Лед тронулся - Михаил Барщевский

— Вы пользуетесь моей ситуацией. Это не честно, — Вадим не мог сдержать улыбку, и ее надо было как-то объяснить окружающим. Хотя бы произносимым в трубку текстом: — Осторожнее, это может отразиться на гонораре!

— Хорошо! Тогда с учетом моей вины, глубокого раскаяния и долгого перерыва, сегодня три раза, — Юлька продолжала дразниться, смеясь.

— Запомните, вы сами это предложили! — Вадим постарался сказать это как можно серьезнее, хотя уже и сам был готов заржать. — До встречи, ненасытный вы мой! — и положил трубку.

Последние слова обратили на себя внимание секретарши. Но она поняла их по-своему:

— Вам тоже, Вадим Михайлович, нравится «Гараж»? Гафт гам просто великолепен!

Вадим кивнул, соглашаясь, быстро собрался и вылетел из офиса.

Как и прежде, Юля встретила Вадима в пеньюаре. Одежда Вадима оказалась разбросанной на всем пути от входной двери до кровати…

Через полчаса, не без внутреннего страха, Вадим спросил:

— Так как насчет третьего раза?

— Не бойся, настаивать не стану. Я уже выдохлась! — Юлька кокетливо рассмеялась. — А ты по-прежнему, ничего!

— Это потому, что ты так на меня действуешь! — Вадим подумал, сколько миллионов мужчин в подобной ситуации произносили эту же банальность. — Ладно, кофеем напоишь?

— Как прикажешь, мой повелитель! — Юлька опять засмеялась и, не удосужившись накинуть пеньюар, побежала на кухню.

— Я тебе не советую полностью отодвигать Лешу от руководства фирмой, — Юля с интересом выслушала рассказ Вадима о сути контракта с американцами. Ее не очень взволновала перспектива стажировки в США, наверное, успела все уже пережить и обсудить с родителями. Куда больше ее интересовали планы Вадима по фирме. — Отец очень доволен, как он справляется…

— Уж что-что, а нравиться начальству Кашлинский умеет! — зло перебил Вадим.

— А ты с начальством любишь ссориться? — Юлька озорно подмигнула.

— А у меня нет больше начальства! — с агрессией откликнулся Вадим.

— Это как?

— А так, фирма, конечно, состоит из адвокатов коллегии. Но сама фирма коллегии не подчиняется. И я твоему отцу не подчиняюсь, — Вадим понял, что слова звучат слишком жестко. — Считаться с его мнением я, разумеется, буду, а вот подчиняться — нет.

— Вадик! Так и не надо подчиняться. Делай, как Лешка, слушай, соглашайся, делай по-своему, а потом благодари за правильный совет. Я, кстати, с родителями себя уже лет десять так веду.

— Так вы с Лешей прямо созданы друг для друга! — Вадим завелся. — Может, он и в постели хорош?

— Не знаю, не пробовала. Пока. — Юля тоже начала злиться. — Хотя это идея. Ты-то от своей женушки никогда не уйдешь. А Леша перспективен, он свою выгоду никогда не упустит.

— Это ты права. Он точно своего не упустит. И жену бросит, и любовницу кинет, и учителя предаст.

— Знаешь, Вадик, я вот иногда думаю, лучше быть брошенной женой, чем брошенной любовницей. Не так стыдно.

— А что, лучше быть любимой любовницей или нужной, в смысле выгодной, женой?

— Любимой ли, Вадик? Вот в чем вопрос! Молчи! — Юля заметила порыв Вадима возразить. — Пойми, я не дурочка, все вижу. Ну, еще год, ну, два, и мы, так или иначе, расстанемся. Причем, плохо, с обидами. А мне до тридцатника рукой подать. Мне и семью создавать надо, мама уже запилила, и рожать пора. Скажи просто и честно, ты от Лены готов уйти? На мне готов жениться?

Вадим растерялся. Такого поворота разговора он никак не ждал, и ругал себя последними словами за то, что так неосторожно сам вывел беседу на столь опасную тему. «А! Была не была! Все равно когда-то это должно было произойти! Так лучше сразу!» — пронеслось в голове.

— Понимаешь, Юлька! «Never say never» — как говорят американцы. Но, если честно, мне трудно будет уйти от Лены. Там ведь Машка…

— Не продолжай. Сейчас ты станешь врать, а я этого не хочу. Главное ты сказал. И, слава богу, честно. Значит, ты все-таки меня хотя бы уважаешь. Не перебивай! Так вот, я благодарна тебе, что ты не играл со мной. Мне было хорошо. Это был мой выбор, мое решение. Я это помню. — Юлины глаза наполнились слезами. — Мы ведь расстаемся друзьями, правда?

— Да я не хочу с тобой расставаться…

— Я хочу! Всему свое время! Сегодня мы друг для друга люди приятные во всех отношениях. А завтра? Ты подумай! А поссоримся мы, что будет с фирмой? — Юля как будто понимала, что этот аргумент в любой ситуации для Вадима станет главным. — Только прошу, ничего не говори. Просто одевайся и уходи! Молча! Обещаю, завтра на фирме все будет хорошо. И не мучайся угрызениями совести. Я сама начала, сама и закончила.

