Интермир - Нил Гейман

Прочь из дома, по улице, вперед, как можно дальше отсюда… Наверное, мне казалось, что если бежать со всех ног, то время повернется вспять и все станет как прежде. Не знаю, может, и получилось бы, но проверить это не удалось.

Внезапно воздух передо мной задрожал, как зыбкое марево, только с серебряными переливами, и в нем образовалась брешь – проход в другой мир. Я успел разглядеть психоделический пейзаж по ту сторону – плавающие геометрические фигуры и пульсирующие цветные пятна.

И тут сквозь прореху шагнуло нечто.

Может, это был и человек – в плаще и шляпе. Он поднял голову, и из-под ее полей показалось лицо.

Мое лицо.

Глава третья

Вот оно что! На незнакомце была маска с зеркальной, текучей, как ртуть, поверхностью. Мне стало не по себе: глядя в это блестящее серебристое лицо, я смотрел на свое перекошенное отражение.

Вид совершенно идиотский: россыпь веснушек, растрепанные темно-рыжие волосы, округлившиеся карие глаза, на губах странная усмешка, как у мультяшного персонажа, в лице смесь удивления и – что скрывать? – страха.

Сперва я решил, что передо мной – робот из жидкого металла, как в кино. Потом подумал, что это пришелец. Мелькнула запоздалая догадка: кто-то из приятелей раздобыл крутую маску и прикалывается. Человек заговорил, и мои подозрения подтвердились: голос смутно знакомый. Из-за маски звучит приглушенно, но я его определенно знаю.

– Джои?

Я попытался ответить, но смог выдавить только подобие звука.

Он сделал шаг ко мне.

– Послушай, конечно, все слишком быстро произошло, но поверь…

«Слишком быстро произошло? Чувак, да ты сделал открытие месяца», – так и подмывало ему ответить. Дом – не мой, родные – не мои, девушка – тоже не моя (Ровена никогда не считалась моей девушкой, но опустим подробности). Все, что прежде было надежным и неизменным, стало зыбким, как желе, а у меня готова была съехать крыша.

Странный тип в зеркальной маске тронул меня за плечо, и «вот-вот» превратилось в «уже». Какая разница – знаю я его или нет? Мистер Димас учил нас – и мальчишек, и девчонок – обороняться от взрослого мужчины. «Надо метить не в пах, – разъяснял он будничным тоном, – а прямо в живот. Потом ноги в руки – и бежать, не проверяя, как он там». Я изо всех сил ударил – и чуть не выбил коленную чашечку. Под плащом у него оказалась броня.

Взвыв от боли, я обхватил ногу. Гаденыш под зеркальной маской, должно быть, ехидно ухмылялся.

– Все в порядке? – осведомился все тот же смутно знакомый голос. Не участливо – скорее насмешливо.

– Еще бы! Я не знаю, что происходит, потерял родных и, кажется, ногу сломал. А так – все хорошо!

Хотелось сбежать, но для этого нужны две здоровые ноги в рабочем состоянии. Я вздохнул поглубже и собрался с мыслями.

– Сам виноват, нечего было дурака валять. Я надеялся перехватить тебя до того, как ты Шагнешь… Не успел. А ты хорош: устроил показательный перелет, засветился везде, где мог.

Я понятия не имел, о чем он. В самолете я не оказывался с тех пор, как мы всей семьей навещали тетю Агату на Пасху. Какие перелеты? Ушибленное колено ныло.

– Ты кто? – наконец спросил я. – Сними маску!

Он будто не слышал просьбы.

– Зови меня Джей, – ответил он. То ли имя, то ли только его первая буква. Незнакомец уверенно протянул руку, как будто я был обязан ее пожать.

Но раздумывать над тем, стоит ли это делать, мне не дали. Внезапно полыхнула зеленая вспышка, ослепив меня, а через долю секунды уши заложило от оглушительного взрыва.

– Беги! – крикнул Джей. – Да не туда – обратной дорогой! Я их задержу.

Я никуда не побежал, а наоборот, застыл как вкопанный.

В воздухе, примерно метрах в трех над нами, зависли три сверкающих серебряных диска. На каждом, как серфингист на гребне волны, балансировал человек в сером облегающем комбинезоне, держа наготове сеть с грузилами: такие бывают у рыбаков или у гладиаторов.

– Джозеф Харкер! – ровно и бесстрастно сказал один из них. – Сопротивление бесполезно. Не пытайтесь скрыться. – «Гладиатор» для убедительности помахал сетью.

По сети, потрескивая, пробегали голубые искры электрических разрядов. Я понял, что они пришли за мной и, если поймают, будет очень больно.

– Беги! – отпихнул меня Джей. Я, не мешкая, припустил как ошпаренный. Кто-то из «серфингистов» завопил от боли.

Машинально оглянувшись, я увидел, как с диска падает тело – наверняка Джей постарался.

Двое понеслись за мной по воздуху, не отставая ни на шаг. Их тени скользили по земле у меня под ногами, так что можно было не оборачиваться.

Я чувствовал себя диким зверем из документального фильма про живую природу – львом или тигром, за которым гонятся охотники с заряженными транквилизатором ружьями. Если зверь бежит по прямой, его обязательно схватят. Надо петлять. Я рванулся в сторону. И очень вовремя – сеть едва не накрыла меня, задев правое плечо. Рука тут же онемела – пальцами не пошевелить.

Тогда я переместился. Не знаю даже, как и что я сделал. Но на секунду туман стал плотнее, замерцали огни, послышался перезвон ловушки для ветра – и я остался в одиночестве. Преследователи исчезли, таинственный мистер Джей с зеркальным лицом тоже куда-то подевался. Обычный тихий октябрьский день: мокрые листья облепили бордюр, сонный Гринвиль живет своей обычной жизнью.

Сердце колотилось так бешено, словно готово было выпрыгнуть из груди.

Я шагал по Мейпл-роуд, на ходу потирая онемевшую руку, пытаясь отдышаться – и понять, что происходит.

Мой дом больше мне не принадлежит. Для живущих в нем людей я – никто. За мной гоняются плохие парни на летающих крышках от канализационных люков и незнакомец в бронированных штанах с зеркалом вместо лица.

Что делать? Идти в полицию? Ага, разбежался! К ним с такими байками по сто раз на дню приходят, и все рассказчики тут же отправляются прямо по назначению – в психушку.

Только одному человеку можно рассказать все. Я свернул за угол, и передо мной выросло здание школы.

Нужно срочно отыскать мистера Димаса.

Глава четвертая

Школе нашей лет пятьдесят. Когда я был помладше, ее на пару месяцев закрывали – асбест удаляли[2]. На заднем дворе примостились два временных трейлера – изостудия и лаборатория, для которых до сих пор не построили дополнительного крыла, хотя и обещали. Здание осыпается, в коридорах стоит смешанный запах сырости, пиццы и пота… Большой любви к школе в моих словах не находите? Так и есть, я от нее не в восторге. Однако сейчас роднее для меня места не было.

Я взбежал по лестнице, настороженно поглядывая на небо, где в любой момент могли появиться «гладиаторы» на летающих дисках. Нет, все чисто.