Годы молодые - Лев Авилкин

Финкильштейн не нашелся, что ответить. Так и стоял с изумлённым видом. Затем он порывался что-то сказать, но, махнув рукой, отошел немного в сторону. Я видел, что он несколько раз снова пытался подойти ко мне, но у него всё как-то не получалось. Наконец, он решительно направился ко мне.

– Идемте в ресторан, – сказал он, подойдя. – Я вас приглашаю.

– Да, что вы? – говорю. – Разве возможно при таком скоплении людей попасть в ресторан?

– Идемте. Я всё устрою, – заверил он меня.

И я согласился. Хоть посидеть, думаю, можно будет. Да и стакан чая не плохо бы выпить. И мы пошли.

Как и следовало ожидать, свободных мест в ресторане не было, о чём свидетельствовала табличка на двери ресторана в полном соответствии с нравами «развитого социализма». Но Финкильштейн, войдя в ресторан, кому-то что-то сказал, и нам отвели удобный столик только на двоих в дальнем от оркестра углу, что меня очень устраивало, так как посидеть хотелось в тишине.

Финкильштейн заказал бутылку коньяка, кофе, лимон, и мы с наслаждением стали потягивать коньячок, ведя непринужденную светскую беседу, не вспоминая о разговоре возле справочного бюро. За беседой мы друг другу представились и даже обменялись домашними адресами. Так мы понравились друг другу.

Бутылка коньяка подходила к концу. Оставались последние рюмки. Только тогда Финкильштейн как-то заговорщически вдруг спросил:

– Скажите мне, всё-таки, как вы можете узнавать не только имя человека, но и его профессию, и даже его планы? Ведь мы с вами до сих пор были даже не знакомы.

– Помните, – ответил я, – часа два-три назад вы подходили к диспетчеру и просили его ответить на звонок из горкома партии, назвав при этом себя и свои планы. Я стоял рядом и весь ваш разговор хорошо слышал.

– Как же, как же! Было! Было! – воскликнул он. – Я сам должен был сообразить и догадаться! Что же это со мной происходит!? Устал, наверное, очень.

– Вот и всё моё шарлатанство, – говорю я ему. – А теперь вы откройте секрет вашего ремесла.

– Ха! – усмехнулся гипнотизёр. – Ставьте бутылку коньяка! Я ведь поставил!

Вилли на отдыхе

С Х111 века известен эстонский город Пярну. В русских летописях он встречался с названием Пернава, а до 1917 года носил официальное название Пернов. Занимая относительно скромное место в Российской империи, Пярну, однако, имеет довольно интересную историю. Достаточно сказать, что прадед нашего великого поэта А. С. Пушкина абиссинец Абрам (Ибрагим) Ганнибал, сподвижник и любимец Петра 1-го, в тридцатых годах восемнадцатого века по повелению Миниха жил в Пернове, учил кондукторов математике и черчению и принимал активное участие в строительстве инженерных и фортификационных сооружений. Видное место Пернов занимал и в Ливонских войнах Ивана Грозного, и в Северной войне со шведами Петра 1-го. До сих пор в карнизе здания почты на одной из центральных улиц города торчит лошадиная подкова, которая по легенде отлетела от копыта коня шведского короля Карла Х11, галопом проскакавшего мимо этого здания, и врезалась в карниз здания. Известен Пернов и как порт Российской империи на Балтийском море, через который велась активная торговля хлебом.

В послевоенное советское время город Пярну, благодаря мягкому умеренному климату и морским купаниям, стал модным климатическим и грязевым курортом. Три санатория, курортная поликлиника, грязелечебница, огромный морской пляж с золотистым песком и удаленность от крупных промышленных предприятий стали привлекать внимание не только советских граждан, но и зарубежных гостей. В периоды летних отпусков город Пярну становился местом настоящего паломничества, и только иногда отдых людей омрачался очень громкими, подобными артиллерийским залпам, резкими звуками самолетов, преодолевающих звуковой барьер: вблизи города базировалась авиационная часть военно-морского флота.

Военные лётчики любили этот город. Один из них, штурман полка Анатолий Лукин, написал о городе Пярну песню. Вот она.

