Район деревни Старокопытовки - Феликс Кривин

- А он разбирается? Он же глупый, он сам не знает, куда палит. Поверни его туда - он туда палит, поверни сюда - он сюда... Нет, брат Миша, с ними нужно не так. С ними нужно по-моему: раз - и...

Их опять тряхнуло - и исчезло войско вандальское. А город остался. Только уже в другом веке. За четыре века до исторического нашествия.

Хорошо, что Миша так здорово знал историю. Иначе ни Риму, ни Новгороду несдобровать.

Но Сократ, конечно, думал, что это все из-за его снов. Перескочил из сна в сон - и конец вандальскому нашествию.

- А ты говоришь - пулемет. Разве под пулемет поспишь? Помню я, в одном сне... Человек плывет по реке, а по нему палят из пулеметов. Раненый он, еле плывет... Хорошо, что я подоспел, подхватил его...

- Чапаева?

- Ну да. Чапаева. Проснулся с ним в другой сон. Отдохни, говорю, подлечись. Так что ты думаешь? Он сразу собрал народ, вышел с ним на Сенатскую площадь...

- Это Чапаев?

- А кто ж еще? Я еле подоспел, а то б его там повесили. Ну, думаю, от греха подальше - проснулся с ним сюда, в Древний Рим. Так он - что бы ты думал? Поднял восстание рабов...

- Чапаев?

- Ясно, что не Деникин. Деникин на такое дело не пойдет.

Ну и каша была в голове у него по истории... Все исторические события перепутались, не поймешь, что, где, когда...

- А что же дальше было с Чапаевым?

- Проснулся я с ним в какие-то далекие будущие времена. Пусть там посидит, подождет. Чем в прошлых временах погибать, лучше спокойно дождаться будущего.

- Ну и философия у вас, - сказал Миша.

- Философия. Если хочешь знать, философия всегда спасала человека. Политика его губила, а философия выносила из огня. Вот как сюда, например. Слышишь, как тихо? Можно какое-то время спокойно поспать.

Разговорился Сократ. Пришлось Мише внести предложение: может, посмотреть город? Все же как-никак Древний Рим...

Небо было ясное, нигде не было видно туч. Ни вандалов, ни татаро-монголов. Старый философ из древних времен шел по дороге с мальчиком из новейшего времени, и кто-то кому-то явно снился. Только вот кто? И кому?

У входа в город им повстречался человек, тоже в белом балахоне, но сшитом несколько на другой манер.

- Сенека!

- Сократ!

Два великих философа обнялись, как родные.

- Это Миша, - представил Сократ мальчика. - Из другого моего сна.

- А ты все такой же, - засмеялся Сенека. - И по-прежнему говоришь загадками. Что значит - из сна? И что значит - Миша?

Настроение у Сенеки было хорошее, хотя сегодня ему предстояло умереть. Его собственный ученик приговорил его к смерти.

- Разве бывают такие ученики? - удивился Миша. Он и сам был ученик, но никогда не поступил бы так с учителем. Конечно, и учителя бывают разные, но приговорить к смерти - это уже слишком.

- А какая смерть? - спросил Сократ. Он знал в этом деле толк, поскольку сам был приговорен к смерти.

- Надо вскрыть вены, но никто не хочет брать это дело на себя. Я приговорен стать жертвой и убийцей одновременно.

- У меня тот же случай. Только я должен принять яд.

Они говорили об этом спокойно, и оба были в хорошем настроении. Истинные философы не меняют настроения. У них одно настроение на всю жизнь.

Заговорили о том, что никак не удается искоренить в жизни плохое, потому что многие научились из плохого делать хорошее. Из плохого для общества - хорошее для себя лично. И если не останется в жизни плохого, то им просто не из чего будет делать хорошее. И им уже не будет так хорошо, как прежде. Какой-нибудь бездельник, занимавший крупный пост и получавший кучу благ от своей подлости, - что он будет делать, если подлость упадет в цене? Поднимется в цене порядочность, а у него ее нет, что же ему - идти по миру? Вот положение!

Все это взрослые разговоры. Не только для Миши взрослые, но даже для многих взрослых людей. Когда сойдутся два философа, у них такие разговоры, что только в учебниках можно читать, а просто так и слушать не хочется. У себя дома, когда такое начинали говорить, Миша просто старался выйти из комнаты, а здесь, в Древнем Риме, не знаешь, куда выйти, куда войти. Вместо того, чтобы город смотреть, только теряешь драгоценное древнеримское время.

Ну, партизаны! Каждый из них партизан в своем времени, проводит диверсии в пользу будущих времен.

Заговорили об учениках. Сократ был доволен своими учениками, а Сенека недоволен, хотя у него был всего один ученик. Может, все дело в том, что он был императором? Хочешь испытать ученика, дай ему власть.

- Представляешь: поджег Рим, чтоб полюбоваться пожаром. А замечания делать не смей. Больше всего он не любит замечаний.

