Валентин, который (не) попал (СИ) - Борн Амелия

— Никто не рожается злым, — резонно пояснила она.

— Не рождается, — автоматически поправил я.

— А я что сказала?

Я невольно улыбнулся. Она была забавной, эта Валюша. И, весьма вероятно, несмотря на все возражения отца, она — моя сестра.

— Ты права, наверно, — ответил ей. — У всего есть свои причины.

— А какие у тебя?

Действительно, какие? То, что я ни от кого не видел искренности в своей жизни? Но искал ли я ее вообще? Или пользовался тем, что есть?

— Это очень сложный вопрос, Валюша, — сказал я со вздохом. — Давай я подумаю об этом и мы поговорим в другой раз?

— А не обманешь? — закусила она губу.

— Не обману, — пообещал я и, ссадив ее с колен, направил к лестнице:

— А теперь беги к маме.

Когда топот маленьких ножек стих, я тоже поднялся из-за стола и направился к себе, так и не поужинав. Аппетита совсем не было.

Зато ночью меня ожидал сюрприз. И весьма приятный, надо сказать.

Я едва успел сомкнуть усталые глаза, когда дверь в мою комнату тихо приоткрылась. Весьма заинтригованный, я притих, стараясь даже не дышать. Легкая тень прокралась к моей кровати и, что-то пробормотав, плюхнулась прямо на меня, едва не отдавив стратегически важное место.

Такого коварства я никак не ожидал. Поэтому вскрикнул:

— Ай!

Тело, распластавшееся на мне и обладавшее, надо сказать, весьма приятными формами, замерло, а потом со всей дури заголосило:

— Аааааааааааа!

Мне не осталось ничего иного, как перевернуть женщину — а это была несомненно именно женщина — на спину и зажать ей рот рукой, пока она не разбудила весь дом.

— Тише ты, ненормальная! — прошипел ей на ухо. — Между нами еще ничего не было, а ты уже кричишь, — добавил насмешливо.

Она что-то промычала мне в ладонь и попыталась скинуть меня с себя. Но не тут-то было!

Дотянувшись до лампы, я нажал на кнопку и ничуть не удивился, увидев под собой Варвару-красу, только без косы, собственной персоной.

— Ну-ну, не дергайся, — усмехнулся почти ласково. — В конце концов ты сама запрыгнула ко мне в постель, а теперь пытаешься отбить мне то, что еще весьма пригодится!

— Еияичияия, — пробормотала она нечто невразумительное и вдруг со вкусом прикусила мою ладонь — так, что мне пришлось срочно отдернуть руку.

— Ты что творишь?! — возмутился я.

— Слезь с меня! — потребовала она, также возмущенно приоткрыв пухлый рот.

— Прошу заметить, ты первая на меня залезла, — заметил я невозмутимо.

— Я думала, это моя комната! — прошипела она.

— Детка, ну зачем скрывать — ты просто хотела попасть в мою постель, — хмыкнул я.

— Самовлюбленный индюк! — отчеканила она и снова попыталась заехать мне куда не положено.

Странным образом это меня только раздразнило. В ней, лежащей подо мной и зло сверкавшей глазами, было нечто такое, что я и сам не понял, как получилось, что когда она открыла рот, намереваясь снова меня обласкать, я просто заткнул ее поцелуем, вжимая всем телом в матрас.

И обнаружил при этом нечто странное — будто эти губы мне уже были когда-то знакомы… Но этого никак не могло быть!

А она действительно оказалась такой сладкой, как я и думал. Нырнув языком ей в рот, я нагло вбирал в себя эту сладость и все, о чем мог думать — это о том, как задрать на ней рубашку и…

И в этот момент ее колено наконец достигло своей цели. Взвыв, я откатился в сторону, а Варвара вскочила с постели и мстительно кинула на прощание:

— В следующий раз будет больнее!

И я ей почему-то сразу поверил.

Часть 4. Варя

У меня из головы никак не шло то ночное происшествие, которое приключилось на ужине у Сергея. Вернее, после него. С одной стороны — ну, подумаешь, ошиблась дверью! Ну, случайно поцеловалась с сыном будущего мужа. С кем не бывает?

