ТАЛТОС УБИЙЦА - Стивен Браст

– Я принесу его, – сказала она и взяла плащ.

– Мне пойти с тобой?

– Нет, я не… – И добавила: – Впрочем, почему бы и нет?

Лойош опустился на мое плечо, а Ротса – на плечо Коти, и мы спустились по лестнице в ночь Адриланки. В некотором смысле наши дела пошли лучше, но она не держалась за мою руку.

Это начинает вас утомлять? Гм. Ладно. Меня тоже. Значительно легче разбираться с кем-то, кого надо только убить.

Когда мы покинули мою территорию и оказались в более мрачном районе, я надеялся, что кто-нибудь кинется на меня и я смогу удовлетворить хотя бы часть охватывавших меня чувств.

Звуки наших шагов раздавались в слегка несовпадающем ритме, иногда сливаясь, потом снова расходясь. Временами я пытался приноровиться к ее шагам, но это не помогало. Обычно наша походка подчинялась давно выработанному компромиссу между ее короткими шагами, наиболее для нее удобными, и моими длинными. Мы не разговаривали.

Восточный район можно узнать прежде всего по запаху. Днем он кишит открытыми кафе, и запахи пищи отличаются от драгейрианских. Ранним утром начинают работать пекарни; аромат свежего восточного хлеба расползается, словно щупальца, постепенно вытесняя ночные запахи. Но ночные запахи, когда кафе закрыты, а пекарни еще не начали работать, – это вонь гниющей пищи и отходов жизнедеятельности людей и животных. Ночью весь район продувается ветром в сторону моря, а преобладающее направление ветра – со стороны боен в северо-западной части города. Именно ночью истинные запахи и цвета этого района, если можно так выразиться; выходят на поверхность. Здания почти невидимы. Единственное освещение – свет лампы или свечи в редких окнах, так что строения вокруг скрыты от глаз, улицы же настолько узки, что порой едва хватает пространства, чтобы пройти между зданиями. Есть места, где двери в стоящих друг напротив друга домах невозможно открыть одновременно. Иногда возникает ощущение, что ты блуждаешь в пещере или в джунглях и твои сапоги чаще ступают по отбросам, чем по утоптанной, изрезанной колеями земле.

Сюда порой забавно возвращаться. С одной стороны, я ненавижу эти места. Я сделал в свое время все возможное, чтобы убраться отсюда. Но, с другой стороны, в окружении выходцев с Востока я ощущаю, как напряжение покидает меня, и лишь потом отдаю себе отчет в том, что для драгейрианина я сам не такой, как все.

Мы добрались до Восточного района после полуночи. Единственными, кто бодрствовал в этот час, были бездомные а также те, кто на них охотился. И те и другие избегали нас судя по всему с уважением относясь к любому, кто шел так словно был выше любой опасности. Я бы солгал, сказав, что мне это не понравилось.

Мы дошли до места, которое знала Коти. «Дверь» представляла собой вход, задернутый занавеской. Я не мог разглядеть ничего внутри, но у меня было ощущение, что я нахожусь в узком проходе. Страшно воняло.

– Эй! – позвала Коти.

Раздался легкий шорох, затем голос:

– Кто там?

– Это Коти.

Послышалось тяжелое дыхание, шорох, бормотание нескольких голосов, затем щелкнул кремень, мигнула вспышка света, и загорелась свеча. На какое-то мгновение у меня заболели глаза. Мы стояли перед дверным проемом, лишенным даже занавески. Внутри помещения шевелилось несколько тел. К моему удивлению, комната была, насколько я мог судить при свете единственной свечи, чистой и незахламленной, если не считать нескольких завернутых в одеяла фигур. Там стоял стол и несколько стульев. Из-за свечи на нас смотрела пара крохотных глаз на круглом лице. Лицо принадлежало низенькому, очень толстому человеку в светлой ночной рубашке. Глаза остановились на мне, бросили взгляд на Лойоша, Коти, Ротсу и снова обратились на меня.

– Входите, – сказал незнакомец. – Садитесь.

Мы сели, пока он обошел комнату и зажег еще несколько свечей. Сидя на мягком стуле, я насчитал четверых на полу. Когда они привстали, я увидел, что одна из фигур была полноватой женщиной с седеющими волосами, другая – женщиной помоложе, третьим был мой старый друг Грегори, а четвертым – драгейрианин, что меня крайне удивило. Я изучал его черты, пытаясь определить его Дом, а когда понял, что он – текла, то не знал, удивляться ли мне еще больше или наоборот.

Коти села рядом со мной, кивнула всем присутствующим и сказала:

– Это мой муж, Владимир.

Затем показала на толстяка, который проснулся первым:

– Это Келли.

