Гибридная война. Выжить и победить - Евгений Магда

Любопытнейший факт: всего за несколько дней до аннексии Крыма в журнале «Русский пионер» был опубликован рассказ некоего Натана Дубовицкого о нелинейной войне [19]. Как вскоре выяснилось, его истинным автором был Владислав Сурков[20] — «серый кардинал»

Кремля и создатель термина «суверенная демократия». Претендующий на роль закулисного манипулятора всея Российской Федерации господин весьма откровенен: «Это будет война всех со всеми. Но поскольку высокую интенсивность такого рода конфликта невозможно удерживать бесконечно, рано или поздно она переродится в ползучий и перманентный конфликт… Это идеальный вариант для таких стран, как Россия, поскольку при авторитарных режимах постоянная мобилизация населения работает на руку власти. При этом непрекращающаяся не слишком интенсивная война может оказаться убийственной для демократии, поскольку она разъедает все ее базовые ценности во главе со свободой»[21].

Дубовицкий-Сурков прав, и дело не только в известной аксиоме «Демократические государства не воюют друг с другом». Авторитарная модель, в которой автор концепции «суверенной демократии» ищет геополитическую «фомку» для взлома ворот от стольного града Киева, имеет немало преимуществ перед государством, делающим не самые уверенные шаги на пути построения демократии. В этом случае необходимо подчеркнуть главное: Украина — не Россия. И дело не только в том, что наша страна продолжает искать алгоритм построения демократического общества, тогда как Россия выбрала авторитарный путь развития. Украина на протяжении всего периода своего независимого развития (до февраля 2014 года включительно) справедливо могла отнести к своим преимуществам исключительно мирный характер политических конфликтов. И статус государства, способного мирно решать свои внутриполитические проблемы, похоже, стал серьезным раздражителем для представителей сопредельного государства.

С высокой долей вероятности можно предположить, что Оранжевая революция 2004 года, всерьез напугавшая российское руководство, спровоцировала его интенсивную подготовку к гибридной войне против Украины. Показательно, что с 2005–2006 годов в российской политической риторике появляется и все сильнее звучит словосочетание «Украина — failed state». Практически в то же время окончательно оформляется концепция «русского мира». Кремль настырно искал слабые места во внутренней политике Украины, то заигрывая с русинами в Закарпатье, то сталкивая лбами русскоязычных и крымских татар на полуострове. И в этом контексте особую роль приобретает тот факт, что Россия создала на своей территории монолитное и монопольное информационное пространство, обслуживающее политические интересы Кремля. Поэтому не стоит удивляться, что сегодня, в условиях противостояния России и Украины, спланированные волны паники и разочарования то и дело накатываются на украинское общество, способствуя достижению целей гибридной войны, поставленных перед собой Кремлем.

Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации Валерий Герасимов произвел настоящий фурор в феврале 2013 года, опубликовав статью с «говорящим» названием «Ценность науки в предвидении». Это творение генеральской мысли увидело свет в еженедельной газете «Военно-промышленный курьер»[22], в его основу легло выступление Герасимова в Академии военных наук. Напомню, что в начале 2013 года ничто не предвещало отставки Виктора Януковича, бывшего единоличным лидером президентского рейтинга, а украинская оппозиция была слабой и не способной добиться поставленных перед собой целей, протестные настроения в обществе были минимальными. В Верховной Раде господствовало пропрезидентское большинство на основе Партии регионов, легко ломавшее через колено инициативы оппозиции и перестраивавшее законотворческий процесс в собственных интересах.

Тем интереснее процитировать генерала Валерия Герасимова, который, как и полагается начальнику Генерального штаба в мирное время, находился и находится несколько в тени министра обороны. Он утверждает: «Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте» [23].

Российский военачальник вряд ли намеревался сказать лишнее или напугать потенциальных противников. Как и в случае с пассажами Владислава Суркова, мы имеем дело с неспровоцированным головокружением от успехов у представителей российского истеблишмента. Дело в том, что росшие, словно на дрожжах, цены на нефть, обеспечивавшие экономическое могущество России, позволяли не экономить на финансировании военных проектов. Более того, в российском политическом дискурсе все активнее зазвучали нотки и о стремлении конкурировать с Соединенными Штатами за лидерство в современном мире.

Очевидно, что в этих условиях обеспечение доминирования концепции «русского мира» на постсоветском пространстве имело ключевое значение. Владимир Путин никогда не скрывал, что считает распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века. Его деятельность на посту российского президента и «национального лидера» в межсезонье между вторым и третьим президентскими сроками была направлена на реставрацию Советского Союза, в контексте которой подчинение своему влиянию Украины имеет ключевое значение. Хотя сегодня говорить о мощном потенциале нашей страны непопулярно, исторически Россия могла претендовать на рост своего влияния, только опираясь на контроль над Украиной.

Если говорить о предпосылках взятия на вооружение концепции гибридной войны, то их несколько. В части финансирования специальных мероприятий военного и информационного плана необходимо отметить резкий рост доходов российского бюджета от экспорта энергоресурсов сидящим на газовой «игле» ЕС и Украине. Эти доходы позволили реализоваться самым сумасбродным идеям, витавшим в российском обществе еще с начала 90-х годов ХХ века. Кремль не только использовал нефть и газ в качестве энергетического оружия, стремясь подчинить себе преимущественно европейские страны, но и направил полученные сверхдоходы на формирование современной системы пропаганды. Вышеупомянутый телеканал Russia Today — только часть системы промывания мозгов, сегмент экспорта «российского образа жизни», функционирование которого было невозможно без полномасштабной унификации внутрироссийского информационного пространства. Мобилизация «в интересах России» маргинального псевдофилософа Александра Дугина[24] и его тезки, публициста Проханова [25], свидетельствует о глубине падения российского руководства.

Еще одной подоплекой стремления России «навести надлежащий порядок» на территории постсоветского пространства стал масштабный приток средств благодаря экспорту энергетических ресурсов. В первой декаде 2000-х годов, даже в условиях мирового экономического кризиса, Россия получила астрономические доходы, подпитывающие имперские амбиции Владимира Путина. Благодаря формированию режима личной власти, ограниченной исключительно номинально, тот получил инструментарий для реализации собственной ностальгии по Советскому Союзу, создавая иллюзию наполнения новым вином старых мехов. Позволю себе предположить, что даже страны Балтии и Грузию, с которой у России в августе 2008 года был скоротечный военный конфликт, в Кремле рассматривают в качестве возможного объекта экспансии.

В роли «паладинов Путина» сегодня выступают не только члены кооператива «Озеро»[26], занявшие ключевые позиции в российской государственной и финансовой системах. Его личная гвардия — многочисленные бывшие и действующие сотрудники спецслужб, полномочия которых кажутся сопоставимыми по масштабу с чекистскими сразу после Октябрьского переворота. И восстановление памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянке кажется не формой борьбы за исторический облик Москвы, а данью уважения духовному наставнику. Порой кажется, что роман Владимира Сорокина «День опричника» [27] краеугольным камнем лег в основу внутренней политики современной России. «Новое дворянство», которое сегодня называется ФСБ, успешно осваивает рыночные инструменты в собственных интересах и насаждает атмосферу напряженности в узкой прослойке российского общества, позволяющей себе хотя бы намеки на инакомыслие. Процент опричников существенно вырос по сравнению с временами Ивана Грозного.