Война и мир Дмитрия Медведева - Кирилл Танаев

Ситуация изменилась, и ключевую роль в этом сыграли августовские события прошлого года. Необходимо отбросить всю шелуху по поводу новых вызовов, терроризма, внутригосударственных конфликтов и понять, что свиной грипп – это одно, а межгосударственное военное столкновение – это совсем другое. Прямого столкновения вооруженных сил двух суверенных государств – членов ООН в Европе не было 63 года, и это очень серьезно.

В этой связи надо наращивать интенсивность в первую очередь экспертной и дипломатической дискуссии по вопросам будущей архитектуры европейской безопасности. Это единственный способ. И российская инициатива, высказанная еще до событий августа прошлого года, сыграла важную роль. До этого момента вообще никто не был готов к серьезному обсуждению данных вопросов.

Более того, война между двумя европейскими государствами показала партнерам России в Европе и в значительной степени в США, что серьезный разговор о структуре европейской безопасности в будущем неизбежен.

Она стала дополнительным аргументом, очень веским аргументом. Существующие межгосударственные структуры войну предотвратить оказались не в состоянии.

Уже ни у кого из серьезных европейских политиков и экспертов нет мысли о том, что строительство новой европейской архитектуры возможно без России. Хотя на уровне пропаганды могут быть всякие позиции. Сегодня можно констатировать, что содержание дискуссий изменилось качественным образом. Однако сейчас в дело вступает еще и дипломатическая игра, и здесь России нужно будет не позволить слишком быстро подготовить какие-то документы, нужно обсуждать проблему основательно – но это уже вопрос дипломатического искусства.

Федор Лукьянов

МИР ПОСЛЕ ВОЙНЫ: КТО ВЫИГРАЛ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНФЛИКТА?

Федор Лукьянов главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Говорить о том, что августовская война оказала решающее влияние на расстановку сил в мире, – преувеличение. С глобальной точки зрения, она стала развязкой напряжения между Москвой и Вашингтоном, которое накапливалось на протяжении нескольких лет, и продемонстрировала пределы силы США и ту «красную линию», которую Россия готова защищать почти любой ценой. Для позиционирования России как мировой силы, с которой нужно считаться, война имела большое значение.

Соединенные Штаты потерпели обидное символическое поражение, которое предопределило смену их тактики на постсоветском пространстве при следующей администрации. Европейский союз получил репутационные выгоды благодаря активности Франции, занимавшей председательское кресло, однако этот политико-дипломатический успех Европы не был развит в дальнейшем. Сейчас роль ЕС на Кавказе снова незначительна. Китай занял позицию стороннего наблюдателя, по сути не поддержав ни российские действия, ни западную реакцию на них.

Последствия войны показали, насколько узок дипломатический потенциал России и ее способность добиваться своих целей политико-дипломатическими средствами. Отсутствие надежных союзнических отношений проявилось острее, чем когда-либо, хотя изоляции, о которой многие говорили, Москва избежала достаточно легко. Но для создания самостоятельного центра мирового влияния без прочной сети партнерских отношений не обойтись.

Когда грянула война, Дмитрий Медведев попал в ситуацию, к которой он не готовился и которая могла стать для него политической катастрофой. Для молодого (и по возрасту, и по сроку службы) президента всегда и везде трудно принимать решение о применении военной силы, тем более когда речь идет о территории другого государства.

Если бы Медведев позволил заподозрить себя в том, что он растерян, нерешителен и не знает, что делать, его дальнейшие перспективы как лидера оказались бы под большим сомнением. Однако этого не произошло.

Несмотря на некоторое замешательство, неизбежное в такой ситуации, в дальнейшем российские высшие руководители продемонстрировали решимость действовать и отстаивать правоту своих действий.

Кто играл большую роль в дни войны, неизвестно, возможно, что лидером был Владимир Путин, но Медведев избежал главного – восприятия себя как «ненастоящего» руководителя.

По прошествии года можно сказать, что пятидневная война не сыграла какой-то решающей роли для восприятия Медведева на мировой арене. Оно остается примерно таким, каким было до войны. Справедливо или нет, но осетинская кампания воспринимается как кампания Путина.

