Яблоко Немезиды - Анатолий Жаренов

— Молиться я не умею, — сказал Броуди, выйдя на крыльцо.

— Выпейте за мое здоровье, — хмыкнул Коун и шагнул в ночь.

Утром произошли два события. На набережной возле самой воды патрульный полицейский увидел труп Эльвиры Гирнсбей. Вскрытие показало, что она отравлена. Коун узнал об этом, придя на службу. А часа через два в дверь его кабинета постучали. На пороге стояла Бекки — смуглянка Бекки из магазина амулетов, о существовании которой Коун стал уже забывать.

— Здравствуйте, господин Питер, — сказала Бекки.

Коун указал на стул, пытаясь понять, что привело к нему эту женщину. Бекки кокетливо наклонила голову и раскрыла сумочку. На свет появилась статуэтка восточного божка. Бекки поставила ее на стол. Коун поднял брови. Божок блаженно ухмылялся, его короткие руки были сложены накрест на отвислом животе. Коун молча взял его за голову, отвернул ее, как набалдашник от трости. На стол упал рулончик пленки. Все еще не веря, Коун аккуратненько развернул его и поглядел на просвет. На всех кадрах виднелся текст.

— Вы довольны, господин Питер? — спросила Бекки.

— Рассказывай, — предложил Коун.

Бекки начала с того, что ее снова приняли в салон амулетов. Новый хозяин кажется вполне приличным человеком. Сейчас открыт свободный доступ к тем сокровищам, которые Эльвира обычно прятала. Флер мистики сдернут, новый хозяин говорит, что его мало волнует чудодейственная сила амулетов, важны они сами. Он даже хотел выбросить веревку Кальтенбруннера, приносящую счастье. Так было в первые дни. Но потом, когда он увидел, что находятся покупатели и на веревку, то изменил свои взгляды. В магазине произведена некоторая реконструкция. Если господин Питер желает, то он может убедиться, что салон выглядит куда шикарнее, чем при Эльвире.

— А ты по-прежнему предлагаешь пистолеты?

Бекки потупилась. Не все же такие догадливые, как господин Питер. Людям нужны сильные ощущения. Кино, например, таких иллюзий создать не может А хозяин выписал из-за границы двух живых кобр Когда они обвиваются вокруг скелетов, это создает впечатление…

— Крокодила он еще не выписал? — осведомился Коун. — С зубами? Хватит смеяться, крошка. У меня мало времени.

— Я сейчас, — заторопилась Бекки. — Господин Питер, наверно, помнит стойку, на которой лежало оружие. — Когда в магазине стали производить ремонт, рабочие разобрали стойку. Оттуда, из маленького потайного ящичка, выпала статуэтка. Господин Питер интересовался ею. Поэтому Бекки спрятала божка и решила отдать господину Питеру. Бекки не понимает, почему господин Питер сердится.

— Когда ты видела Эльвиру в последний раз?

— Давно.

— Что с ней сейчас?

— Не знаю.

— Сегодня твою бывшую хозяйку нашли мертвой на набережной.

Бекки широко открыла глаза. Порылась в сумочке и приложила к глазам платочек. Коун внимательно наблюдал за ней.

— Она была плохой женщиной, — тихо сказала Бекки.

— Ты тоже можешь далеко пойти, — заметил Коун.

Бекки обиделась. Неужели господин Питер ей не верит? Она говорит только правду. Она никогда не обманывала господина Питера. Пусть он вспомнит.

— Допустим, — сказал Коун.

То, что говорила Бекки, действительно похоже на правду. Он еще раз посмотрел пленку на свет, подкинул рулончик на ладони и спрятал в карман. Какую тайну хранил он? За что сложил голову Бредли? А шах, Магда, Кирпи, господин Мелтон? И, наконец, Эльвира? Шесть трупов на один маленький рулончик пленки. И как просто он ему достался!

Бекки смущенно теребила сумочку, поглядывая на Коуна. Она ждала одобрения. А господин Питер, кажется, даже сердился.

— Почему ты не сказала мне тогда, что Эльвира была в магазине?

Бекки наклонила голову.

— Ты говорила, что она только звонила.

— Господин Питер не должен сердиться, — тихо сказала Бекки. Она совсем спрятала лицо в раскрытую сумочку. На щеках выступил румянец. — Господин Питер должен понимать…

— Что понимать? — жестко спросил Коун.

— Мне было трудно.

— Ты знала, где она спрятала статуэтку?

— Нет. Честное слово, господин Питер. Она приехала туда сразу после звонка, убедившись, что в магазине нет никого, кроме меня. И она попросила меня отослать телеграмму.

— Кому?

— Я не знаю. Забыла. Помню, что телеграмма была адресована в Рио-де-Жанейро. В ней было три слова: “Я ухожу. Эльвира”. Почта находилась за углом. Я вернулась через пять минут. Госпожа уже садилась в машину. Она сказала: “Пока, Бекки”. И дала мне денег.