- Кто ж их любит? - улыбнулся Сократ.

- Вот сейчас приду домой и вскрою себе вены. Хватит с меня этой педагогической деятельности.

Мише стало неловко. Он тоже был ученик, а значит, был частично повинен в том, что некоторые учителя вынуждены вскрывать себе вены.

- Вы его на педсовет вызовите, - предложил он наиболее суровый способ воздействия.

- Какой там педсовет! Из педсовета никого в живых не осталось. И из родительского комитета тоже: этот мой воспитанник убил свою собственную мать.

Да, дисциплинка у них... У Миши в школе тоже с этим неважно, но педсовет и родительский комитет пока действуют.

- Если б не то, что он император, - вздохнул Сенека. - Он ведь и умный, и способный. Не был бы императором, был бы просто замечательный человек.

Сократ сказал:

- Считай, что он последний день император. Стоит мне проснуться, и он исчезнет, как дурной сон. Вы ведь мне снитесь, и хоть в жизни у меня никакой власти нет, но над своими снами я властен.

Но Сенека был умный человек. И не такая у него была жизнь, чтобы она могла кому-то присниться.

- А может, это ты мне снишься, Сократ? Ты ведь жил раньше, откуда ж тебе меня знать? А я о тебе слыхал, значит, ты мне можешь присниться.

- А Миша? Мы с ним прошли не один сон. Значит, и он тебе снится?

- И Миша снится. А почему бы и нет?

Миша совсем растерялся. Значит, все эти события и вообще вся его жизнь снилась не Сократу, а Сенеке?

- Э, нет, - сказал Сократ. - Мы с Мишей столько прошли, столько повидали. И фашистов, и вандалов, и татарское нашествие. И вот теперь еще ваш император... Как его?

- Нерон.

- Ну, вот, и о Нероне услышали. Тоже во сне. Чего только не увидишь, не услышишь во сне. Мне однажды, вы не поверите, Наполеон приснился. Как будто был такой император, захватил всю Европу и тоже напал на страну, где мы с Мишей партизанили. Ты партизанил с Мишей? А я партизанил. Так кому же он снится, я тебя спрашиваю?

- Вы говорили о Наполеоне, - сказал Миша, не желая быть яблоком раздора.

- Да, не поздоровилось этому Наполеону! Так же, как потом этому... Как его звали, Миша?

- Гитлер.

- Вот-вот, Гитлер. Ему бы тоже не поздоровилось, если б я не проснулся. Но я проснулся только для того, чтоб Мишу спасти. А так бы я подождал, когда бы его разделали. Вроде тевтонских рыцарей. Как их в Чудском озере топили! Я специально не просыпался, пока их не прикончили всех до одного...

Сократ рассказывал свои сны, а Миша рассматривал город. Что-то его заинтересовало чуть дальше, и он отошел чуть дальше... Потом еще и еще дальше... И потерял из виду великих философов.

Они этого не заметили. Наконец-то у них появилась возможность поговорить друг с другом.

Между тем Миша, разглядывая древние здания, дошел до самого дворца. Тут-то его схватили и привели к императору.

- Этот мальчишка, - доложил начальник стражи, - утверждает, что он здесь не живет, что он только снится...

- Кому же? - насторожился Нерон.

- Он говорит: либо Сократу, либо Сенеке. Одному из этих философов. Но Сократ отпадает: покойники не видят снов. Остается Сенека.

Нерон подошел к Мише, потрепал его по щеке.

- Такой хороший мальчик, а снится врагу престола. Почему ты не снишься своему императору?

Миша молчал.

- Как зовут тебя, мальчик?

Миша поднял глаза на Нерона и твердо сказал:

- Вы от меня ничего не узнаете.

- О, ты грубиян! Когда знакомятся, говорят имя. Вот меня зовут Нерон, а тебя?

Миша молчал.

- Значит, снишься Сенеке, врагу империи. А ведь за это дело... Что у нас за это дело? - спросил он у начальника стражи и, не дожидаясь ответа, продолжал: - Да, за это дело у нас... В общем, строго. Так как тебя зовут?

- Миша...

Нет, это сказал не Миша. Миша молчал. Если он не испугался фашистов, то испугается он какого-то императора!

Миша молчал. Это сказал кто-то рядом. Сначала тихо, потом громче:

- Миша!

И еще громче:

- Миша! Миша, проснись!

И Миша проснулся.

Он сидел за столом, положив голову на десятитомник "Всемирной истории". За его спиной стояла мама и строго спрашивала:

- Это ты так учишь историю? Ой, смотри, не видать тебе деревни Старокопытовки, бабушке двоечники не нужны.

Вот и выяснилось, кто кому снился. Все-таки неправ был Сократ. И неправ был Сенека. Ошибались великие философы. Это они снились Мише, и вандалы снились, и татары, и фашисты, - вся эта история зависела сейчас от того, будет он дальше спать или проснется.