла сына Мьстислава со всею дружиною и со всими полки Ростовьскыми и Суждальскими и Рязаньскые князи посла, и Муромьскыи князи посла с полки, и Бориса Жирославича, воеводу своего на Романа на Мьстиславича, к Великому Новугороду. И толико бысть множество и вои, яко и числа нетуть. И пришедше толко в землю их, много зла створиша: села взяша и пожгоша, и люди иссекоша, а жены и дети, имения взяша, и скоты поимаша. И придоша же к городу…»[283].

Однако еще более яркий пример такого рода представляло собой нашествие русских князей под командованием того же Андрея Боголюбского на враждебный ему Киев в 1174 г.:

«…Андреи… вьзострися на рать и бысть готов. И послав, собрав вои свое: Ростовьце, Суждальцы, Володимерци, Переяславьци, Белозерце, Муромце и Новгродце, и Рязаньце. И сочтав е, и обрете в них 8 тысяч. И посла с ними сына своего Юрья и Бориса Жидиславича воеводою, казав им Рюрика и Давыда, веля им изьгнати из очины своеи <…> Идущим же им мимо Смолнеск, казал бо бяшете Романови: Пусти сын свои Смолняны. Тако Роман нужею пусти сын свои Сьмолняны на братью, хотя ся обьявити, бяше бо тогда в руках его. И Полотьскымь князем поити повеле всим, и Туровьскымь, и Пиньскымь, и Городеньскымь. И пришедшим им ко Ольговичемь, и совокупившимся им обоим противу Кыеву. Ту же придоша к ним Дюрдевича Михалко, и Всеволод, и Ростиславича Мьстислав, Ярополк Глебовича, и Переяславьци вси»[284].

Как видим, столь масштабные военные предприятия, в которых принимали участие буквально все русские земли (за исключением, естественно, той, на которую нападали), не были редкостью в период раздробленности.

Нельзя не учитывать и того, что монгольская армия была блестяще организована и прекрасно вооружена. Следует помнить и о том, что западный поход Батыя обеспечивался всеми ресурсами Великой Монгольской империи, захватившей к тому времени Северный Китай, южную Сибирь, Среднюю Азию, Закавказье, Ближний Восток, значительную часть Индии.

И все-таки главное, видимо, было в другом… Быть может, приблизиться к пониманию интересующих нас событий поможет образная система, сохранившаяся в летописных описаниях нашествия?

Вернемся, однако, к тексту Ипатьевской летописи.

В представлении южнорусского летописца Татары народ, наделенный многочисленными отрицательными качествами. Главное из них лесть. Как вполне справедливо отмечает В. Н. Рудаков,

дважды при описании татарского взятия Рязанской земли книжник указывает, что ордынцы князя и княгиню…изведоша нальсти… и убиша, а…всю землю избиша; при осаде Владимира Батый с…льстью обращается к горожанам, а епископ Митрофан молится о том, чтобы паства не…убоялась прельщения нечестивых; рассказывая о мужестве обороняющих Козельск горожан, книжник подчеркивает, что…словесы лестьными не возможно бе град прияти; осадив Киев, татары…хотя прельстити горожан, но те их…не послушаша. Вообще, практически все военные победы достаются…татарам не столько благодаря их многочисленности, сколько за счет их…лести, за счет умения…прельстить. Подобное наблюдение позволяет исследователям делать вывод о том, что в восприятии летописца…успехи татар были вызваны не столько их силой, сколько коварством и вероломством[285].

Упоминания льстивости ордынцев оборачивались в глазах автора и его потенциальных читателей в дополнительную негативную характеристику иноплеменных. Дело в том, что слова льстивый, лестный означали не только коварный, являющийся хитростью, имеющий целью обманы, лживый, обманчиво влекущий, таящий в себе опасность, пагубный, но и антихриста[286]. По наблюдению В. Н. Рудакова,

в текстах Священного Писания, знакомство с которыми летописец демонстрирует столь охотно, льстивость, коварство суть неотъемлемые черты тех, кого называют…нечестивыми.

Основанием для такого вывода служат соответствующие упоминания:

уста его [нечестивого] полны проклятия, коварства и лжи; под языком его мучение и пагуба[287],

во время прихода в город нечестивого

обман и коварство не сходят с улиц его[288];

человек лукавый, человек нечестивый ходит со лживыми устами[289];

помышление праведных — правда, а замыслы нечестивых — коварство[290];

нечестивый народ придет без шума и лестью овладеет царством, а поступающих нечестиво против завета привлечет к себе лестью[291].

Число подобных примеров можно было бы продолжить.

С такой трактовкой перекликаются слова Ефрема Сирина о том, что во времена, когда исполнится нечестие мира, антихрист духом мести будет искушать людей и обольщать мир своими знамениями и чудесами по попущению Божию. В этой ситуации, пишет В. Сахаров, великий подвиг нужен для верных, чтобы устоять против совершаемых обольщений[292].

В то же время в Ипатьевской летописи отсутствуют популярные, как мы убедились ранее, характеристики нашествия безбожных как кары Господней за грехи наши. Недаром А. Ю. Бородихин отмечает, что в Ипатьевском варианте Повести о Батыевом нашествии отсутствуют

развернутые объяснения всеобщей беды в духе религиозной дидактики, обращенной с призывом к покаянию[293].

Рассказ о нашествии у южнорусского летописца (во всяком случае, на первый взгляд) предельно лапидарен и конкретен. Тем не менее в нем присутствуют вполне определенные этические характеристики. В частности, по наблюдению В. Н. Рудакова,

в Ипат. борьба с ордынцами выглядит как наиболее предпочтительный способ поведения[294].

Об этом, в частности, свидетельствуют эпизоды о взятии Татарами Владимира-на-Клязьме и Козельска, несомненно противопоставленные друг другу. Чтобы обеспечить себе не скоро миноующее житие, о котором говорил владимирцам епископ Митрофан, необходимо, по мнению автора Ипатьевского варианта, активно противостоять поганым. При этом, видимо, не случайно упоминание козлян как крепкодушных. В поучении Серапиона Владимирского (синхронного анализируемому протографу Ипатьевской летописи) утверждается, что