— Понятно, — бросил Коун. Эльвира, почувствовав, что обстановка накалилась до предела, перед тем как скрыться, дала команду своим компаньонам по амулетным делам. Она в общем-то правильно рассчитала, что полиции в те дни было не до амулетов. И действительно, никто не догадался допросить Бекки. Героем дня тогда был Перси.

— Не знаю, что с тобой делать? — вздохнул Коун. — С одной стороны, я обязан тебя арестовать…

— Господин Питер, — прошептала Бекки, умоляюще уставившись на Коуна.

— С другой стороны, — продолжал инспектор, — ты все-таки помогла мне…

— О, господин Питер! Я буду молить Бога…

— Бога? Тебе это не нужно, Бекки. Амулеты по-моему, помогают тебе лучше, чем кому бы то ни было…

— Не надо смеяться, господин Питер.

— Какой уж тут смех, — проворчал Коун. Он встал из-за стола, подошел к Бекки. Она преданно смотрела на инспектора. Ее симпатичное личико излучало такое чувство благодарности, что Коун не смог отказать себе в удовольствии потрепать Бекки по щекам. Она вела себя как нашкодивший щенок после взбучки. Коуну стало смешно. Бекки, уловив смену настроения, кокетливо улыбнулась и, закинув руки за голову, начала поправлять прическу. “А у нее красивые руки”, — подумал Коун. И перевел взгляд на божка, стоявшего на столе. Потом посмотрел на часы.

Бекки заметила это и встала. Коун проводил ее до дверей, вернулся к столу. О Бекки он тут же забыл. В кармане лежала пленка, с которой нужно было срочно сделать отпечатки. Отдавать ее в лабораторию Коун не собирался. В полиции никто не должен знать, что у него в руках. Пожалуй, лучше всего прибегнуть к помощи Фримена. Он подумал и позвонил в “Экспресс”.

— Я освобожусь через час, — сообщил журналист. — Кстати, есть любопытные новости.

— У меня тоже, — сказал Коун. — Но нам лучше встретиться в “Экспрессе”.

— Жду, — лаконично произнес Фримен.

Коун положил божка в карман. Прошел по коридору до кабинета Грегори, постоял перед дверью, зашел.

— Привет, старина. — Грегори оторвался от дела, которое изучал, и вопросительно взглянул на Коуна.

— Я получил информацию о банде Эльвиры, — сказал Коун.

— Занятно. Тебя все еще волнует это? Эльвирой ведь интересовалась СБ. Дело вышло из нашей компетенции.

— Салон амулетов приобрел нового хозяина. Он ставит торговлю на широкую ногу. Не исключено, что дружки Эльвиры сделают попытку с ним связаться. Кстати, кражи в музеях продолжаются. Того и гляди.

— Ты придаешь этому чересчур большое значение. Но мы можем послать Грейвса. У тебя есть адрес?

— В Рио Грейвса не пошлешь, — усмехнулся Коун. — Я хочу попросить тебя связаться с тамошней полицией. А Грейвс пусть пока сходит на почту. Кинг-стрит, 21. Ему там нужно порыться в корешках квитанций на отправленные телеграммы. — И Коун рассказал Грегори о том, что ему сообщила Бекки. Про статуэтку он не сказал ни слова. Статуэтка к делу банды торговцев амулетами не имела отношения.

— А почему ты сам?.. — начал Грегори.

— Наклевывается одно дельце, — уклончиво ответил Коун. — Требуется мое личное присутствие.

— Ну что ж. Постараюсь тебе помочь…

Редакция “Экспресса” встретила Коуна стуком пишущих машинок и телетайпов. Фримен ждал его. Взял под руку и повел по застекленному коридору мимо многочисленных дверей с табличками. Возле одной остановился, сказал: “Здесь можно спокойно поболтать”. Они вошли в небольшую комнату, где маленький остроносый человек что-то печатал. “Роби, — сказал Фримен ласково, — будь добр, дай нам возможность потолковать”. Остроносый поднял тоскующий взгляд на вошедших, произнес нечто непонятное, выдернул из машинки листок и хлопнул дверью. Фримен засмеялся.

— Самый покладистый парень. Литературный обозреватель. Ему выделили эту комнатку, чтобы мог работать в тишине. Он даже ночует тут. Говорят, ненормальный, не выносит шума, боится людей. Но пишет толково, вот и держат. Вообще-то в каждой редакции есть свой идиотик. Но черт с ним. Я тут узнал такое, что закачаешься. Оказывается, Бредли незадолго до гибели был в “Экспрессе”. Предлагал какой-то разоблачительный материал. Обещал принести, да так и не пришел.

— Вот он, — сказал Коун, доставая пленку.

Фримен развернул рулончик.

— Похоже на странички, — заметил он, рассматривая пленку, — а текст непонятен. Где вы ее достали?