Моя чужая жизнь (сборник) - Александр Годунов

– Да, мы ходили туда, но сарай был открыт.

– Чтоб принес ключи мне, козел, – пробурчал отец, выходя из комнаты.

И тут я произнес фразу, которую даже не хотел говорить, даже в мыслях не было, машинально случилось. Вы сами в детстве отвечали, небось, так на любое обзывательство.

– Сам козел, – крикнул я ему вслед.

И тут понеслась. Отец резко остановился и повернулся в мою сторону.

– Что ты сказал? – возмущенно произнес он, подходя ко мне.

Я шагнул назад, так как увидел, что он замахнулся на меня и хотел резать, так, хорошенечко. Но оказалось, что он просто на понт взял.

– Ах, ты, сыкло, – насмешливо сказал отец.

И опять тоже самое, замахнулся и не ударил. Вообще, эта вся ссора была похожа на ругань школьников, не поделивших горшок.

– Петух, ты, бля. Подстригся, как петух.

У меня просто на тот момент была стрижка ирокез, совсем не большой длины.

– Принеси мне ключи, – сказал отец, уходя.

– Ничего я тебе не принесу, – крикнул я ему.

Отец не отреагировал, я подумал, что не услышал меня, все же пьяный был. Он поднялся на второй этаж к себе в комнату. Я ушел в прихожую и просто стоял, будто ждал, пока он спустится. Через пару минут слышу, что он уже на первом этаже и подходит ко мне.

– Нашел ключи?

– Я ничего тебе искать не буду!

– Что? – возмущенно крикнул он.

Глаза его наливались кровью, кулаки сжимались. И тут я понял, пора бежать, а отец за мной – вдогонку. Если бы я был очевидцем со стороны, то уржался бы от смеха. И как я вам уже рассказывал, мне под руку попалась палка. Отец притормозил. Тут бестолковое обзывание друг друга, и он ушел к себе, говоря, что припомнит мне это.

Через пару минут к отцу пошла мама, успокаивать его. Отец говорил ей, что пришел ко мне добрый и пушистый, вежливо попросил у меня ключи от сарая, а я ему нагрубил и послал. Я не выдержал обмана и открыл дверь его комнаты.

– Отец. Все ты врешь, такого не было. Ты сам пришел ко мне и стал оскорблять меня.

Он, не ожидая увидеть меня на пороге его комнаты, вскочил и хотел-было бежать за мной, но его притормозила мама и стала удерживать, как могла. Я успел спуститься по лестнице на первый этаж и просто стал ждать, что будет дальше. Отец вышел к лестничной площадке на втором этаже, мать продолжала его сдерживать. И пошла ссора – я на первом этаже, он с мамой на втором. Продолжалась ссора минут двадцать. Отец продолжать утверждать, что это я его гнал из комнаты, что во всех этих ссорах я был не прав и нужно просить прощения у него, на мою свадьбу он не придет, машину продаст, от меня отказывается, моя невеста меня бросит и так далее. Он говорил всё, что могло обидеть, неважно, что это вранье, главное, что обидно звучит.

Мы не виделись с ним до вечера следующего дня. Он приехал с работы, и тут произошло то, чего я не ожидал, вообще не ожидал. Я был готов, что он в драку полезет, оскорблять будет. Но отец подошел ко мне и обнял, сказал, что думал об этом всю ночь и извиняется передо мною. На кухне стояла еще мама, она, как и я, была в шоке. От этого человека можно ждать что угодно, но только не это.

– В конечном итоге, вы простили своего отца? – спросил доктор.

– Вижу с отцом у вас пока самые яркие воспоминая. Конечно, порой вы перескакиваете с мысли на мысль, и тогда не сразу понимаешь, о чем вы говорите. Так что, вам следует поработать над этим. Посмотрим, что будет дальше. К сожалению, на сегодня наше время вышло. Продолжим в следующий раз, – сказал доктор, убирая свои очки в чехол.

– Хорошо. Значит до следующего раза в то же время и в том же месте.

Доктор просто кивнул ему в ответ. Пациент встал с лежака, подошел к вешалке и снял с нее пальто. Не надевая свое черное пальто, стал выходить из кабинета.

– Спасибо и до свидания, – сказал пациент, закрывая за собой дверь.

– До свидания, – сказал психиатр в пол шепота.

Это был его последний пациент на сегодня. Неужто он отработал сегодня свой день и с чистой совестью может идти домой к родному очагу. Доктор просто сидел и смотрел в окно на всю эту суету: вечные автомобильные пробки, бегущие люди с работы и на работу, выхлопы и газы, пыль и грязь, мусор, перекатывающийся по асфальту, как перекати-поле. Картина не меняется двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, пять недель в месяц, двенадцать месяцев в год, тридцать шесть лет, прожитых в его жизни. Все это до боли ему знакомо. Сейчас он наденет свою куртку, спустится на первый этаж, выйдет из дверей этого здания и станет частью этой бесконечной серой массы, которая поглотит тебя, если попытаешься отделиться от нее или стать чем-то иным, не похожим на всех остальных.