Мы кивнули друг другу. Женщину постарше звали Наталия, помоложе – Шерил, а теклу звали Пареш. Коти не назвала фамилий, а я не настаивал. Мы все пробормотали что-то в знак приветствия.

– Келли, – сказала Коти, – у тебя нож, который нашли возле Франца? Келли кивнул.

– Подожди, – сказал Грегори. – Я ни разу не говорил, что возле тела был найден нож.

– Можно было и не говорить, – ответил я. – Ты сказал, что это сделал джарег.

Он болезненно сморщился.

– Можно его сожрать, босс?

– Заткнись, Лойош. Возможно, позже.

Келли посмотрел на меня, то есть уставился своими чуть раскосыми глазами, пытаясь глядеть куда-то сквозь меня. По крайней мере, такое у меня сложилось ощущение. Он повернулся к Коти и спросил:

– Зачем это тебе?

– Владимир думает, что мы сможем найти убийцу по клинку.

– А потом? – спросил Келли, повернувшись ко мне. Я пожал плечами:

– Потом выясним, на кого он работал.

С другого конца комнаты послышался голос Наталии:

– Какая разница, на кого он работал? Я снова пожал плечами:

– Для меня – никакой. Я думал, это имеет значение для вас.

Келли снова вперил в меня поросячьи глазки. Я слегка удивился, обнаружив, что это мне действительно неприятно. Келли кивнул, будто сам себе, потом ненадолго вышел из комнаты и вернулся с ножом, завернутым в кусок ткани, который, вероятно, когда-то был частью простыни. Он протянул ткань и оружие Коти.

– Будем держать связь, – кивнув, сказал я.

Мы направились к двери. Перед ней стоял Пареш. Он отошел в сторону, но не настолько быстро, как я ожидал. Почему-то это показалось мне существенным.

До рассвета все еще оставалось несколько часов, когда мы вернулись в нашу часть города.

– Итак, – сказал я, – это люди, которые хотят захватить власть в Империи, да?

Коти махнула свертком, который держала в левой руке.

– Кое-кто так считает, – ответила она.

Я моргнул.

– Да. Полагаю, кое-кто считает.

Запах Восточного района сопровождал нас по пути домой значительно дольше, чем можно было предполагать.

2

«… САЛЬНОЕ ПЯТНО С ЛЕВ…»

В подвале под моей конторой есть небольшая комнатка, которую я называю лабораторией (восточный термин, позаимствованный у моего деда). На полу – плотно утоптанная земля, стены – из голого известняка. Посреди стоит маленький столик, а в углу сундук. На столе размещается жаровня и несколько свечей. В сундуке – самые разнообразные вещи.

На следующее утро после того, как завладели ножом, мы вчетвером – Коти, Лойош, Ротса и я – спустились в подвал. Я отпер его и пошел впереди остальных. Воздух был спертым, и в нем ощущался слабый запах содержимого сундука.

Лойош уселся на мое левое плечо и сказал:

– Ты уверен, что хочешь это сделать, босс?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты уверен, что сейчас ты в соответствующем настроении для колдовства?

Я задумался. Предупреждение от ближайшего друга – нечто, чем ни один колдун в здравом уме не вправе пренебречь. Я бросил взгляд на Коти, которая терпеливо ждала и, возможно, догадывалась кое о чем из того, о чем я сейчас думал. Меня переполняли эмоции, и это неплохо – в той степени, в которой могло помочь колдовству. Но мне было и несколько не по себе, а в таком состоянии меня чаще всего клонит в сон. Если у меня не хватит энергии, чтобы управлять колдовством, оно может выйти из-под контроля.

– Все будет в порядке, – сказал я Лойошу.

– Хорошо, босс.

Я выкинул старые угли из жаровни в угол и мысленно отметил в уме, что неплохо бы в ближайшее время в этом углу убрать. Потом открыл сундук, и Коти помогла мне положить новые угли в жаровню. Я выбросил старые, почерневшие свечи и заменил их. Коти встала слева от меня, держа нож. Я установил связь с Державой и заставил фитиль одной из свечей нагреться настолько, чтобы вспыхнуть. От нее я зажег другую свечу, а затем, слегка потрудившись, угли в жаровне. Я поместил необходимые для колдовства предметы в огонь и положил рядом клинок.

Впрочем, все это имеет лишь символическое значение.

Иногда меня занимает мысль – заработает ли все это, если я буду лишь думать, что вода очищена? А если я воспользуюсь благовониями, издающими нужный запах, но всего лишь обычными благовониями? И пущу в дело листья чабреца, которые кто-то просто купил у торговца на углу, но сказал мне, что их привез корабль, прибывший с Востока? Я не знаю и не думаю, что когда-либо узнаю, но подозреваю, что это не имеет значения.