Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза

Сухопутное сообщение в стране хуже которого не бывает: дороги или грязные, или по колено пыльные и всегда узкие, так что разъехаться двум арбам дело не легкое; через большие канавы перекинуты дрожащие мостики, а малые арыки переезжают прямо в брод. Хивинцы чаще всего путешествуют верхом. Воды же они не любят, даже боятся. Как только, бывало, русские поднимут на реке парус и лодка начнет двигаться, хивинцы падают на землю с криком: «Шайтан! Шайтан!» (черт). Однажды (1858 г.) наш смелый моряк Бутаков неожиданно подошел на всех парах к хивинскому городу Кунграду и стал на якорь. Все население так было напугано, что разбежалось и только самые смелые запрятались в камыши, откуда высматривали с любопытством, что делает русский «шайтан». На обратном же пути множество народа, подобрав халаты, бежало берегом, пока пароход не скрылся. Настоящего бичевника на Аму, как, например, у нас на Волге, нет: тянут лодку с грузом бурлаки через кусты, через промоины; прилягут отдохнуть – их заедают москиты. Правый берег Аму, который нынче принадлежит России, издавна служит перепутьем для караванов, идущих из Кокана и Бухары в главные рынки оазиса. Было время, когда по обоим берегам Аму, теперь пустынным и малонаселенным, царила сутолока— сновали гонцы, двигались отряды, выступали тысячи верблюдов с тюками дорогих товаров: то процветал Ховарезм, могущественное государство Средней Азии; река Аму-Дарья несла в ту пору свои воды прямо в Каспийское море. Помимо торговли и воинской доблести, страна славилась своими школами, из которых выходили ученые, известные всему миру. Всего это погибло под руками безжалостных монголов. Последний владетель Ховарезма, покинув семью и все свои несметные богатства, нашел приют на одном из пустынных островов Каспийского моря, и полководцы Чингисхана, преследуя его, в первый раз появились на окраинах русских земель. Несколько позже, когда монголы уже успели поработить русскую землю, купцы из Ховарезма взяли у ханов на откуп сбор дани с наших предков. На Руси их называли «бесерменами».

Малую частицу могучего Ховарезма и занимает нынешний хивинский оазис; лет приблизительно через 300 после татарского погрома оазис захватили кочевники-узбеки, настоящие хозяева Хивы. Давным-давно исчезли те добрые нравы, гостеприимство, прямодушие и честность, которыми отличались жители Ховарезма; с воцарением узбеков страна стала разбойничьим притоном; все беглецы, бродяги окрестных пустынь находили в Хиве радушный прием. Нравы сделались жестоки. Торговля упала, обмен товаров стал ничтожным.

Карта Туркестанского края

Наши пленные прозвали Хиву «маятной» землей, потому что там нет такого перерыва в работе, какой делает русская зима. С осени приготовляют позем для удобрения полей – это смесь песка с землей и навозом; ранней весной начинается очистка канав. На ханские канавы выгоняют все мужское население, причем ленивых работников забивают палками до смерти. Покончив с канавами, вывозят на поля позем в размере от 300 до 1000 возов на нашу десятину, смотря по назначению поля. Под хлопчатник почти не удобряют, а под рис вместо позема кладут ил из канав. Некоторые поля, например, под пшеницу, дыни, джугару, рис, перепахивают до десяти раз и по нескольку раз напускают воды. Для хлопчатника, кунжута, из семян которого делают масло, для кукурузы и проса сначала напускают воду, а потом уже сеют, 2–3 раза запахивают и наконец боронят. Пшеницу хивинцы сеют осенью, а марену, что идет на приготовление краски, и кормовую траву люцерну – во всякое время года. С половины лета начинается уборка хлеба, которая с молотьбой тянется почти до декабря; потом – приготовление позема, расчистка канав и так круглый год. Земля родит там хорошо: пшеницы дает сам[3] шестьдесят, рис сам сорок, десятина хлопчатника дает до 75 пудов превосходного хлопка, кроме семян, из которых выжимают масло; джугара в хороший год родит сам триста. Зерна джугары заменяют овес, а стебли – сено. Климат в Хиве вообще здоровый; кроме горячек и лихорадок, да и то от неумеренного употребления фруктов, других болезней не знают. Народ там рослый, видный и сильный, многие старики доживают до 100 лет и более. Зима в Хиве короткая, снег, если и выпадает, лежит дня 3–4, но Аму замерзает почти ежегодно, иногда на полтора аршина.

В каждом местечке бывают базары, на которых можно купить все, начиная с верблюда и кончая серпом. Под широкими навесами сидят невозмутимо, поджав под себя ноги, купцы с товаром, провожая глазами пеструю снующую толпу. Тут в темном проходе между двумя рядами торгашей, покупают и продают, пьют и едят, кричат и важно беседуют, протискиваются конные и пешие – сутолока базарная, чисто восточная. Базар для восточного человека любимое развлечение: он тут узнает все новости, распоряжения властей, цены на хлеб; одна и та же весть с быстротой хорошей почты пролетает страну, благодаря базарам. А хивинцы, как и все азиаты, очень любопытны. Из русских товаров в Хиву требуется: железо и чугун – для изготовления оружия, серпов, сошников, заступов; квасцы и купорос для окраски материй, наконец – посуда, сахар, кожи, ситцы, сундуки, самовары, замки. К нам же привозят пшеницу, марену, бумажные материи, превосходные дыни, яблоки. В Хиве всякий волен торговать, лишь бы исправно платить подати и выставлять работников на очистку канав. У них только «ходжи», как потомки Магомета не платят податей и свободны от повинностей; живут они особняком, передавая свои права по наследству.

Хивинцы благородного происхождения носят название узбеков: это потомки завоевателей, которые захватили себе лучшие земли и наживные места, остальное население Ханства называется сартами: это землевладельцы, торгаши. В ту пору был еще многочисленный класс рабов и невольников. Как узбеки, так и сарты одинаково трудолюбивы, выносливы, но в то же время лукавы, корыстолюбивы и жестоки; подозревая европейцев в шпионстве, они скрытны и никогда не скажут правды. Узбека можно отличить, как по его смуглой физиономии с острыми скулами и черной бородой, так равно и по одежде. Узбеки носят конические меховые шапки, неуклюжие из юфти сапоги; летом – длинную рубаху. Женщины носят на голове тюрбан из 15 или 20 бумажных платков, закутанные в толстую одежду, в тяжелых сапогах, они исполняют всю домашнюю работу. В самый томительный зной должны таскать воду в огромных кувшинах. Женщина – тот же вол, на котором работают без отдыха, в полевых работах она должна помогать мужу, ходить за собаном (в роде нашей сохи) или стоять на бревне, которым боронят землю. Мало-мальски зажиточный узбек ничего не делает, разъезжает