Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник) - Антон Демченко

– И вам здравствовать, Ставр Ингваревич. Не стоит извинений. – Я поднялся из-за стола. – Присоединитесь к ужину? Лейф обещал подать какую-то совершенно замечательную стерлядь…

– Благодарю… С превеликим удовольствием. – Старейшина Волосовой стези, или как там правильно-то, не чинясь, прошел к столу и, совершив какое-то замысловатое движение руками, уселся напротив меня. Лада, мгновение назад стремительно исчезнувшая куда-то из комнаты, тут же оказалась рядом со Ставром и принялась раскладывать перед ним принесенные приборы, при этом украдкой кидая на него такие же взгляды, как и Лейф. Вот только если благоговение повара вызвало у меня разве что ехидную усмешку, то от взглядов Лады на разряженного Ставра почему-то остро шкрябнуло где-то в груди. Хорошо еще, что блоки удержал… Они, конечно, старейшине на один зубок, но ведь это если он будет присматриваться…

Глубоко вдохнув и медленно, очень медленно выдохнув, я решил сменить направление мыслей, а заодно и развеять некоторые… хм-мм… в общем, развеять, да.

– Позвольте узнать, Ставр Ингваревич, что это за воздействие вы сейчас применили? – Вопрос, конечно, не ах, но моей паранойе движения его рук и тонких оболочек и впрямь показались несколько странными. Хотя кому-то, может, странной покажется моя настороженность и излишняя подозрительность… но это уже привычка. Я еще лет пять назад зарекся расслабляться даже в самой спокойной обстановке, если уж взялся за опасное дело. А о том, что поиски Хельги относятся как раз к таким, мой недавний неудачный опыт поиска пропавших девиц вопил как резаный.

– О, вы заметили, да? – улыбнулся Ставр. Не мне, моей экономке… гад. Не отдам, может не надеяться. Самому нужна… – У вас замечательно точный глаз. Это маленькое изобретение одного из моих знакомых. В основе лежит обычное очищающее воздействие, но вот этот легкий доворот кисти, точнее ее тонкой оболочки, разумеется, направляет возможную грязь с рук строго вниз, на пол, а не заставляет ее облаком распыляться вокруг, как это обычно и происходит.

– Однако. Крайне занимательно, – кивнул я, мысленно отвешивая себе подзатыльник за собственный грозный взгляд, брошенный на Ладу. Хорошо еще, она его не заметила… Надеюсь. Все-таки в этот момент она, наполнив наши со Ставром тарелки, уже выходила из столовой следом за Лейфом… ну или сделала вид, что не заметила. – Не продемонстрируете еще разок?

– Сколько угодно, – с готовностью согласился Ставр, повторяя замысловатый жест и довольно легкое воздействие. – Не поверите, но я и сам, когда узнал, добрую половину утра экспериментировал. Фунта три муки извел, не меньше. Хозяйка дома была в таком ужасе… Пришлось конфетами отдариваться.

– Муки? – не понял я.

– Для наглядности, – пояснил Ставр. – Собственно, именно из-за муки мой знакомый и придумал этот жест. Он заметил как-то, что его повар после возни с тестом руки непременно моет, а не очищает более скорым, а оттого и удобным при готовке способом. Ну и заинтересовался. Вот тут-то и выяснилось, что ежели муку очищать привычным воздействием, то облако мучное все вокруг тонким слоем укрывает. Ну додумать дальше было немудрено! Уж коли с мукой такое происходит, то с прочей, даже невидимой, а точнее, тем более, невидимой глазу грязью и подавно… Вот так-то.

По обоюдному молчаливому согласию мы не стали говорить за ужином о делах. Точнее, Ставр не выказал такого желания, а я не настаивал. Так что беседа крутилась в основном вокруг все тех же ментальных воздействий и различиях в подходах к ним у «философов» и приверженцев старой школы. Правда, как признавал и сам Ставр, во многом эта разница была эфемерна. По крайней мере, теперь. За столетия гонений прежде являвшиеся цельной системой знаний и умений, охватывавших огромный спектр областей, старые школы очень многое утратили, сохранив в лучшем случае некие обрывки древних витиеватых текстов и набор неких навыков, опять же довольно основательно оскудевший за прошедшие века.