Итоги августовской войны на формирование многополярного мира не оказали большого влияния, скорее они стали очередным, хотя и довольно ярким свидетельством процесса формирования такого мира. Этот процесс начался не в 2008 году и будет продолжаться дальше. Война и экономический кризис послужили катализаторами.

При этом итоги войны на Кавказе не вызывают особого воодушевления в разных частях мира. Многие представители развивающихся держав и приверженцы реалистической оценки международных отношений выражают понимание, почему произошла эта война, и оценивают действия России как запоздалую реакцию на длительное геополитическое давление извне. Однако одностороннее признание территорий, юридически относящихся к другому государству, не поддерживается никем. Это стало понятно при попытках провести в СБ. ООН приемлемую для Москвы резолюцию в августе 2008 года. Помимо жесткого неприятия российской позиции ведущими западными странами Россия встретила и мягкое нежелание легитимировать итоги войны со стороны незападных стран, не говоря уже о государствах-соседях, которые вольно или невольно примеряли случившееся на себя. В целом я бы не стал переоценивать значение этой войны для общемировой расстановки сил. Скорее она еще раз подтвердила, что расстановка сил сейчас особенно текуча и не зафиксирована.

Параллельно позицию США и ЕС не одобряют достаточно многие, даже в самих западных странах, однако неодобрение западной позиции в данном случае не означает одобрения российской. Страны Азии и Африки воспринимают позицию России как имперскую реакцию, что не может вызывать поддержки в государствах, которые сами имеют традицию антиимпериалистической борьбы.

Кроме того, можно слышать разочарование тем, что Россия резко изменила свой подход к территориальной целостности государств. Позиция Москвы по неприятию косовского сценария пользовалась широкой поддержкой, поскольку строго соответствовала международному праву и была неуязвимой с моральной точки зрения. В случае с Абхазией и Южной Осетией она изменилась на противоположную, и те, кто солидаризовался с Москвой по Косово, оказались в сложном положении.

Если говорить о других регионах, то, например, особого влияния на Ближний Восток я не вижу: там ключевым является палестино-израильский конфликт, который имеет свою логику, весьма далекую от любых постсоветских событий. Россия даже в несколько усилившемся виде не может и не будет играть там роль, аналогичную роли Советского Союза.

Кто выиграл в результате конфликта? Прежде всего это Турция, которая увидела для себя возможность резко повысить активность и присутствие на Южном Кавказе. В выигрыше ли Армения, пока судить трудно, реальных результатов Ереван еще не получил. Скорее можно говорить о повышении веса Азербайджана, которому удается лавировать, а на фоне Грузии выглядеть позитивно в российских глазах. США снизили активность на Южном Кавказе, однако скорее это пауза для переоценки, чем готовность отказаться от вовлечения в дела региона.

Происходит дальнейшая деградация систем коллективной и региональной безопасности, которая началась давно. Системы, соответствующей современным условиям, после конца холодной войны так и не возникло.

Примечательно, что идея Дмитрия Медведева о новой архитектуре европейской безопасности при всей ее неопределенности и непроясненности вызывает интерес в Европе и США. Присутствует подспудное понимание, что система не работает так, как должна, хотя публично это не признается.

Относительно клиентских отношений с США, соответствующие страны поняли, что им нужны формальные гарантии, сам по себе проамериканский курс, даже радикальный, ничего не дает. Все будет зависеть от тех целей и задач, которые для себя сформулируют сами Соединенные Штаты. Страны Восточной Европы и сами постсоветские государства будут прилагать все доступные им усилия, чтобы увеличить вовлеченность Америки в их дела и соответственно в сдерживание России.

Война стала потрясением для НАТО. Репутация НАТО как эффективной организации коллективной безопасности находится под сомнением – прежде всего в странах Восточной Европы, которые так стремились в него вступить. Эпоха механического расширения, которым альянс полтора десятилетия заменял выработку новой миссии и задачи, закончилась. Дальнейшее расширение встречает серьезное противодействие, к которому альянс не готов. Теперь блоку придется искать содержательную миссию, что крайне сложно, учитывая изменение обстановки по сравнению с периодом холодной войны.