Литературная Газета 6452 ( № 9 2014) - Литературка Литературная Газета

После капитуляции ни о каком отмщении уже не думали, просто дышали хмельным воздухом победы.

Император Александр I оценил по достоинству последнюю наступательную операцию великой войны. Достаточно вспомнить, что Барклай де Толли получил фельдмаршальский жезл, а шесть генералов (рекордный случай!) удостоились ордена Св. Георгия второй степени.

Парижская операция не прошла бескровно. Наполеоновцы и накануне провала оказывали ожесточённое сопротивление. Потерь в союзнических армиях было даже несколько больше, чем у французов. Больше девяти тысяч человек! Из них 7100 – русских. На всех прорывных участках операции в бой шли именно русские соединения. Участие союзников было, в известном смысле, символическим, номинальным.

200 лет назад никто не сомневался, что главную роль в победе над революционными армиями сыграла Россия. Император Александр I считался Агамемноном среди монархов Европы – и выглядел в те дни подлинным триумфатором. Его восторженно встречали толпы людей, которые ещё недавно аплодировали Бонапарту... И тут дело не только в обыкновенном конформизме. Русский монарх оказался умелым дипломатом. Накануне вступления в Париж, когда сопротивление верных Наполеону частей было уже сломлено, он нашёл верные слова для обращения к французам:

«У меня во Франции только один враг, и враг этот – человек, обманувший меня самым недостойным образом, злоупотребивший моим доверием, изменивший всем данным им мне клятвам, принёсший в мою страну самую несправедливую, самую гнусную войну. Никакое примирение между ним и мной отныне невозможно, но я повторяю, что во Франции у меня один только этот враг. Все французы, кроме него, у меня на хорошем счету. Я уважаю Францию и французов и желаю, чтобы они позволили мне помочь им. Скажите же, господа, парижанам, что я вхожу в их город не как враг, и только от них зависит, чтобы я стал им другом; но скажите также, что у меня во Франции есть один-единственный враг и что по отношению к нему я не примирим».

Весна победы. Не последняя в истории нашей страны. Но то была победа с привкусом бургундского и шампанского. 19 (31) марта 1814 года около 9 часов утра колонны союзных армий с барабанным боем, музыкой и распущенными знамёнами стали входить через ворота Сент-Мартен в город. Одним из первых вошёл в город лейб-гвардии Казачий полк – личный конвой императора. А в 11 часов утра во главе огромной блестящей свиты (свыше тысячи генералов и офицеров разных наций) в Париж на белом коне въехал российский император Александр I – и это была кульминация кампании. Вряд ли случайно царь выбрал для торжества того самого белого коня – Эклипса, которого преподнёс ему Наполеон в 1808 году в Эрфурте.

Многое объяснят и слова историка Николая Шильдера: «Покорение Парижа являлось необходимым достоянием наших летописей. Русские не могли бы без стыда раскрыть славной книги своей истории, если бы за страницей, на которой Наполеон изображён стоящим среди пылающей Москвы, не следовала страница, где Александр является среди Парижа». Да, этот парад воспринимался как праздник победы, и жаль, что с течением веков мы утратили это ощущение по отношению к марту 1814-го. Россия утвердила себя как великая воинская держава. Союзники уже поглядывали на русских воинов с опаской: они посрамили Наполеона, значит, диктовать им свою волю невозможно. Англичане, которым победа над Наполеоном досталась почти бескровно, уже продумывали контуры будущего антироссийского союза...

Но 31 марта в ореоле победы пребывал император Александр. Даже суровый, прошедший огонь и воду казачий атаман Платов в сентиментальном духе написал в те дни императрице Елизавете Алексеевне: «Торжества сего я не в состоянии описать; но верноподданнейше доношу только, что в прошедших веках не бывало такого и едва ли будет в будущих. С обеих сторон было неизобразимое радостное восхищение, сопровождавшееся восклицанием многочисленнейшего народа Парижа: «Да здравствует Александр!» И таких свидетельств осталось немало. Всем запомнился триумф русского оружия, триумф дипломатии царя Александра.

