Влюбленный без памяти - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Насмотрелась? Можем идти?
Ты откинул голову назад, глядя на меня сверху вниз, и у меня сердце ушло в пятки. Всё тело сладко задрожало от этого твоего мудацкого жеста. Я бы даже дала тебе, пожалуй, пощёчину. Но случайно нажала в кармане на кнопку плеера, и заиграли «Evanescence». Рандомный выбор и такая группа… Я вообще-то не фанатка… наверное. Строго говоря, вкус у меня был ужасно странный и выровнялся только к двадцати пяти.
– Я ради тебя от наушников не избавлюсь, имей в виду.
Ты безразлично пожал плечами, и дальше мы шли, как прежде: я – в наушниках, ты – хромал следом. Чтобы тебе не приходилось торопиться, я шла медленно, пинала бутылки и пакеты, купалась в лунном свете, иногда подпевала или пританцовывала и, если видела твою улыбку, отворачивалась, чтобы молча таять. Если бы можно было идти вечно… я бы шла, клянусь. Только бы это длилось и длилось. Иногда я останавливалась на перекрёстках и оборачивалась, а ты, видя, что я жду, хромал нарочито сильнее, но при этом улыбался. От меня к тебе летели странные ни на что непохожие искры. Я не могла тебя терпеть и не хотела ничего о тебе знать. Ты – чужое, инородное, ненужное. Не хотела я знать, чем занимается твой папа, кем работает твоя мама и откуда у тебя эти часики на запястье. Не хотела слышать ни-че-го.Хотела идти по залитым лунным светом улицам, слушать «Rasmus» и чтобы ты, мой незнакомец по имени Марк, плёлся следом. Я была счастлива, что так круто одета, что сделала вчера новые косы, вместо уже отросших. Что накрасила бордовой помадой губы и купила монро в тон серьге в пупке.
На очередном перекрёстке я не обернулась, а ты подошёл слишком близко. Настолько близко, что я оказалась в облаке твоего запаха, а заодно и твоего тепла. Было сыро и прохладно – всё как я люблю, но вдруг захотелось завернуться… в тебя, как в плед. Странная мысль, что ты обнимешь, прострелила током с головы до ног, и я каждой клеточкой потянулась к тебе. Ты почувствовал, должно быть, потому что твои пальцы коснулись меня сквозь рубашку. Просто взял меня за плечи, и я ощутила спиной твою грудь. Ты глубоко дышал, я тоже. И заворачивалась в тебя, как в тот плед, о котором мечтала. Было горячо и остро. Мы стояли так, пока не загорелся зелёный, потом он погас. Красный, и снова зелёный. Ты почти не шевелился, и твои руки лежали на моём животе и касались серёжки в пупке. У тебя крупные ладони, они очень мягко держали меня, прижимая к себе, и от этого кружилась голова. Твой запах кружил, твоё тепло кружило и щекотало нутро. Я посмеивалась от волнения и утопала в тебе всё сильнее, вжимаясь в твоё тело дальше и дальше, словно стремилась пройти насквозь. Ты не приставал, не лез ни под топ, ни в труселя. Прижался щекой к моей макушке. Ты – чужой мужчина лет двадцати с небольшим – прижимал меня к себе. Меня, никогда и ни к кому раньше не прижимавшуюся.
Это было похоже на красивый клип к летнему хиту, и я никогда не забуду этот момент. Его, если честно, я берегу до сих пор. И даже когда пишу эти строчки сейчас… улыбаюсь до ушей, снова готовая разодеться как тогда, встать на перекрёстке с тобой и…
Зелёный-красный.
Зелёный-красный.
Мы даже слегка покачивались, словно танцевали. Ты поднял мою руку и коснулся кончиков моих пальцев губами. И я следила за этим движением, как жертва удава, который уже обнял, но ещё не убил. Ты смотрел на мой покоцаный чёрный маникюр и улыбался. Я этого не видела, но чувствовала. Хотелось вырвать руку, но только до того момента, как ты снова прижался к моей коже.
Батюшки, ну зачем ты это делал? Зачем мне пальцы целовал? Зачем так нежно обнимал? Так тепло, так трепетно…
Из летнего открытого ресторанчика заиграл “Винтаж” – модная тогда песня “Одиночество любви”, я улыбнулась, потому что терпеть не могла отечественную попсу, но знала каждое слово, а ты меня затанцевал. Подонок.
– А если я не танцую? – спросила я.
Мы делали это не в такт, не в ритм, не в музыку. Как будто пытались танцевать медляк. Кажется, тебе было важно просто что-то делать. Если бы мы так стояли и дальше, срослись бы телами, как сиамские близнецы.
– А если я тоже?
– Сейчас снова наступлю на ногу, – шепнула я, встала на цыпочки и чмокнула тебя в щёку.
Потом рассмеялась и хотела было перебежать дорогу, но чуть не попала под машину. Из нее вышел мужик и начал дурниной орать, что я наркоманка и как мне повезло, что он ехал медленно. Я сидела на асфальте и смотрела, как ты идёшь к мужику с высоко поднятой головой с самым высокомерным в мире взглядом, и что-то во мне такое поднималось… Я будто начинала парить в небе. Твои откинутые назад волосы и уверенная походка – как оружие против кого угодно. Против меня, против этого мужика, против всех. Ты – оружие массового поражения с очаровательными скулами и удивительными глазами. И ужасным стилем в одежде, и с ужасным айфоном. И мажор ты конченый. Но ты же обнимал меня тут, на перекрёстке, и придумал для нас из ничего медляк.
Мужик был повержен, я поднята с земли, очищена от пыли, и мы могли продолжать путь.
Глава 3. Тогда
– Не заткнёшь уши музыкой? – спросил ты.
– Не заткну, – я покачала головой, понимая, что впервые не хочу этого делать. Мне казалось, что в каждую секунду ты можешь изменить мою жизнь, и я как дура таяла и слушала. Слушала и таяла.
– Почему?
– Просто. Разрядился, – враньё было смешным. – Ну, вернее – нет. Не хочу.
– А если я прекращу провожать?
– И тогда нет… Ну, вернее – да. Вообще я не люблю врать. Я не хочу
