Соседи (СИ) - Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако собеседник, судя по всему, придерживался иного мнения.
«Много ты понимаешь…» — жмурясь на солнышко, протарахтел кот.
— А что тут понимать? Нормальные люди в шесть утра за солью не приходят. Притон из своей квартиры не делают, и вообще!
Под «И вообще!» подразумевался тысяча и один грех Егора, которым она много лет мысленно вела тщательный учет. Так уж получалось: впечатления наслаивались одно на другое, их масса росла как на дрожжах, перемешивалась с мнением мамы, и в конце концов новое представление сложилось. Мама — это вообще отдельный разговор. Если Уля «переваривала» происходящее за стенкой молча, то для матери, чей авторитет под сомнение никогда не ставился, как не ставилось под сомнение и убеждение в том, что её жизненный опыт дает ей на подобные суждения право, поведение Егора стало одной из любимых больных тем. Переживала она за него.
«Ветер в голове». «Горе луковое». «Беспечный». «Живет одним днем». «Скатился». «Что сказала бы Валя?». «Глупостями занимается». «Вот что с ним стало? В кого превратился?». И коронное: «Шалопай». В общем, соседу доставалось ежевечерне, и чуть ли не ежевечерне свои тирады мама заканчивала удовлетворенным: «То ли дело ты…», вынося ему приговор, ментально гладя её по головке и в который раз подчеркивая проведенную ею еще когда линию разлома: Уля стояла на одном берегу этой пропасти, а Егор — на другом.
Коржик внимательно посмотрел на Улю. Моргнул. Снова посмотрел. Взгляд его был полон лени и снисхождения.
«О чем с тобой говорить, человек? — спросил молчаливо. — Очевидного не видишь».
— У вас с ним глаза похожего оттенка. Но для тебя это не повод его оправдывать, — хмыкнула она, почесав питомца за ухом.
Ульяна понимала, что подкупает его, знала, что сейчас-то кот и сдастся, сейчас-то ее сторону и примет. А что поделать? Его хозяйка — она, а не всякие там, за стенкой! Это она его домой полудохлого принесла, она маму, давясь слезами и соплями, уговаривала оставить, она обивала пороги ветеринарных клиник, выходила его и откормила тоже она. Это её стараниями он превратился из грязного, побитого, тощего, блохастого заморыша в большой пушистый вибрирующий комок шерсти. И сильнее любить, стало быть, тоже должен её. Уля знала, как этого добиться. Ради того, чтобы ему за ушком почесали, Корж был готов по десять раз на дню превращаться в самого милого, самого лучшего на свете кота. А получая свое, растекался по поверхности маслом, а то и, смешно подтянув к морде передние лапки и поджав задние, доверительно подставлял ее пальцам свое беззащитное мягкое пузо. Тарахтение, в моменты кошачьей неги исходящее из самых глубин нутра, усиливалось десятикратно. Даже усы у ее питомца в эти сладостные минуты, кажется, вибрировали.
Но тут вдруг Коржик передумал мурлыкать. Поднявшись с нагретого было места, еще немного потоптался на одеяле, а затем спрыгнул с кровати и, хвост трубой, с достоинством проследовал в сторону приоткрытой двери.
Посыл по известному адресу прослеживался четко. «Ой, да иди ты знаешь куда?» — вот так следовало сию акцию трактовать. Очевидная демонстрация несогласия по всем фронтам.
Уля уже давно заметила странную, необъяснимую любовь своего кота к соседу. Корж жил с ними четыре года, и за эти четыре года кто только в их квартире не побывал: мама поддерживала отношения с третью девятиэтажки. Так вот, Коржик гостей не жаловал, как и сама Ульяна: стоило раздаться звонку или стуку в дверь, животину с насиженного места как ветром сдувало — как правило, в сторону вечно открытого шкафа или за диван. Ульяну сдувало к себе в комнату. В своих убежищах оба терпеливо пережидали нашествие «человеков» на собственную территорию. На пять ли минут те пожаловали или на два часа, оба не появлялись, пока визитеры не уходили. Но у Коржика имелось исключение, одно-единственное. И имя это исключение носило Егор. Ульяна понятия не имела, чем он так хвостатого покорил, да только стоило на пороге возникнуть Егору, как Коржик бежал его встречать. В глазах соседа, для которого устраивалась гордая проходка из одного конца квартиры в другой, эта картина должна была выглядеть так: «Не подумай, что я тебе тут честь оказываю. Просто как раз мимо по своим делам шел». По крайней мере, самой Уле написанный в такие моменты на кошачьей морде месседж был очевиден.
А еще Коржик повадился шастать в его квартиру, следуя по проторенному маршруту «балкон Ильиных — ветви близстоящего раскидистого каштана — балкон Черновых». Бывало, после таких набегов на пороге они появлялись уже вместе. Двое рыжих: один натурально рыжий, а второй таковым прикидывается. Каждому зрячему очевидно: от рыжего в Егоре только медовые крапинки на радужке да еле заметная россыпь веснушек на переносице и щеках: не приглядишься — не увидишь. Как несостоявшийся художник, цвет его волос Уля бы определила скорее как ореховый. Но половина двора зовет его не иначе, как Рыжий, чем приводит её в недоумение. Эта кличка мало того, что не соотносится с его внешностью, потому что её воображение при мыслях о рыжих сразу рисует огненных ирландцев. Эта кличка диссонирует с его фамилией, и Ульяна, которая все в своей жизни пытается разложить по полочкам, всему найти объяснение, логики не понимает.
Так вот, изредка двое рыжих появляются вместе — один под мышкой у другого. Егор молча сдает кота хозяевам, разворачивается и отчаливает по своим делам.
07:04 Кому: Юлёк: Привет! Соль у тебя есть?
07:14 От кого: Юлёк: Ильина, ты там че, с дуба рухнула? Какая соль в такое время? Я только глаза продрала.
07:17 Кому: Юлёк: Я примерно с этими же мыслями их продрала. Всё утро Коржу под хвост. Прикинь, Егор с час назад приперся за солью. Мама полезла искать пачку и свалилась с табуретки.
07:21 От кого: Юлёк: Фига! А че ему не спится? А мама как?
07:23 Кому: Юлёк: А я почем знаю? И еще бодренький такой заявился! Может, он вообще вампир? Им, говорят, спать не нужно. Питается только не кровью, а чужим добрым отношением. С мамой обошлось, ушла уже. Ей сегодня к первой паре.
07:26 От кого: Юлёк: Вампиры дневного света боятся. Пора тебе «Сумерки» перечитать, сдаешь, подруга:)
07:28 Кому: Юлёк: Нашла, что вспомнить! Когда это было? Кстати, я тут одну занятную вещь начала, «Покорность» Уэльбека.
07:30 От кого: Юлёк: Ой-ой, не-не-не, всё, Ильина. Это ты чатиком ошиблась.
07:31 Кому: Юлёк: Молчит что-то тот чатик. Четвертый день
