Мясной рулет (Встречи с животными) - Джеральд Даррелл

Не успело затихнуть вдали хлопанье их крыльев, как к фиговому дереву пожаловали новые гости. Крохотные существа возникли из высокой травы столь неожиданно и бесшумно, что без бинокля, заблаговременно направленного на нужное место, ни за что не заметить, как они появляются и исчезают. Это были маленькие полосатые мыши, ютящиеся в куртинках травы, между корнями деревьев, под камнями на опушке леса. Размером они примерно с домовую мышь, с тонкими длинными хвостиками, а их рыжевато-серая холеная шкурка украшена нарядными белыми полосками от носа до хвоста. Неслышно перемещаясь короткими перебежками, они то и дело замирают: садятся столбиком, прижимая к груди крохотные розовые кулачки, носики дергаются, усишки трепещут - не несет ли ветер запах врага? В такой позе среди стеблей травы их полосатые шкурки, так бросающиеся в глаза при движении, превращаются в плащи-невидимки, скрывающие из виду маленьких животных.

Уверившись, что "носороги" улетели ("носорог" не прочь иногда полакомиться мышкой), мыши принимаются серьезно и деловито поедать плоды, щедро разбросанные обезьянами. В отличие от большинства лесных мышей и крыс эти мелкие существа чрезвычайно сварливы и нередко спорят из-за пищи, сидя столбиком и осыпая друг друга пронзительными пискливыми оскорблениями. Случается, что две мышки разом бросаются на один плод, каждая вцепляется в свой конец и, зарываясь розовыми лапками в податливую лесную подстилку, отчаянно тянет и дергает добычу, норовя вырвать ее у противника. Если фига оказывается спелой, она чаще всего просто лопается пополам, и обе мыши валятся на спинку, прижимая к груди взятую с бою добычу. Потом они усаживаются в шести дюймах друг от друга и мирно поедают каждая свою долю. Бывает, что их вспугивает внезапный шум, и тогда они, как по команде, взвиваются вверх, на шесть и больше дюймов, словно их подбросила пружина, а приземлившись, долго дрожат и прислушиваются - миновала ли опасность? Но стоит им успокоиться, как тут же начинается очередная схватка из-за еды.

Как-то раз мне пришлось наблюдать трагические события в стайке полосатых мышей, подбиравших остатки обезьяньего пира. Откуда ни возьмись, на опушке появилась генетта. Мне кажется, что это одно из самых грациозных и красивых животных, каких только можно увидеть в лесу: длинное, гибкое, как у хорька, тело, кошачья мордочка, великолепный золотой фон шкурки густо испещрен узором из черных пятен, а хвост по всей длине украшен чередующимися черными и белыми кольцами. Генетта не бродит спозаранку, как многие другие животные, ведь охотится она в сумерках и ночью.

Думаю, что тому зверьку не повезло на охоте, раз он бродил в поисках пищи утром: не ложиться же на пустой желудок! Выглянув из леса и заметив полосатых мышей, зверек замер, распластавшись на земле, а потом вдруг понесся по траве стремительно и воздушно, как брошенный над зеркалом пруда плоский камешек. Словно гром среди ясного неба он свалился на мышей. Они по своей привычке пружинками подскочили вверх, а потом бросились врассыпную, напоминая солидных маленьких чиновников в полосатых пиджаках, лихорадочно перебирающих "картотеку" трав. С генеттой соперничать в ловкости трудно, и она удалилась, неся в зубах двух обмякших мышек: горячо и яростно сражаясь из-за фиги, они замешкались и не успели удрать.

К полудню все кругом затихло под палящими лучами солнца, и даже неумолчное стрекотание цикад казалось каким-то сонным. Настало время сиесты, когда все живое отдыхает и почти никого не видно. Только сцинки, обожающие солнце, вышли на поляну погреть косточки и полакомиться кузнечиками и кобылками. Это пестро окрашенные ящерицы, шкурка которых блестит, словно покрытая глазурью, и похожа на драгоценную мозаику, составленную из сотен мелких чешуек рубиново-красного, кремового и черного цвета. Они сновали туда-сюда, посверкивая на солнце яркими чешуйками, словно в траве устроили какой-то небывалый фейерверк. Кроме этих пресмыкающихся, обычно никого не бывает видно, пока солнце не снижается и не становится чуть прохладнее. Я обычно использовал полуденный период всеобщей спячки для того, чтобы съесть захваченный с собой завтрак и выкурить желанную сигарету.

Как-то раз во время такого позднего завтрака я стал единственным зрителем удивительной комедии - мне даже показалось, что она была разыграна специально в мою честь. Примерно в шести футах от меня на ствол, где я сидел, из-под занавеса густой листвы вверх по коре медленно, целеустремленно и величаво выползала гигантская сухопутная улитка размером с яблоко. Продолжая закусывать, я зачарованно следил, как моллюск словно без малейшего усилия скользит по коре, рассматривал его "рожки" с круглыми удивленными глазками на концах - они ни минуты не оставались в покое, выбирая дорогу в своем игрушечном мире грибов и зеленого мха. Вдруг я понял: в то время как улитка неспешно и слегка неуверенно продвигается по стволу, оставляя за собой, как всегда, влажный, поблескивающий след, за ней пробирается одно из самых свирепых и кровожадных (для своей весовой категории) животных Западной Африки.