С другой — в том и дело, что со мной такого не бывало! Хотя, нет, не так. Последние пять лет я отчаянно пыталась убедить себя в том, что со мной такого произойти не может. Поскольку факт зачатия неизвестно от кого аккурат после Валентиновой ночи, был для меня более чем абсурдным.

Я лишь помнила о том, что немного перебрала с красным сухим, страдая по жениху, который ушел от меня накануне нашей свадьбы. Помнила и то, как провертелась в постели без сна и решила принять снотворное… а дальше были только ощущения. И весьма себе не невинные фантазии, в которые я погрузилась с головой. Какой-то мужчина, целующий меня словно в последний раз. Мои жаркие ответы на его ласки… И головная боль наутро вперемешку с желанием убедить себя, что засосы на моей шее мне тоже приснились. Как и другие явственные признаки того, что ночью со мной произошло весьма горячее приключение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И это явно был не жених… он, как раз, к тому моменту весьма красноречиво избегал меня последние пару месяцев…

И вот теперь Валентин. Он ведь сделал то же самое, что и незнакомец той ночью, пять лет назад! Даже картинки похожие в памяти пронеслись со скоростью света. И теперь я только и делала, что думала о сыне своего жениха! Кошмар!

— Варя! Варвара! Не дозваться тебя, — донесся до меня голос мамы.

Я отложила книгу, которую держала кверх ногами. Нужно было как можно скорее избавляться от этих всех фантазий, которые ни к чему хорошему не приведут.

— Что случилось? — задала я вопрос.

— У Валюши, кажется, температура! — выдала мама.

Я мысленно закатила глаза. В том, что «у Валюши температура», моя дочь подозревалась слишком регулярно.

— Мам… С утра все было в полном порядке, — сказала я как можно спокойнее. — Она встала, позавтракала, оценила, что сегодня воскресенье и в садик идти не нужно…

Я не договорила, когда мать перебила меня со всем жаром, на который была способна:

— А сейчас она вяленькая! И лоб горячий! Иди и померяй ей температуру.

Глубоко вздохнув, я поднялась с дивана. Нужно было сказать маме прямо с порога, что сегодня мы с Валей планируем провести выходной только вдвоем. И почему я не догадалась сразу?

— Хорошо. Только успокойся, пожалуйста, идет? Если даже она приболела, в этом нет ничего страшного. Все дети периодически этим занимаются.

Я направилась к дочери под причитания матери о том, что я не уберегла ребенка и не послушала ее, взяв дочь с собой к Богатыреву. Еще было что-то о том, как пренебрежительно молодое поколение относится к советам старших… Но я уже маму не слушала. Одного взгляда на дочь, лежащую на кровати и прижимающую к себе пони, мне хватило, чтобы понять — она и впрямь приболела.

— Тридцать семь и три, — объявила я через полминуты, когда электронный градусник показал озвученные цифры.

— Я же говорила! — трагическим голосом воскликнула мама. — И принеси уже нормальный термометр! Эти ваши новомодные штуки врут! У Вали температура еще выше!

Я поплелась на кухню за раритетом, который рука не поднималась выбросить. Все время уговаривала себя, что ничего особенного не произошло — дети и впрямь имели обыкновение иногда болеть. Но то тревожное состояние, в котором пребывала мама, похоже передалось и мне. Иначе как объяснить себе тот факт, что я мысленно дважды перебрала лекарства в домашней аптечке, чтобы понять, есть ли все необходимое?

— Держи, — вручила я матери градусник, который она поспешно стала стряхивать. — Я на кухню. Сварю Вале морс, а нам — заварю травяного чая. И пожалуйста, мама… не нервничай, а то это передается и мне, и твоей внучке.

Она поджала губы, но ничего отвечать не стала. Я же направилась приготовить нам напитки и позвонить в школу, чтобы сказать, что с завтрашнего дня я на больничном.

— Ничего не понимаю! Разве врач не видел, что Валюше только хуже? — в который раз ужаснулась мама шепотом, когда мы устроились за столом после бессонной ночи и неспокойного утра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мам… если бы ты не наводила панику, и Вале было бы легче, и нам с тобой! — таким же шепотом воскликнула я, чтобы не разбудить дочь, уснувшую с полчаса назад.

— А я не понимаю, как ты можешь оставаться настолько спокойной? — возмутилась мать.