Самое прекрасное время - Рэй Брэдбери

- Нет! - вскричал я. - Вы не можете уехать, пока не закончите книгу!

- Малыш, глупыш, ты что, в самом деле?..

- Мистер Диккенс, - сказал я, - мир ждет вашего следующего хода, он важнее всего остального на свете. Вы не можете прервать на середине "Повесть о двух городах".

- Малыш, Малыш... - бормотал он.

Он лежал на подушке, закрыв глаза.

Я схватил карандаш и блокнот.

- Вы не можете, мистер Диккенс, не можете. Я жду, жду.

И наконец, не открывая глаз, мистер Диккенс сказал:

- Где мы остановились вчера, Дуг?

- Мадам Дефарж вязала на гильотине.

- Да, - сказал мистер Диккенс. - Мадам Дефарж - гильотина. Ладно, Дуг давай. Слушай. Пиши...

Он говорил. Я писал. Часы пробили четыре утра. Мистер Диккенс уснул. Я вышел на цыпочках из комнаты и затворил дверь.

- Доброе утро, мистер Диккенс!

Я с маху сел на стул в столовой. Мистер Диккенс уже наполовину управился с горкой блинов. Я откусил от своего блина и увидел еще более высокую гору бумаги на столе между нами.

- Мистер Диккенс? "Повесть о двух городах"... Вы ее... закончили?

- Готово. - Мистер Диккенс ел, не поднимая глаз. - Встал в шесть. Работал вовсю. Готово. Конец. Все.

- Ух ты! - сказал я. Тут он вдруг поднялся, оставив недоеденный завтрак, и поспешно вышел в коридор. Я услышал, как хлопнула наружная дверь, выскочил на крыльцо и увидел мистера Диккенса уже на дорожке, с чемоданом в руках.

Он шел так быстро, что мне пришлось бежать, чтобы догнать его. Он торопился на вокзал, а я то отставал, то снова забегал вперед.

- Мистер Диккенс, книга закончена, но еще не издана!

- Поручаю тебе заняться этим, Малыш.

- Но я не умею пристраивать книги! И вообще вы не можете сейчас уехать. Лето только началось. Вас ждет еще работа, нас обоих ждет!

- Например? - Он убегал от меня.

Я преследовал его, тяжело дыша.

- Например, "Мартин Чезлвит" и "Крошка Доррит".

- Твои друзья. Малыш?

- Ваши, мистер Диккенс. И если вы не напишете, они не будут жить.

- Как-нибудь перебьются. - Он завернул за угол, и я заметался вокруг него, словно птица.

- Чарли, останьтесь, я вам что-то дам. Новое название. "Записки Пикквикского клуба" - правда, здорово? "Записки Пикквикского клуба"!

Мы проходили мимо библиотеки, на каждый его шаг я делал три; и вдруг я схватил его за руку и дернул так, что он остановился.

- Мистер Диккенс, поезд отходит в полдень, до тех пор еще два часа, верно? Подарите мне десять минут из этих двух часов, или, честное слово, я пойду домой и не буду дочитывать "Повесть о двух городах"!

Удивительно. Это его остановило. Он посмотрел на меня сперва недоверчиво, потом с непритворной печалью.

- Малыш, - мягко произнес он. - Ты это искренне?

- Мне наплевать, что будет дальше с Сиднеем Картоном!

- Но ведь это лучшее из всего, что я когда-либо придумал и написал, Малыш, - сказал он. - Ты должен ее прочитать.

- Почему? - закричал я. - С какой стати?

- Почему? - Он спокойно и пытливо посмотрел на меня, потом назвал причину. - Потому, Малыш, что я писал ее для тебя.

- Я прочту ее при одном условии, - ответил я. - Если вы пойдете со мной и познакомитесь с одним человеком.

- Десять минут? - спросил он.

- Десять минут.

Мы поднялись по ступенькам библиотеки и вошли внутрь.

Библиотека была будто каменный карьер, над которым десять тысяч лет не выпадали дожди. Погляди в одну сторону - тишина. Погляди в другую сторону безмолвие.

