Во власти желания - Стелла Камерон

— Для семьи фермера.

Макс очень хотел с ней поспорить, но не стал терять время. В любую минуту мог прийти Арран на ежедневную консультацию. Дядя Макса, композитор и очень замкнутый человек, сам приходил к своему племяннику.

— Сними шляпку, — сказал Макс — и тут же смутился. Он улыбнулся, пытаясь загладить свою оплошность.

— Я уже собираюсь домой, сэр, — возразила Керсти.

— Но пока ты здесь. Мне надо обсудить с тобой кое-какие вопросы, и я хочу, чтобы тебе было удобно.

— Мне и так удобно, — проговорила девушка и внезапно встала.

Она прошла мимо него и остановилась под окном. Затем приподнялась на цыпочки, ухватившись за высокий каменный подоконник.

Макс смотрел на Керсти и представлял, что на ней не серое платье, а клетчатое, синее с белым, — то самое, в котором она была когда-то в доме своих родителей. Он вспоминал, как обнял ее и как она обняла его в ответ. С тех пор они никогда не прикасались друг к другу.

Макс невольно вздохнул.

Керсти почти ничем не отличалась от шестнадцатилетней девушки, которую он оставил в тот день у кухонною стола в домике фермера. Она была такая же стройная и изящная, она была прекрасна, как фея из волшебной сказки.

— Я еще ни разу не видели поместье отсюда, — сказала она. — Странно, что вы выбрали для кабинета именно эту комнату.

Макс подошел к ней сзади, но не стал смотреть в окно. Он любовался прядками волос, выбившимися из-под шляпки.

Да, Керсти пот и не изменилась.

— Я бы выбрала другое место, — сказала она.

— Тебе здесь не нравится?

— Нет-нет, конечно, нравится! Очень красиво. Но мне кажется, я бы здесь мечтала, а не работала.

Макс поднял руку, но не притронулся к девушке. Кончики его пальцев находились так близко от нее, что он чувствовал тепло ее тела. Он невольно сжал пальцы в кулак — ему хотелось заключить Керсти в объятия, хотелось прижать ее к себе.

Бальзам для души? Макс едва удержался от смела. Скорее всего она станет солью для миллиона открытых ран в его сердце, но эту боль он примет с радостью.

— Знаешь, Керсти, я часто тебя вижу, — проговорил он, когда снова обрел дар речи.

.Она оцепенела.

— Я имею в виду… когда ты бываешь неподалеку от замка.

Ее пальцы, вцепившиеся в подоконник, побелели.

— Да, сэр. Я тоже иногда вас вижу. Здесь трудно спрятаться от чьих-либо глаз.

— А я считаю, что спрятаться очень даже просто, было бы только желание. К примеру, мой дядя появляется на людях только тогда, когда сам того хочет.

— Ваш дядя Стоунхейвен — чудесный человек. И он сочиняет такую прекрасную музыку! У меня сердце разрывается, когда я ее слушаю.

— Да, конечно…

— Мои родители очень высокого мнения о нем. К тому же нет лучшего мужа и отца, чем маркиз.

— Это верно, — сказал Макс, едва заметно улыбнувшись.

Он и забыл, что Мерсеры боготворят Аррана. — Арран и Грейс…

— Они заботятся, обо всех, а если и считают себя лучше других, то успешно это скрывают. Это вам скажет любой.

— Я согласен…

— Говорят, чем больше человек уверен в себе, тем меньше он чурается бедняков. И такой человек не считает, что Господь любит его больше, чем других.

Макс уловил в словах девушки упрек. Он понял: она упрекает его за то, что ошибочно принимает за высокомерие. Ему хотелось сказать: «Я обидел тебя. И продолжаю обижать. Но я делаю больно и себе самому. А все потому, что боюсь за тебя, Керсти Мерсер. Да, я хотел угодить своему отцу, но главное в том, что я не хотел испортить тебе жизнь».

— Пожалуй, я лучше пойду. — Девушка отвернулась от окна и, увидев прямо перед собой широкую грудь Макса, сделала шаг в сторону. — Родители будут волноваться, — добавила она.

— Дети уже большие и не нуждаются в няньке, — заметил Макс. — Я имею в виду детей Стоунхейвенов. Леди Элизабет уже восемнадцать. Она старше, чем была ты, когда мы… — О Господи, ведь он заранее заготовил речь! — Она взрослая девушка, а Нилл всего на два года младше ее.

Керсти, подбоченившись, возразила:

— Но маркиз и маркиза не хотят слишком рано отправлять своих детей учиться.

— Этого не хочет маркиза. Маркиз же, .. Осенью Нилл поедет в Эдинбург. А Элизабет должна в следующем году выйти в свет.

— Есть еще мастер Джеймс, — заметила Керсти. — Ему пока не время уезжать из дома.

Макс заложил руки за спину и направился к камину. В кабинете пахло старыми кожаными переплетами, углем — он хранился в ведерке на каминной полке — и политурой для чистки меди. К этим запахам примешивался легкий аромат жасмина — так пахла Керсти.

— Маркиза не желает отсылать мальчика учиться. Во всяком случае, пока.

Макс решил, что уже достаточно сказал на эту тему. Он собирался подготовить Керсти к своему предложению, а вместо этого напугал ее, заставив думать, что она может скоро лишиться места, потому что в ее услугах перестанут нуждаться.

— Ты что-нибудь читаешь? — спросил он неожиданно. — Интересуешься столичными новостями?

Керсти заморгала. Кончики ее золотистых ресниц блестели в лучах уходящего к западу солнца.

— Конечно, читаю, — ответила девушка. — Разве может человек, однажды научившийся читать, не делать этого?

— Есть и такие.

— Значит, они не знают, как много теряют.

— А что тебя интересует больше всего?

Глаза девушки погрустнели.

— Я не очень-то образованная, но свое дело знаю.

— Разумеется. Не забывай, что я многому тебя научил.

Лицо ее порозовело.

— Да, конечно. И я часто благодарила вас за это — во всяком случае, когда у меня была возможность с вами разговаривать. Я и сейчас говорю вам «спасибо».

— Мне не нужна твоя благодарность, — заявил Макс и тут же упрекнул себя за очередную резкость. — Как твоя математика? У тебя была возможность воспользоваться своими знаниями?

— Да. Мисс Ламентер требует, чтобы я обучала ее воспитанников математике, пока она рассматривает акварели леди Элизабет. И я их учу… — Она внезапно умолкла.

— Это хорошо, Керсти. Не бойся, я не стану ругать мисс Ламентер за то, что она перекладывает свои обязанности на тебя. На ее месте я поступил бы так же, — А теперь мне можно идти?

— Нет.

— Нет?..

— Нет, останьтесь, мисс Мерсер. Я уже сказал, что должен с вами кое-что обсудить.

Девушка еще больше покраснела.

— Говорят, что вы… — Она взглянула ему в глаза. — Раньше вы не были таким резким…

— Так что же про меня говорят? — спросил Макс.

— Я , я не знаю.

— Не знаешь? — Он понял, что Керсти имела в виду, поэтому не стал требовать ответа. Лучше доказать ей на деле, что клеветники не правы, — если он, конечно, сумеет измениться. — Садись, пожалуйста. Устраивайся поудобнее. — Конечно, сумеет. Рядом с Керсти он снова станет прежним.