Да, русского монарха в 1814-м по праву называли спасителем Европы – угроза наполеоновского диктата растаяла. Дамы восхищались обаятельной улыбкой царя, мужчины завидовали ему, баловню фортуны. Он производил впечатление правителя великодушного, доброжелательного и в то же время могущественного. Ведь за ним стояла лучшая в мире армия. В те дни ничто не могло помешать Александру уничтожить французскую государственность. Союзники только аплодировали бы такому решению. Но Александр хотел воссоздать сильную и лояльную к России Францию – и парижане были благодарны ему.

Последний аккорд великой войны прозвучал. Оставался ещё эпилог – Сто дней Наполеона. Но ни Великой армии, ни империи Наполеона после марта 1814 года не существовало.

Как отмечает Россия 200-летие великой победы? К сожалению, память о тех сражениях остаётся только в учебниках и научной литературе. О всенародном празднике говорить не приходится. А жаль. Даже в истории России, которая не бедна на свершения, столь ярких триумфов было немного. Мы не забываем про Бородино, но отодвинули на второй план день победы в Наполеоновских войнах, которые длились аж полтора десятилетия. Разбрасываемся победными страницами истории, самыми яркими страницами.

Если проводить связь с Великой Отечественной войной, то аналог 9 мая в XIX веке – это именно 19 (31 по новому стилю) марта 1814 года. И такая дата забыта!

А ведь могли бы и современные школьники декламировать стихи участника той войны Фёдора Глинки, православного воина и поэта:

... за наши грады

И за Москву – наш царь не мстил.

И белым знаменем пощады

Столицу Франции покрыл.

И видел, что коня степного

На Сену пить водил калмык

И в Тюильри у часового

Сиял, как дома, русский штык!

Сергей СЕМЁНОВ

Теги: Армия , Россия , история

Армия и культура

Фото: ИТАР-ТАСС

Армия - это призвание, образ жизни, а значит – и культура! Газеты, журналы, книги, кинофильмы, песни, картины, плакаты – всё это оказывает влияние на моральное состояние личного состава, его боевой дух, готовность достойно сражаться на поле боя.

За други своя и за веру

Во все времена, даже не в самые благополучные, патриотизм был основой психологии военнослужащих. Триединая формула "За Веру, Царя и Отечество" определяла воспитание будущих воинов. Их взгляды, поведение и образ жизни в сути своей исходили из национальных интересов страны.

В приказе войскам на смотре 26 июня 1653 года отмечалось, что «больше сея любви несть, да кто душу свою положит за други своя, и аще кто, воинствуя... за православную веру... небесного царства и вечной благодати сподобится».

Поучительна политика, которую проводил в XIII веке Александр Невский. Русский князь пошёл на соглашение с татаро-монгольской Ордой и направил усилия на борьбу с крестоносцами с Запада. Он даже подавил восстание своего брата против Орды. Александр Невский видел: Орда требует в основном уплаты налога (ясака) и не трогает Православную церковь, не навязывает свой язык и культуру. Тевтонский же орден подавлял и веру, и национальную самобытность завоёванных народов.

Христианская Россия причислила к лику святых Александра Невского, его сына Даниила Московского, Дмитрия Донского. В их ряду также князья Щеня и Михаил Воротынский, адмирал Ушаков, всегда шедший на бой под православными иконами. «Светлейшими князьями» являются Суворов, Кутузов, другие патриоты земли Русской.

Ныне в стране складывается (и это всё очевиднее) антихристианская культура. Извращения в виде лесбиянства, педерастии, мазохизма становятся признаком «элитарности». Налицо рост сатанинских, оккультных движений, сект. И всё в угоду принципу толерантности, хотя, по сути, это следствие духовно-нравственного упадка, культурного оскудения, попрания норм морали и этики.

Резун вместо Чаковского

Не многие связывают имена видных писателей с армией, её традициями. Между тем из офицерской среды вышли или немало сил отдали армии наши поэты и прозаики – Державин, Давыдов, Грибоедов, Лермонтов, Баратынский, Батюшков, Даль, Л. Толстой, Фет, Крестовский, Станюкович, Куприн, Гумилёв, Зощенко, Лавренёв, Симонов, Казакевич, Быков, Бондарев, Стаднюк, Васильев и многие другие.

«История свидетельствует, что искусство воюет и воюет как в мирное время, так и во время войны, – утверждает доктор военных наук, профессор Корабельников. – Спектакль, книга, фильм, как и песни, «удваивают армию». Искусство удваивает нацию, но может стать и «пятой колонной» в своей стране, как показала наша суровая действительность».