Рикэм-бо «Стерегущий берег» - Антон Павлович Кротков

был благодарен Нэнси за эти встречи. Так уж получилось, что круг общения его в последние годы был очень узок, а романов он вообще не заводил очень давно. Поэтому невольно причиненная любовнице обида заставила мужчину почувствовать угрызения совести. Это вывело Исмаилова из того состояния рассеянности, в котором он пребывал с самого утра. «Ничего, встречу Нэнси после работы и приглашу в её любимое «Приключение на углу». Там и померимся — решил Исмаилов. — Только надо будет во время перерыва позвонить и заказать столик».

Однако в эти планы неожиданно вмешались двое субъектов. Они встретили Исмаилова прямо на выходе из аудитории. Визитёры вежливо попросили «господина профессора» уделить им сорок минут его времени. Просьба была обставлена так, чтобы ясно дать понять: отказаться он не может.

При этом незнакомцы явно не торопились представиться. Они не понравились Игорю с первого взгляда. Есть такой тип людей, которые одним своим появлением способны испортить настроение кому угодно.

Один из них — тот, что пониже, — то и дело крутил бычьей головой на толстой короткой шее, азартно провожая блестящими глазами упругие задницы симпатичных студенток. У него было невзрачное лицо, из тех, что обычно не запоминаются, если специально не постараться.

Его напарник, напротив, явно стремился по жизни обращать на себя внимание, производить впечатление, нравиться, особенно хорошеньким женщинам. «Пижон» носил усики а-ля Кларк Гейбл и одевался с претензией на шик. Губы и щёки его постоянно были растянуты в любезной полуулыбке.

— Только давайте выйдем на улицу — предложил он Исмаилову.

Парочка только что побывала в местном кафетерии: оба держали в руках бумажные стаканчики с дымящимся кофе и обёрнутые в салфетку местные фирменные пирожки с мясом.

Пока шли по парковым дорожкам любители пирожков держались чуть позади Исмаилова, отчего у него было такое чувство, будто его ведут под конвоем. Игорь спиной чувствовал буравящие взгляды.

Наконец, они нашли уединённую скамейку. Сели. Видя, что клиент торопиться поскорее закончить ещё не начавшийся разговор, тот, что пониже откусил кусок пирога, отпил кофе из бумажного стаканчика и с усмешкой поинтересовался:

— Боитесь не успеть пригласить стенографистку ректора в ресторан?

— Она секретарша, — машинально поправил Исмаилов, мрачно заглядывая в наглые глаза приземистого крепыша. — И потом, разве вас касается моя личная жизнь?

Продолжая жевать, наглец лениво пожал боксёрскими плечами и многозначительно заметил:

— Только, если того потребуют интересы государства…

Его напарник с обворожительными усиками над верхней губой примирительно произнёс:

— Мистер Исмаилов, вы не должны воспринимать нас в штыки, ведь мы из военно-морской разведки…

Это было сказано со значением. При этом «Кларк Гейбл» с интересом и симпатией смотрел на Игоря.

— Мы рассчитываем на вашу лояльность — продолжал он. — К постороннему лицу мы бы не обратились. Вы понимаете?

— Не очень, — сухо ответил Исмаилов и взглянул на часы.

«Гейбл», наконец, представился:

— Моя фамилия Гудвин. Кэптен Арчи Гудвин. Мой напарник — Ниро Вульф.

Они даже вытащили свои удостоверения.

Игорь выдавил из себя вежливую улыбку:

— Польщен. Непонятно лишь, зачем вам понадобилась моя скромная персона. Ведь я уже три года, как в отставке.

— Мы из контрразведывательного отдела, служба расследования уголовных преступлений ВМС — пояснил Гудвин. — Занимаемся также обеспечением безопасности. Базируемся в Сан-Диего.

Вначале Исмаилова удивила такая непосредственность. Но затем он догадался, что сообщая о себе такие детали, Гудвин, видимо, хочет продемонстрировать ему так своё доверие.

— Понимаю. Я вас слушаю.

— Вам что-нибудь говорит имя Морриса Элтхауза?

Гудвин повторил фамилию по буквам.

— Я читаю газеты, — кивнул Игорь.

В газетах писали, что конгрессмен Элтхауз с семьей и друзьями проводил отпуск на личной яхте возле побережья Флориды. Судно и все кто был на борту исчезли при странных обстоятельствах.

— В последнем номере «Вечернего телеграфа» писали, что нашли лишь несколько обломков яхты.

— Абсурд, согласитесь — скорбно заметил Гудвин, качая головой. — Лишь несколько обломков и ни одного тела за десять дней поисков. Хотя, как вы понимаете, конгрессмены исчезают не каждый день, и к операции привлечены значительные силы. Нас интересует, что вы об этом думаете. Кстати, вот, можете посмотреть фотографии. Они сделаны с борта поискового судна и не попали в прессу.

Игорь взял несколько снимков, внимательно просмотрел, вернул обратно, после чего откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Так прошла минута. Гудвин нетерпеливо кашлянул.

— Что скажите, мистер Исмаилов?

— Вам ведь не это интересно.

— Да?! — у Гудвина заметно дрогнули брови. Хотя он пытался выглядеть искренне недоумевающим, забегавшие глаза его выдали.

— Да — жёстко повторил за ним Исмаилов. — Думаю у вас достаточно специалистов, которые способны всё тщательно проанализировать. Да и в газетах чего только не пишут. И про внезапный взрыв двигателя, из-за которого экипаж яхты, якобы, мог не успеть подать сигнал бедствия. И про убийство из ревности…

Журналисты раскопали всё грязное бельё этой семьи, даже пишут, что конгрессмен мог умышленно исчезнуть, чтобы обрубить таким образом свои все проблемы.

— Этими бреднями пусть кормят домохозяек — презрительно прожевал второй контрразведчик по фамилии Вульф. — Тем более что исчезновение не было внезапным. С борта яхты успели отослать странное сообщение…

— В этой связи нас заинтересовал ваш доклад 1942 года — перебил подчинённого Гудвин.

— Вот как?

— Да, мы случайно наткнулись на него в архиве.

— Послушайте, джентльмены, раз вы читали моё дело, то в курсе, что с флота меня списали психиатры. Меня комиссовали вчистую. В госпитале из-за моих откровений меня объявили ненормальным и подвергли весьма радикальному лечению. Хорошо, что дело не дошло до лоботомии. Но через меня пропускали электрический ток, погружали в ванну с ледяной водой и проделывали со мной ещё массу любопытных вещей. После такого я уже ничего не помню. Кроме того, я не хочу лишиться своей нынешней работы в университете и снова оказаться запертым в психушку.

Игорь снова взглянул на часы и поднялся, давая понять, что разговор окончен.

— Прошу прощения, но через десять минут у меня начнётся новая лекция.

— Ну что ж… — Гудвин понимающе улыбнулся и тоже поднялся со скамьи. Вслед за ним это сделал и Вульф. На прощание вместе с протянутой для рукопожатия рукой старший контрразведчик вежливо предупредил:

— Хочу надеяться, что о нашем разговоре вы никому не расскажите. Желаю успехов.

— И вам того же. Жаль, что не смог вам помочь.

— Ничего. Вот, возьмите — Гудвин протянул Игорю свою визитную карточку, пояснив:

— На тот случай. Вдруг что-то всё-таки вспомните.

У второго низкорослого контрразведчика оказалась рука каменотёса. Игорь машинально отметил про себя, что если высокий в этой паре — голова, то его напарник наверняка — кулаки, и ещё вечноголодное чрево.