Отбросив в сторону плети вьюнка, на ствол с важным видом выбралось крохотное существо, длиной не больше сигареты, одетое в блестящий черный мех; его длинный тонкий нос не отрывался от следов улитки - ни дать ни взять малюсенькая черная гончая. Это была лесная землеройка - их тут несколько видов, и все эти миниатюрные зверьки славятся своим бесстрашием и ненасытностью. Про лесную землеройку можно сказать, что она и вправду живет, чтобы есть. Проголодавшись, она способна слопать и собственного родича.

Попискивая от возбуждения, землеройка резво бежала следом за улиткой и скоро настигла ее. Пронзительно взвизгнув, она бросилась вперед и вцепилась в ту часть тела улитки, которая торчит сзади из-под раковины. Улитка в ответ на внезапную и наглую атаку с тыла втянула мягкий "хвост" в раковину ничего другого ей не оставалось. Мышцы улитки сократились быстро и мощно, хвост мигом втянулся в домик, а землеройка врезалась носом в раковину и разжала зубы. Ничем не поддерживаемая раковина опрокинулась на бок, землеройка, вереща во весь голос от злости, кинулась к ней и сунула мордочку внутрь, пытаясь достать спрятавшуюся улитку. Но улитка встретила ее во всеоружии, и не успела землеройка сунуть в чужой домик голову, как ее окатил фонтан зеленовато-белой пены, покрыв пенистой массой нос и голову зверька. Ошеломленная землеройка отскочила, стукнувшись о край раковины. Улитка немного покачалась и, свалившись на бок, скатилась в траву возле ствола. А землеройка, вне себя от ярости, уселась столбиком, отчаянно чихая и пытаясь передними лапками стереть пену с мордочки. Эта препотешная сценка меня рассмешила, и я громко расхохотался. Землеройка, бросив на меня взгляд, полный ненависти и страха, спрыгнула вниз и была такова. Не часто приходится так веселиться во время "мертвого часа" лесных обитателей.

Ближе к вечеру, когда спадает жара, жизнь в лесу снова идет своим чередом. На фиговые деревья собираются новые гости, в основном белки. Одна парочка явно имела свою точку зрения на правило "Делу - время, потехе - час" и отлично сочетала то и другое. Они носились в ветвях фигового дерева, играли в прятки и чехарду, должно быть ухаживая друг за другом, но время от времени эта самозабвенная и восторженная гонка прекращалась, зверьки усаживались с самым серьезным и благонравным видом, закинув хвостики на спину, и угощались фигами.

Когда тени становятся длиннее, вы можете, если вам повезет, подсмотреть, как дукер спускается к ручью на водопой. Небольшие антилопы с блестящей желтовато-коричневой шерстью, осторожно переступая стройными ножками-карандашиками, выбирают дорогу среди лесных великанов, то и дело останавливаясь и оглядывая все вокруг громадными влажными глазами; ушки у них так и стригут воздух, ловя лесные шорохи. Бесшумно скользя в густой прибрежной поросли, антилопы вспугивают забавных водяных мышей, которые там кормятся. Это маленькие серые грызуны с длинными глуповатыми мордочками, большими полупрозрачными ушами, похожими на уши мула, и длинными задними лапками, на которых они временами скачут точь-в-точь как крохотные кенгуру. В вечерние часы они всегда бродят в неглубокой воде у берега и тонкими передними лапками прочесывают прибрежные водоросли, выбирая из них крохотных водяных насекомых, миниатюрных крабов и водяных улиток. Тут же выходят на охоту и другие маленькие крысы, по-моему самые суетливые, самодовольные и симпатичные из всех грызунов. Они сплошь покрыты зеленоватой шерстью, только носы и задняя часть несколько неожиданно окрашены в ярко-рыжий, как у лисы-огневки, цвет: кажется, что все они носят оранжевые спортивные трусики и маски.

Их любимые охотничьи угодья располагались между корнями-контрфорсами гигантских деревьев, где скапливалась влажная опавшая листва. Там они и ходили вразвалочку, перекликаясь пронзительными голосами, переворачивая каждый листок, ветку и камешек в поисках затаившихся насекомых. Временами зверьки прекращали поиски пищи и устраивали собрания, рассаживаясь на задних лапках друг перед другом: их усики подрагивали от непрерывного щебетания и писка, они переговаривались очень быстро, каким-то жалобным тоном, словно выражая друг другу соболезнование по поводу убожества здешних мест. Иногда вдруг, принюхавшись к какому-то местечку, все разом приходили в неописуемое возбуждение и с громким писком принимались азартно, как фокстерьеры, вкапываться в мягкую лесную подстилку. Наконец зверьки победоносно извлекали громадного шоколадного цвета жука, величиной почти не уступавшего им самим. Жуки были рогатые и очень сильные, и крыскам стоило немалого труда с ними справиться. Они переворачивали добычу на спину и быстро обкусывали шиповатые, мельтешащие в воздухе ножки. Лишив таким образом свою жертву возможности защищаться, они одним-двумя укусами приканчивали жука. Затем маленькие крысы усаживались столбиком, держа обеими лапками жука, и с хрустом, как большой леденец, принимались грызть добычу, отрывисто попискивая себе под нос от удовольствия.