Флинкс на планете джунглей - Алан Фостер

— Здесь ты, по-видимому, не слишком преуспел.

— Мелкие разногласия устранить нетрудно. У меня это хорошо получается.

— Везунчик. Хотел бы я сказать о себе то же самое.

Коерлис это принял за комплимент и слегка смягчился. И снова посмотрел на расслабленно распростершегося на столе крылатого змея.

— Он великолепен. В самом деле, просто замечательный. Аласпинский карликовый дракон, не так ли? Теплокровная ядовитая псевдорептилия?

Чтобы польстить собеседнику, Флинкс разыграл удивление:

— Ты хорошо осведомлен. Это довольно редкий вид, и мы далеко от Аласпина.

— Экзотические существа — мое хобби. В особенности красивые существа. У меня собственный зоопарк, — На Флинкса эти слова явно произвели впечатление, за что он был вознагражден самодовольной улыбкой. — Я собираю все прекрасное. Животных, скульптуру, машины. — Коерлис махнул рукой в сторону кухни. — И женщин.

— Это, наверно, приятно, когда можешь позволить себе столь широкий круг интересов.

Несмотря на искренний тон Джек-Джакса Коерлиса, Флинкс ни на мгновенье не забывал, что перед ним эмоциональная бомба, готовая в любой момент взорваться. Под верхним слоем напряженности и ярости таилось страдание, граничащее с отчаянием.

Посетители, прежде страстно желавшие оказаться в стороне от ссоры, ничего не могли поделать со своим любопытством и теперь бросали на собеседников косые взгляды.

— Сколько? — внезапно спросил Коерлис.

— Сколько чего?

— Во сколько он тебе обошелся? — Коерлис кивнул на крылатого змея.

— Ни во сколько.

Флинкс протянул руку и пощекотал Пип по затылку. Карликовые драконы не способны мурлыкать; кроме выразительного шипения, они не издают никаких звуков. Реакция Пип состояла в том, что она довольно закрыла глаза, а температура тела в том месте, где прикасались пальцы Флинкса, ощутимо повысились.

— Я нашел ее. Или, точнее говоря, она нашла меня.

— В таком случае, мое предложение должно показаться тебе привлекательным. Как насчет пятидесяти кредитов?

Ответа не последовало, и Коерлис продолжал с таким видом, как будто на самом деле цена его ничуть не волновала. — Сто? Двести?

Он снова улыбнулся, но напряженность уже пробивалась на поверхность.

Флинкс отдернул руку.

— Она не продается. Ни за какие деньги.

Обуревавшие Коерлиса эмоции можно было читать, как открытую книгу.

— Триста.

В глазах Пилера вспыхнул интерес.

Флинкс улыбнулся самой располагающей из своих улыбок.

— Я же сказал: она не продается. Видишь ли, мы вместе с тех пор, когда я был еще ребенком. Мы неразлучны. К тому же неизвестно, сколько живут аласпинские карликовые драконы. Она может умереть через год или даже через месяц. Невыгодное вложение капитала.

— Позволь мне судить об этом. — Коерлис был полон решимости добиться своего. Флинкс попытался зайти с другой стороны:

— Тебе известно, что слюна аласпинских драконов очень токсична?

К этому моменту оба телохранителя уже вышли из состояния полного безразличия. Тот, что стоял позади Флинкса, всерьез забеспокоился, но, к его чести, сумел удержать себя в руках.

Коерлис не отступал.

— Да, я слышал что-то такое. Правда, по его виду не скажешь, что он опасен. Если он вполне ручной — а это так, иначе ты не ходил бы с ним по ресторанам, то и я сумею с ним справиться. В любом случае, у меня найдется надежная клетка. — И он протянул к столу руку.

Крылатый змей мгновенно свернулся кольцом, расправил крылья, обнажил острые зубы и зашипел. Коерлис замер, все еще улыбаясь, а его спутники сунули руки в карманы.

— Я на твоем месте не стал бы делать этого, — мягко, но решительно заявил Флинкс. — Аласпинские карликовые драконы обладают своего рода телепатическими способностями. Он воспринимает мои чувства. Если я доволен, то и ему хорошо. Если я сержусь, он сердится тоже. Если же я чувствую, что мне угрожают… Если я чувствую, что мне угрожают, он реагирует соответственно.

Коерлис, явно под впечатлением услышанного, медленно убрал руку. Пип сложила крылья, но бдительности не теряла, продолжая следить за незнакомцем.

— Этот змей не только красив, но и полезен. А тут изволь полагаться на эти сгустки безмозглого протеина. — Спутники Коерлиса никак не отреагировали на это заявление. — Его можно носить под одеждой или возить в корзине. Думаю, кое для кого он может оказаться очень неприятным сюрпризом.

Флинкс промолчал, предоставляя Коерлису делать собственные выводы. Эта игра начала его утомлять; к тому же их разговор привлекал слишком много ненужного внимания. Не исключено, что кто-нибудь на кухне, старик или хорошенькая повариха, уже вызвали жандармов. Флинкс покосился в сторону служебного выхода.

Джек-Джакс телепатом не был, но имел зоркие глаза.

— Если ты надеешься на вмешательство жандармов, то зря. Видишь ли, в провинции Талеон я могу приходить, куда захочу, и делать, что пожелаю. — Не сводя внимательного взгляда с Пип, Коерлис слегка наклонился вперед. — К какому бы решению мы с тобой ни пришли, оно будет достигнуто без вмешательства посторонних.

— Кого ты совсем недавно потерял?

Этот вопрос застал Коерлиса врасплох. Он выпрямился и сощурил глаза:

— О чем ты?

— Ты потерял очень близкого, очень важного для тебя человека. И все еще не пришел в себя. Тебя обуревают тревога, страх, печаль и безумное желание бить и крушить всех, кто слабее. Таким образом ты пытаешься вернуть контроль над собой.

То, каким взволнованным тоном были заданы следующие вопросы, свидетельствовало о сильном смятении Коерлиса:

— Кто ты? Что ты?

— Просто восприимчивый человек.

— Ясновидящий?

— Нет.

Флинкс медленно и незаметно отодвинулся вместе с креслом от стола. Коерлис недобро ухмыльнулся:

— Высматриваешь, вынюхиваешь, задаешь вопросы. Спорю, это мои родственники наняли тебя. Неважно. Пусть стараются, все равно ничего не добьются. Значит, тебе известно о моем отце. Ну и что? В прошлом месяце исполнилось два года, как он умер.

— Ты все еще горюешь о нем. Воспоминания терзают тебя. Всю жизнь он властвовал над тобой, и теперь ты сознаешь собственное бессилие и ничего не можешь с этим поделать.

Нельзя сказать, что Флинкс все это понял по эмоциональному состоянию собеседника; отчасти это были просто догадки. Но, по-видимому, он попал не в бровь, а в глаз. Теперь возникал вопрос: как далеко он может зайти, прежде чем молодой человек с явно параноидальными наклонностями утратит остатки здравого смысла? Нужно не забывать и о присутствии других людей. Бросив взгляд в сторону кухни, Флинкс увидел, что молодая повариха и ее престарелый защитник наблюдают за происходящим.