– Понимаете, Виталий Родионович, в тех же деревнях порой можно найти такие образчики древних умений, что только диву даешься, и ведь относятся они вроде к известным школам, уж очень явно характер проглядывает, а в записях о таких наговорах ни слова. И все вот так, по клочочкам собираем, восстанавливаем. Порой иные меценаты огромные деньги в экспедиции вкладывают… Или же, к примеру, известен мне, идущему по Волосовой стезе, ритуал. Любой философ взглянет на него и рукой махнет, мол, дикость, древность! А если и присмотрится повнимательнее-то, тут же скажет, что прием избыточен, того же результата можно достичь быстрее и проще и без ненужных движений. И невдомек ему, что одна часть столь не приглянувшихся ему пассов служит для концентрации сил в строго определенных точках пространства, другая заставляет изменяться тщательнейше выверенным образом тонкие оболочки, а третьи и вовсе служат для создания нужной вибрации резонанса с другими моими собратьями, что, может, в то же время, за сотни верст от меня, тот же ритуал ведут. Не видит он за деревьями леса, не укладывается у философа в голове, что круг можно на таком расстоянии составить, тем самым наговор во много крат сильнее сделав… А я не могу в голове уложить, для чего еще добрый десяток жестов и слов в том ритуале сведены да как они от места или иных каких факторов зависят… Вот и получается, что и я и философ идем к одной и той же цели. Только я по обрывкам прежнего пытаюсь восстановить исчезнувшие знания, а он свою дорогу торит, сам по крупицам их собирает и от малого к большому на ощупь движется. Так и толчемся мы, то и дело лбами сталкиваясь…

Лада подала чай, прервав тем самым повествование Ставра о трудностях сосуществования и взаимопонимания философов и последователей старых школ. И правильно. Пора бы уж говорливому старейшине и к делу переходить… Хотя что-то мне кажется, что если его не поторопить, он еще часа два эдаким соловьем заливаться будет. А у меня столько времени нет. Мне вон еще работать надо!

– Так что же все-таки привело вас в мой дом в столь позднее время, Ставр Ингваревич? – поинтересовался я, едва Лада снова покинула наше общество.

– Хм. Даже не знаю, с чего и начать, Виталий Родионович… Тут ведь такое дело щекотливое, можно сказать, деликатное. – На деловой лад Ставр переключился с готовностью, вот только слова его не очень-то с этой готовностью совпали. Короче, юлит что-то старейшина. Ну да ничего, послушаем.

– Что ж это за дело-то, Ставр Ингваревич? Не тяните.

– Да вот уж больно интересен мне стал этот лабиринт ваш затейливый, что вы с философом-то для защиты сочинили… – проговорил мой визави. – Я посоветовался об этом с одним знакомцем, редким, по нынешним временам, знатоком, так он в ужас пришел, от таких известий. Говорит, это творение и защитой-то назвать толком нельзя. По крайней мере, для того, кто ее ставил, она точно преградой не будет… Да и для здоровья подобные приемы нехороши. Совсем нехороши. И Заряна о том же упоминала. Не подумайте, что я желаю очернить в ваших глазах того естествознатца, что помогал вам в строительстве щита, все же о дурном влиянии столь долгих чужих воздействий, наверное, лишь лекарям да редким знатокам известно, но… В общем, я хочу помочь вам исправить то, что натворил тот философ. Точнее, общими усилиями мы вполне можем снять защиту, после чего вы уже самостоятельно построите новую…

– Вот как? – Я задумался. В том, что такой поворот вполне возможен, я почти не сомневался. В конце концов, с какой стати Особой канцелярии сочинять мне качественную защиту без лазейки для своего спеца? А ну как понадобится ее взломать? И все же… – Идея, конечно, здравая, вот только… Скажите, Ставр Ингваревич, только не обижайтесь, пожалуйста, вам лично, какой с этой затеи интерес?

– Ох, Виталий Родионович, – с улыбкой покачал головой старейшина. – Сразу видно, что ничегошеньки вы о наших традициях не знаете. В былые времена любой ученик, ежели видел на ком-то негативное воздействие, обязан был снять этакую пакость. Сейчас-то, конечно, с теми правилами особо не считаются, но для старейшин старых школ они по-прежнему крепче иных законов государевых…

– Что ж. Вы верно заметили, я слишком мало знаю об этой стороне жизни, – медленно проговорил я, одновременно пытаясь решить, нужна ли мне помощь от совсем незнакомого человека или же можно попробовать обойтись своими силами. Или просить совета у того же Берга или Меклена Францевича. Правда, стоит ли оно того, еще большой вопрос… – Знаете, Ставр Ингваревич, я, пожалуй, повременю. Вреда-то от защиты я пока не чувствовал…

– Так он и не сразу проявляется, Виталий Родионович, – пожал плечами Ставр. – Тут ведь дело в том, что все люди разные и у каждого тонкие оболочки «звучат» по-своему, знаете, как в музыке… Диссонанс, унисон. Так вот, настоящий унисон в таких случаях, явление крайне редкое, разве что у близнецов встречается. А вот диссонанс может привести к тому, что все ваши тонкие оболочки от долговременного воздействия иного «тембра» вразнос пойдут. Сначала потихоньку, незаметно, а после все сильнее и быстрее, пока окончательно враздрай не придут да воздействие не слетит. И восстанавливать баланс придется потом ой как долго.