Мы, мистер Диккенс и я, остановились на пороге безмолвия. Мистер Диккенс дрожал. И вдруг я вспомнил, что за все лето ни разу не видел его здесь. Он боялся, что я сейчас подведу его к полкам и там будут все его книги - уже написанные, напечатанные, обрезанные, переплетенные, выданные, прочтенные и возвращенные на полку.

Он взял меня за локоть и лихорадочно прошептал:

- Малыш, зачем мы здесь? Пошли. Здесь никого нет.

- Слушайте! - прошипел я. Далеко-далеко, где-то за стеллажами послышался такой звук, словно бабочка повернулась с боку на бок во сне. И еще - будто крохотный ноготок скреб крышку.

- Слышите? - прошептал я. Глаза мистера Диккенса расширились.

- Я знаю этот звук, - сказал он, помолчал затаив дыхание и кивнул. - Там кто-то пишет.

- Да, сэр.

- Пишет пером. И пишет... да... пишет стихи, - вымолвил мистер Диккенс. Конечно. Где-то там кто-то пишет стихотворение, верно? Завитушка, завитушка, черточка, завитушка. Это не цифры, Дуг, не цифры, и не сухие факты. Слышишь взмах, слышишь - взлет? Стихи, клянусь богом, да, сэр, никакого сомнения стихи!

- Мэм! - позвал я.

Бабочка перестала шевелиться.

- Не прерывай ее, - зашикал на меня мистер Диккенс, - в разгар вдохновения! Пусть пишет!

Бабочка снова принялась чиркать. Завитушка, завитушка, черточка...

- Мэм! - позвал я так мягко, так настойчиво.

Что-то зашуршало в коридорах, и показалась заведующая библиотекой, женщина без возраста, ни молодая, ни старая, женщина бесцветная, ни смуглая, ни бледная, женщина без роста, ни маленькая, ни высокая, женщина, которая часто говорила сама с собой там, среди сумрачных пыльных стеллажей, говорила шепотом, словно то шелестели страницы.

Она шла и несла неяркую лампу своего лица, освещая себе путь своим взором. Губы шевелились, она перебирала слова в безбрежном пространстве за ее туманными зрачками.

Чарли жадно читал ее губы. Он кивнул. Он подождал, когда она остановится и увидит нас. Вдруг взгляд ее прояснился.

Она тихо ахнула, потом рассмеялась над собой.

- А, Дуглас, это ты и... - Ее лицо подобрело. - Вы друг Дуга, мистер Диккенс, верно?

Чарли смотрел на нее с тихим, почти пугающим обожанием.

- Мистер Диккенс... - Я тронул его за локоть. - Разрешите представить вам.

- "И Смерть меня не остановит..." - прочел Чарли по памяти, закрыв глаза.

Библиотекарша замерла, и лоб ее побелел, словно в лампе прибавили свет.

- Мисс Эмили, - сказал он.

- Ее зовут... - начал я.

- Мисс Эмили, очень приятно. - Он протянул ей руку.

Она коснулась кончиков его пальцев.

- Очень приятно, - отозвалась она. - Но как...

- Мисс Эмили, - сказал он, - вы - поэт. Я слышал, как вы там скрипели пером.

- Что вы, пустяки.

- Выше голову, больше смелости, - ласково молвил он. - Это вовсе не пустяки. Я видел, как вы говорили про себя, когда шли, несколько строк. Я умею читать по губам, мэм.

- О... - Она глотнула. - Тогда вы знаете...

- "И Смерть меня не остановит" - чудесное стихотворение.

- Мои собственные стихи такие скверные, - волнуясь, произнесла она. - Вот я и переписываю ее сочинения, чтобы научиться.

- Переписываете кого? - сорвалось у меня.

- Превосходный способ учиться.

- Правда, в самом деле? - Она пристально поглядела на Чарли, проверяя, не шутит ли он. - Ваши слова для меня очень много значат, мистер Диккенс. - Она зарделась. - Я прочла все ваши книги.