Смерш vs Абвер. Секретные операции и легендарные разведчики - Максим Жмакин

В результате советская разведка не смогла сообщить руководству страны достоверную информацию о составе немецких вооруженных сил и их восточной группировке, что затруднило адекватную оценку угрозы стране.

В разведке наших западных приграничных военных округов перед войной остро не хватало подготовленных кадров, к работе приходилось привлекать местных жителей, не имевших доступа к важной информации, чьи сообщения доходили до адресата с опозданием, поскольку отправлялись с курьерами. К тому же агентов не готовили к работе в условиях войны и диверсиям, ведь считалось, что она будет проходить на чужой территории. Немецкой контрразведке удалось максимально ограничить утечку информации путем жесткого контроля на границе.

С советской стороны воздушную разведку вели 10 разведывательных авиаполков в составе 157 машин. Эффективность этого вида разведки была невысока из-за нехватки фотоаппаратуры и квалифицированных кадров. Лишь в мае 1941 г. было запланировано к середине лета пополнить авиаполки специалистами и самолетами. Отдача от войсковой и радиоразведки без опытных профессионалов была незначительной. Агентурная разведка пограничных войск только с 24 мая 1941 г. целенаправленно заработала по отслеживанию подготовки Германии к войне против Советского Союза. Взаимодействие между различными видами разведки и ведомствами наряду со взаимным обменом информацией было организовано слабо. Так как агенты в штабы врага внедрены не были, то планы Германии оставались неизвестными. Дошло до того, что Советы ничего не узнали даже тогда, когда 18 июня немецкое военное начальство поставило в известность о грядущем нападении командный состав каждой роты. Эффективность приграничной разведки была низкой, а сведения противоречивыми. Из-за чего вышестоящее командование не смогло ясно увидеть всю ситуацию в целом и сделать соответствующие выводы. Нередко штабы округов вообще ничего не знали про группировки немцев, поэтому имело место то, что случилось во время внезапного вторжения.

Несмотря на то что в целом сведения, передававшиеся разведотделами штабов приграничных округов, были правильными, из-за их противоречивости и неорганизованности взаимодействия разведслужб вышестоящие штабы плохо представляли общую картину. Например, разведотдел штаба Прибалтийского особого военного округа 21 июня 1941 г. сообщал, что идет сосредоточение германских войск у границы СССР и в районах Восточной Пруссии. По информации разведотдела штаба ЗапОВО от того же числа вражеская группировка определялась в 45–46 дивизий. Отмечалось, что противник в полосе против ЗапОВО занял исходное положение и по всем направлениям идет увеличение сил и средств. Разведотдел штаба КОВО днем раньше свидетельствовал, что перемещение немецких войск к границе Советского Союза подтверждается разными источниками.

Однако неправильные оценки противника привели к известным результатам, что хорошо видно по безуспешным боевым действиям Юго-Западного и Южного фронтов, силы которых превосходили немецкие группировки на этих направлениях. То, что немцы скапливают силы у границы, разведка Юго-Западного фронта заметила, а вот определить основную группировку не смогла, поэтому боевые действия проходили неудачно. Кроме того, не получилось точно установить общую численность вражеского контингента, что не позволило правильно оценить потенциальную опасность. Для Южного фронта последствия недостоверных разведывательных данных оказались еще хуже. По состоянию на 2 июля 1941 г. количество немецких войск оценивали в 9 — 10 дивизий, тогда как на самом деле там были 5 пехотных дивизий и 5 бригад. Число ожидаемых танков противника вообще определялось запредельным (900–960) по сравнению с действительностью (60). В итоге вывод о направлении удара противника оказался неверным, а завышенная оценка вражеских сил привела к логичному решению об отводе советских войск к Днестру. В довольно низкой эффективности действий Южного фронта оказалась виновата именно разведка, больше искажавшая реальную картину, чем прояснявшая ее.

Многие авторы в подтверждение того, что советское руководство заранее знало о вторжении, приводят информацию источников Старшины и Корсиканца. Из Берлина они сообщили советской разведке исчерпывающие и достоверные сведения о военных приготовлениях Германии. В этих донесениях много интересных и ценных деталей. Однако люди, выступавшие в роли источников, не имели доступа к секретным документам: их информация была противоречивой в отношении главного вопроса — срока нападения. По этой причине и прочая информация воспринималась критически.

Тема о том, предоставила ли советская разведка все необходимые сведения высшему руководству страны, которое по каким-то причинам не вняло предупреждениям, — наиболее дискуссионна. На протяжении многих десятилетий об нее сломало копий немало историков, бывших и действительных сотрудников разведывательных структур.

В донесении от 20 марта 1941 г. Старшина указывал на факт подготовки Германии к войне с Советским Союзом, но тут же отмечал, что шансы реального вторжения составляют 50/50 или оно вообще окажется блефом. Источники предполагали, что 14 апреля 1941 г. после поражения Югославии и Греции Германия выставит ультиматум Советскому Союзу. 24 апреля сообщили, что немцы переориентировались с СССР на Ближний Восток. 30 апреля доносили, что война начнется точно с СССР. 1 мая появились данные о предстоящем ультиматуме немецкого руководства, которое хотело развязать себе руки для операций на Ближнем Востоке. 11 мая сообщалось, что перед ультиматумом Германия постарается деморализовать СССР с помощью «войны нервов». 14 мая выяснилось, что нападение на СССР отложено. 9 июня новость об ультиматуме снова всплыла, как и о решении отложить нападение на Советы до середины месяца. Но уже 11 июня пришло донесение, что решение принято, а 16 июня Германия якобы оказалась полностью готовой к нападению. На такую чехарду мнений Сталин наложил весьма раздраженную резолюцию, посоветовав наркому госбезопасности В. Н. Меркулову послать источника подальше (в нецензурных выражениях) и назвав его не источником, а дезинформатором. Сегодня уже можно уверенно сказать, что в последних сообщениях от 11 июня и 16 июня 1941 г. была самая важная информация, но тогда эти сообщения с учетом их предыдущей противоречивости не выглядели убедительно.

Более того, в сводках разведки HКГБ до самого немецкого вторжения отсутствовали выводы о непосредственной угрозе войны. Подобно военной разведке разведка HКГБ правильно определила то, что Германия наращивает силы, но цели этого оставались неизвестными.