Страница прошлого - Ольга Шалацкая

— Благотворительное общество поручило мне отыскать Ксению Завьяловскую, — проговорил он.

— Аксютку приезжую? Нет ее, с утра еще ушла куда-то, вот и плетенку свою покинула, — отвечала хозяйка, окидывая его с ног до головы алчным взглядом.

Мумиев ушел. Метель разыгрывалась все сильнее, снег сыпал сверху и снизу.

Подозрительный субъект, терпеливо выжидавший результата розысков, сказал:

— Не будет ли вашей милости, барин?

Мумиев бросил ему рубль и поспешил к извозчику.

— Совсем замерз, барин, — сказал тот. — Я уже боялся, чтобы вас не ограбили в этой трущобе.

— К театру, — приказал Мумиев.

Он вошел в залитый светом зал и направился к своей ложе. Нарядная, оживленная Целина сидела рядом с своей приятельницей Валерией Завойской.

— Однако вы запоздали, — сказала она мужу.

В это время вышел артист-бенефициант, раздался единодушный взрыв аплодисментов. Целина, с обворожительной улыбкой, перегнувшись за барьер ложи, бросила на сцену белый пучок гелиотропов. За ней последовала Валерия.

Молодежь хлопала, не жалея рук, дамы бросали цветы; один Мумиев оставался холоден и безучастен ко всему оживлению. Из его головы не выходила Ксения, не та отвратительная, вульгарная старуха, которую он видел сегодня, а миловидная брюнетка, с серыми бегающими, как блуждающие огни, глазами. Тогда и сам он был молод; счастлив и полон радости жизни. Где же это все, куда подевалось, и какая ужасная метаморфоза жизнь!

Он пошел бродить в фойе.

— Не могу выносить, когда он приходит из клиники: мне так и кажется, что он там кого-нибудь зарезал, — жаловалась Целина подруге. — Ты себе представить не можешь, как это действует мне на нервы. Будь у него еще какая-либо другая специальность, а не резня, с которой я положительно не могу примириться. Притом у него часто неудачно выходит: он слишком рискует.

— Вполне понимаю твое положение, — с сочувственным вздохом отозвалась Валерия. — В твоей душе столько поэзии и — вдруг сухой, холодный эгоист, неспособный понять и уловить стремлений твоих.

Они замолчали, так как Мумиев опять вошел в ложу и уже до конца высидел, хотя это было для него невыносимой пыткой.

В следующий вечер он повторил свой визит в Глухой переулок — и результат получился тот же.

А наутро он прочел в газетах под рубрикой ежедневных происшествий: «Около Набережной найден замерзший труп женщины; в кармане ее платья отыскался паспорт и письма на имя Ксении Завьяловской».

Мумиев пришел в анатомический театр сказать ей свое последнее прости.

1904