Зевнув, психиатр взял со стола ключи от своего кабинета, в другую руку схватил куртку. Через пару минут он уже был на первом этаже этого многоэтажного небоскреба. Подходя к дверям, он немного замялся и с небольшой медлительностью стал открывать двери.

Трудно сохранять в себе человечность, попадая в эту серую массу. На нас не нужно сбрасывать атомную бомбу, травить едой с ГМО и БАДами, ввозить в страну наркотики – все это нас не уничтожит. Мы готовы поубивать друг друга, если на тебя посмотрели косо, ты не похож на других цветом кожи, национальностью или верой, болеешь за другую футбольную команду или просто не такой, как все. Мы толкаемся и оскорбляем друг друга в общественном транспорте, не помогаем друг другу в беде, не придерживаем двери для сзади идущих, грабим богатых, перед этим обокрав бедных. Проходя мимо лежащего на асфальте человека, посмеемся и пройдем мимо, может, еще сфотографируем на телефон и выложим эту фотографию в социальную сеть. Мы деремся друг с другом из-за футбольных команд. Интересно, а эти футбольные команды готовы передраться между собой ради своих фанатов? Мы стараемся не пропустить вперед себя ни одного человека, будь это автомобильная пробка или очередь, например, за билетами в кино. Нас погубит только наше хамство, алчность, равнодушие, ложь и эгоизм. Закройте нас всех в одной комнате, и мы найдем миллион миллиардов причин, чтобы уничтожить друг друга. Сейчас пишут много книг о пост апокалиптическом будущем, воображая, что это разрушенные города, недостаток ресурсов, выживание любой ценой, борьба за еду и кров. А теперь посмотрите в окно, разве оно уже не наступило это будущее. Но, несмотря на все это, мы находим силы и выживаем, находясь друг с другом. Мы такие разные, что до ужаса похожи друг на друга.

– Вы будете проходить или так будете стоять в дверях? – недовольно спросил охранник.

– Да, я уже выхожу, – вежливо ответил доктор. – Что и требовалось доказать.

– Чего? – не понимая сути, спросил охранник.

Собравшись с мыслями, психиатр все же улыбнулся, легко вздохнул и отправился в свой долгий путь, погружаясь в эту серую массу.

День 2. «Чужой среди чужих»

1 – 3

На улице уже было темно, а снег все медленно падал и падал, засыпая пешеходные дорожки, проезжие части, припаркованные машины. Казалось, что небо разразилось, и падал пепел большими хлопьями, а люди становились похожими друг на друга, окутанные этим пеплом с ног до головы.

Мужчина в черном плаще, явно не зимнем, а, скорее, даже осеннем, стоял посреди улицы под фонарным столбом. Черты его лица было трудно разглядеть, так как лицо закрывали волосы, а с подбородка падали капли растаявшего снега. Проходящие мимо люди обходили его, словно боялись зацепить. На секунду задерживали свой взгляд на нем и устремлялись вдаль по своим делам, через пару мгновений забыв о нем. Лишь пара человек остановятся спросить его, не случилось ли чего-то, но, постеснявшись или немного испугавшись его взгляда, пройдут дальше. Со стороны можно было бы подумать, что человек пьяный, не в себе или просто потерянный, но на самом деле он знал, что здесь делает и самое главное, для чего.

Найдя взглядом нужный ему закуток, он направился туда и за ним направились несколько проходящих мимо взглядов, следящих за каждым его шагом, словно за младенцем, делающим свои первые шаги. Проезжающие мимо машины сигналили ему во всю силу, так как мужчина переходит дорогу в неположенном месте и тем более, не оглядываясь по сторонам. Но он, словно не замечал никого вокруг и просто шел к своей цели. Перейдя дорогу, он зашел в небольшой закуток между двумя домами. Пройдя пару метров, он вышел на небольшую детскую площадку, ныне заброшенную и превратившуюся в помойку. Большинство жителей этих квартир выбрасывали мусор из своих окон прямо на эту площадку, думая, что коммунальные службы все уберут, они же исправно платят им. Но этого не происходило, и мусор скапливался, мешок за мешком. Это место стало идеальным пристанищем для бомжей и бродяг, бездомных кошек и собак. Но в такую холодную и зимнюю пору здесь никого не было, только один человек сидел на полусломанной скамейке.

– Принес? – спросил мужчина в плаще, подойдя к этому человеку.

– Да, сперва деньги.