О городке, где мы живём, зелёном Пярну,О нашей юности, о пляже золотом,О нашей Балтике, о море лучезарномВсегда мы вспомним лаской и добромПРИПЕВ: Ведь здесь служили мы,Ведь здесь любили мы.Отсюда уходили мы в полёт,Встречали зло ненастных дней,Здесь хоронили мы друзейИ верили, их память не умрёт.Люблю домов твоих уютные балконы,И звёзды яркие сентябрьских ночей,Огни над морем белокрылой Раннахоны,И тихий шелест липовых аллей.ПРИПЕВ: Ведь здесь служили мы…

Не век мне жить под пярнускою крышей.Зовёт домой родная сторона,Но этот город, где родился мой сынишка,Мне дорог он как море, как весна!ПРИПЕВ: Ведь здесь служили мы…

Слова этой песни переложил на музыку другой лётчик из этого же полка, товарищ Лукина. Вместе они под аккомпанемент музыкантов из ресторана Раннахоне исполнили её однажды в ресторане. Фурор был ошеломляющим. Кто-то даже подошел к ним и попросил продать ему эту песню. В песне упоминается и сам ресторан Раннахоне. Этот ресторан (в переводе с эстонского – дом на пляже) расположен на самом берегу залива, и его огни далеко видны с моря всем судам, идущим в порт Пярну, привлекая моряков в лоно своих объятий и обещая им все прелести портовых ароматов.

Морской порт в городе располагался в самом устье реки Пярну, и вход в него со стороны моря ограждался двумя очень длинными, около мили, каменными молами. В порту были причалы, оборудованные для швартовки крупнотоннажных судов. Портовый флот состоял из нескольких буксиров и катеров, предназначенных для перевозки пассажиров. В ведении начальника порта Григория Антоновича Червякова был разъездной катер «Койдула», названный так в честь национальной эстонской поэтессы Лидии Койдула (настоящая фамилия Янзен), памятник которой стоит в центральном сквере города. Романтические стихи этой замечательной поэтессы проникнуты любовью к своей родине и её многострадальному народу, а пьесы заложили основы эстонской драматургии.

Это был типовой крейсерский катер, имеющий небольшой пассажирский салон. Шкипером, управляющим катером, был эстонец Володя Киви, старый просолившийся моряк. Он был небольшого роста с круглым животиком и мясистым красным с синими прожилками носом, свидетельствующими об алкогольной невоздержанности. Внешний вид Володи был таков, что казалось, будто писатель Андрей Некрасов писал своего капитана Врунгеля именно с него. Даже морская форма на нем сидела точно так, как на Христофоре Врунгеле. Управлял катером он великолепно и был большим знатоком морского ремесла.

Иногда этот катер выделялся предприятиям города, и работники этих предприятий совершали на нем загородные прогулки по реке Пярну или катались в море по Пярнускому заливу, где было много живописных мест для отдыха с ужением рыбы. В Пярну вообще, как и положено для курортного города, было много красивых мест для отдыха. Этому содействовала изумительно красивая природа Прибалтики. По берегам реки и на взморье раскинулись сосновые леса с изобилие грибов, ягод и благоухающие озоном чистого воздуха.

Летом 1966 года в Пярну со своей семьёй прибыл на отдых председатель Совета Министров Германской Демократической Республики Вилли Штоф. Этот визит высокого гостя в Советский Союз был неофициальным, и никаких сообщений в средствах массовой информации об этом не было. Ежедневно в Пярну из Берлина прилетал самолёт, доставлявший председателю Совмина ГДР всевозможные документы на подпись. Такова уж доля всесильных мира сего, не знать покоя даже в отпуске.

Жил Вилли Штоф со своей женой и сыном-подростком в отдельном охраняемом коттедже на живописном берегу моря. Питание ему доставлялось из ресторана Раннахоне.

Как-то средь рабочего дня в кабинет начальника порта Григория Антоновича Червякова неожиданно явился первый секретарь городского комитета КПСС (Коммунистической партии Эстонии) Валконен вместе с председателем горисполкоиа Макаровым. Они предупредили Григория Антоновича, что вскоре ему будет звонок из правительственных органов государства, и поэтому ему надо не отлучаться из кабинета. Сами же они в это время желают поприсутствовать при разговоре Григория Антоновича с кем-то из руководителей страны. И, действительно, буквально через 10 минут после их прихода в кабинете начальника порта раздался телефонный звонок. Приложив телефонную трубку к уху, Григорий Антонович услышал голос телефонистки:

– У телефона начальник порта Пярну?

– Да, – ответил Григорий Антонович, – начальник порта Пярну.

– Не кладите трубку. Сейчас с вами будет разговаривать председатель Совета Министров СССР товарищ Косыгин.

Григорий Антонович разволновался. Не отрывая трубки от уха, он сказал присутствующим в кабинете гостям: