Я - истребитель. Я — истребляю - Владимир Поселягин

— Когда его можно увидеть? — спросил он.

— Да прямо сейчас, у меня как раз с ним встреча. Нужно обговорить кое-что. Заодно и познакомлю. Приглядишься.

Они вместе вышли из кабинета и направились к палате Суворова. Подойдя к палате, Путилин, открыв дверь первым вошел в палату, едва заметно помедлив вслед за ним зашел и Степан.

— Здравствуй Вячеслав, как себя чувствуешь? — спросил Путилин.

— Как будто меня изнасиловала трехсоткилограммовая красотка. Переломы, боль во всем теле, и некоторое сомнение, было или не было, — услышал Степан бодро-веселый голос.

Войдя в палату, он встретился взглядом с ярко-голубыми глазами молодого паренька, который без всякого смущения разглядывал его.

Я с любопытством рассматривал зашедшего вслед за Путилиным, парня. Судя по знакам различия, видневшимся через накинутый на плечи больничный халат, парень был таким же лейтенантом авиации, как и я. Похоже он был восточных кровей. Плохо в этом разбираюсь, но он вроде армянской крови, нос с головой выдавал его. Ничего так, довольно приятное лицо.

— Познакомься Вячеслав. Это лейтенант Степан Микоян. Он хочет с тобой пообщаться. Перенять так сказать твой опыт, — сказал особист, усаживаясь рядом с моей кроватью. Достав блокнот, он нашел нужную страницу, и бросив на меня быстрый взгляд, стал просматривать записи.

— Руки я думаю, пожимать друг другу не будем. Я сейчас не в форме, — сказал я, кивнув, здороваясь.

— Хорошо, — согласился лейтенант.

К своему удивлению, я понял, что парень волнуется. Тут слово взял особист:

— Кхм. Вячеслав, давай пока начнем с посещений. Елена Степановна их одобрила, но только через неделю. Так что десятого сентября, у нас начнутся встречи. Вообще-то, этим должны заниматься другие люди, но поручили мне.

— А что, уже список посещений есть? — искренне удивился я.

— Вячеслав, ты теперь известный человек в стране. Зачитать? — с легкой улыбкой спросил сержант.

— Давай. Ничего, что я на ты?

— Нормально. Значит так: Московские пионеры решили создать дружину имени летчика дважды Героя Советского Союза лейтенанта Вячеслава Суворова, и принять его в почетные члены. Они записаны на двенадцатое сентября.

— Членом меня еще никто не объявлял, тем более почетным?! — ошарашено пробормотал я.

Хмыкнув, Путилин продолжил:

— Так же подали заявку на встречу ряд известных авиаконструкторов: Лавочкин, Петляков, Гудков, Яковлев… Ну это пока в сторону. Ходить ты не можешь. Список встреч сразу согласуем или потом?

— Давай потом. Сейчас я немного не в себе. Такие новости… Подождите. А как пионеры приняли меня в дружину если я еще не дважды Герой? — не понял я.

— Во-первых, известие о твоем награждении уже прошло в массы. Во-вторых… узнаешь позже.

— Награждать будут? — с хитринкой спросил я.

— Ну раз ты понял, то да, решили награждать тебя прямо в палате. Мне пока подробности не известны, просто предупредили. Продолжим: пресса дала заявку на встречу с тобой. Дали несколько, но мы решили свести их в одну, чтобы не загружать тебя.

— Их тоже через неделю?

— Нет, на этот раз нет. Приказ сверху, как можно быстрее дать статью о тебе в газету. Немцы в своих газетах вопят, что сбили тебя. Что ты погиб. Нужно дать опровержение. Приготовься, среди корреспондентов будут и иностранные.

— Понятно. Речь мне приготовили?

— Готовят, но тут нужно и твои мысли тоже. Я вечером зайду, запишем. Вопросы еще есть?

— Есть и не мало. Но я пока сформулирую их, вечером поговорим, — ответил я, бросив быстрый взгляд на Степана.

— Хорошо. Степан у тебя вопросы к Вячеславу будут?

— Будут, — ответил он.

Проводив взглядом выходивших из палаты гостей, я откинулся на подушку. Степан мне понравился, довольно эрудированный пацан, приятно было с ним поговорить. Взяв с тумбочки часы, я посмотрел на время.

«Ничего себе! Это что, мы со Степкой два часа проговорили?!» — искренне изумился я.

В это время дверь в палату отворилась и ко мне заглянула медсестра, узнать мое самочувствие. Что мне нравилось, так это то, что обо мне заботились. Та же дежурная, каждые два часа заходила и проверяла меня. Вот и сейчас забрав градусник и сообщив, что через час начнутся процедуры, то есть уколы, вышла.

Со Степаном за время разговора мы довольно быстро скорешились, так что он теперь называл меня Севкой, а я его Степкой. За все время нашей беседы, в которой он был внимательным слушателем, мы успели немного узнать друг друга. Сидевший в стороне Путилин с интересом наблюдал за нами, слушая беседу. Что мне понравилось в Степке, так это то, что в основном все вопросы были в тему.