Когда Вадим сел в машину, два чувства странным образом одновременно овладели его сознанием. С одной стороны — ощущение свободы. Не ему пришлось принимать решение, не ему отводить глаза в сторону и мучаться комплексом вины. Но, с другой стороны, стоило ему представить себе Юльку в объятиях Леши Кашлинского, в голове все мутилось от бешенства и ревности. Доводы рассудка, что так будет лучше и для него и для Юли, отступали под натиском эмоций — ревности, утраченной собственности и чего-то еще, какой-то опасности, которую Вадим никак не мог понять.

«Стоп! Это что теперь получается? Если Юлька сойдется с Лешей, то Марлен костьми ляжет, чтобы Лешка же и возглавил фирму. А персонал за время его отсутствия и так стал привыкать, что Кашлинский хозяин! Получается, что Вадим сам, собственными руками, создал для Марлена „маленький семейный бизнес“ — юридическую фирму?! Мало того, он же вывел ее на сотрудничество с „Брайаном“, то есть обеспечил западной, платежеспособной клиентурой! Получается с той стороны Саша, Юля, Кашлинский и, главное, Марлен, с его — Игорь и Лена. Ну, пока еще Аксельбант. И то до тех пор, пока нет другого помещения. Тогда его как союзника можно не рассматривать, с его мнением никто, да и сам Вадим, честно говоря, уже считаться не будет».

Его аж в жар бросило от осознания того, что произошло. Он терял всё.

Вадим остановился у телефона-автомата и набрал Юлин номер.

— Привет! Я думаю, ты погорячилась. Я не хочу тебя терять!

— Привет, Вадик! Давно не виделись!

— Я серьезно! Перестань хохмить.

— И я серьезно. Тема закрыта. К тому же ты уверен, что не хочешь отказываться именно от меня?

Вадим растерялся. «Ну не может же она читать мысли на расстоянии. Или, наоборот, все уже, пока он был в Америке, решено и просчитано. Тогда и предложение Марлена становится понятным. А встретилась она сегодня с ним, чтобы хорошо потрахаться и сообщить о разрыве, используя его расслабленное состояние?»

— Что ты имеешь в виду?

Вадим решил проявить осторожность. Никакой лирики, речь шла о деле. Важном деле!

— А ты уверен, Вадик, что не желаешь отказываться именно от меня, а не от удобной любовницы?

Судя по тому, как быстро Юля произнесла эту тираду, можно было понять, что она не хитрит, что речь все-таки о лирике, а не о бизнесе.

— Да, уверен! — еле сдерживая радость, ответил Вадим.

— Так вот, и я уверена! Уверена, что больше не хочу быть июбовницей! — Юля положила трубку.

Вадим сел в машину в хорошем настроении. Отказ Юли был ничто по сравнению с той опасностью, которую он сам себе расписал во всех красках. «С лирикой мы разберемся!» — успокоил себя Вадим, посмотрел на часы и понял, что жутко опаздывает домой.

— Где ты застрял? Я звонила на фирму, ты уехал больше двух часов назад! — Лена была не просто расстроена, она еле сдерживала раздражение.

— У меня была встреча с клиентом. Секретарша слышала, как я договаривался. Спроси ее, почему она тебе не сказала. — Вадиму сейчас не хотелось выяснять отношения с Леной. Марлен, Юля, теперь жена — это был уже перебор.

— Мне не важно с кем у тебя была встреча, хоть с Ельциным! Позвонить можно было?

— Ленк, чтоты завелась? Еще девяти нет. Понимаю, если бы я задержался позже обычного…

— Я не завелась, я очень волнуюсь. У меня нервы, как канаты! — Лена постаралась взять себя в руки.

— Что случилось? Со мной все в порядке.

— С тобой, да. Дедушке плохо. Он потерял сознание. Упал. Соседи помогли его на кровать положить. Приехала «скорая», сказали — шансов мало.

— От чего сознание потерял?! Давление? — Вадиму стало очень неловко от мысли, чем он занимался, когда Лена сходила дома с ума, переживая за любимого деда.

— Вадик! Посмотри в энциклопедии, что такое раковая кахексия. Мало не покажется, — на глазах Лены навернулись слезы.

— Поехали к ним!

— Ты же голодный! Или поел где-нибудь?

— Нет. Ну давай, сделай мне бутерброд, и погнали!

— А Машка?

— Машка взрослая. Побудет одна. Там ей точно делать нечего!

В коммуналке, где жили старшие Баковы, было непривычно тихо. Соседи, оглоушенные информацией Батыя, что муж совсем плох, вели себя тихо, и даже в своих комнатах разговаривали в полголоса. Телевизоры работали почти без звука. На кухню старались не выходить. Мысль, что где-то рядом по квартире бродит смерть, у уже немолодых соседей Баковых вызывала гнетущее ощущение.