За время нашего общения я выяснил, почему он пришел ко мне. Оказалось его направили ко мне из центра переподготовки, где он переучивался на Як-1, уговорить читать лекции по методике воздушного боя, и боевого пилотирования. Что ж, я был не против, но только после того, как хотя бы начну передвигаться. В конце беседы он смущенно попросил принять его в мое подразделение и обучить боевому пилотированию. Вопрос меня озадачил, что я и сказал ему:

— В принципе я не против, только это надо обращаться не ко мне, а к командованию, чтобы тебя направили в полк, где я служу.

Степан заверил меня, что это не проблема, главное чтобы я был согласен учить его.

После ужина, я взял свежую газету принесенную медсестрой, и стал с интересом изучать новости с фронтов. На заголовке была маленькая фотография, командира который поднимал в атаку своих бойцов. Было видно, что снимают снизу, из окопа.

Фотограф был мастер своего дела. Фотография передавала тот накал страстей, которые присутствуют в подобных случаях. Я ходил в атаку, в одну, но ходил. Так что могу с уверенностью сказать, это не инсценировка где-нибудь в тылу.

Корреспондент действительно находился в первой линии, слишком неоднозначно выражала чувства спина командира который держал в руках ТТ и взмахом звал своих бойцов следовать за собой. Даже куст минометного разрыва неподалеку так не привлекал внимание как этот парень в форме лейтенанта.

— Кто написал статью? И вообще про что она? — пробормотал я вслух, взглядом ища в конце фамилию корреспондента.

— Оп-па! — удивился я.

Фамилия была знакомая. Это был тот самый старший политрук, что фотографировал меня в первый день знакомства с полком Никитина, когда я стоял на крыле своего ястребка после боя с двумя «мессерами». Сомнений не было, это был он. Даже инициалы совпадали.

С интересом углубившись в чтение, я понял, что она описывает бой одной из рот Западного фронта, под командованием лейтенанта Горелых. Статья была интересная. Я бы даже сказал очень. Фантазия у меня была буйная, этот бой как будто встал у меня перед глазами. Если убрать некоторые штрихи, и проанализировать намеки и нестыковки, то дело было так:

Маршевая рота под командованием лейтенанта Горелых, шла к фронту, чтобы влиться в одну из обескровленных стрелковых дивизий, но не дошла, была перехвачена представителем командования корпуса занимавшего на этом участке оборону. Этот представитель развернул роту и кинул ее на затыкание прорыва немцев придав возвращающееся из ремонта противотанковое орудие. В статье не указанно какое, но и так понятно, что сорокапятка.

Лейтенант, как было указанно в статье, был из запасных, не кадровый, об этом было особенно замечено, он выбрал для боя просто идеальное место. Дорога шла между двух озер. Обойти их не получится, местность болотистая. Гениальность его решения была в том, что он не стал перекрывать дорогу, копая окопы. Нет, он занял небольшую возвышенность в трехстах метрах от дороги. Получалось, немцам пришлось бы преодолевать позицию под плотным обстрелом. Количество бойцов в роте превышало двести пятьдесят человек, и была возможность послать несколько красноармейцев с более-менее опытным сержантом на разведку, пока копались окопы.

Тут лейтенанту повезло, быстро вернувшиеся разведчики доложили, что в километре расположилась на отдых немецкая часть. Впоследствии выяснилось, что это был передовой дозор из двух бронетранспортеров, танка и трех грузовиков с пехотой.

Немцы уже осторожничали, слишком часто получали по носу, поэтому дозоры и были усиленны. Так вот незамеченные разведчики вернулись и доложились командиру. Тот мгновенно, или как я думаю после некоторых раздумий, принял решение атаковать их.

Прихватив часть роты, оставив остальных продолжать углубляться — благо шанцевый инструмент был — и направился к немцам. Деревья дали возможность подобраться к немцам достаточно близко — дальше были патрули — и произвести залп. За что я зауважал Горелых, так это за то, что распределил бойцов по целям, так что экипажи танка и бронетранспортеров не смогли попасть в свою технику. Немцы метались среди машин и бронетехники, падая один за другим. В общем уйти, то есть убежать смогло всего около полутора десятка немцев. Самое забавное было в том, что кроме винтовок и той же пушки ничего у лейтенанта не было. А тут сразу восемь пулеметов, с немалым боезапасом в грузовиках. Один станковый пулемет, два ротных миномета и противотанковое ружье. Это не считая технику. Рота была сборной солянкой, нашлись и минометчики, и пулеметчики, и водители, которые с помощью двух захваченный пленных освоились и отогнали бронетехнику на позиции, машины пришлось буксировать, похоже побили. В статье об этом не было, но и так понятно. До прихода немцев они успели не только окопаться, и закопать по башню танк, посадив в него артиллеристов, но отправить в тыл раненых и пленных.