Мистерия - Вероника Мелан

Пришедшим позже лекарям он успел сказать «Колдунья. Она поставила мне растяжку… Убила меня».

И совет поверил. Ведь жалобы случались и прежде: на ее глаза, на хворь и недуги, на то, что убывает после ее поселения в доме прибыль…

Колдунья.

А ведь она ни разу не позволила себе вмешаться в его сознание. Ни разу не тронула тело эмоций, ни разу не попыталась обезопасить себя, не говоря уже о том, чтобы натянуть на ступенях невидимую нить-ловушку. По-честному, она даже не знала, как проделать такое.

Лишь догадывалась.

А теперь Тайра лежала в сырой, пахнущей плесенью земляной клетушке, смотрела в черноту над головой и думала о том, что время здесь зашло на круг: нет ни ночи, ни дня, ни минут, ни часов, ни прошлого, ни будущего. Лишь миражи воспоминаний, боль в теле и постоянный голод.

Ее отводили к придворному колдуну и раньше — отведут еще. Попытаются доказать, что она — мистик, из кожи вон вылезут, чтобы заставить проявить способности, а после милостиво предложат пойти к Вуруну Великому на службу — за деньги, конечно. За почести, за красивую жизнь — ты только служи, девка, делай, что говорят, будь полезной, и все наладится, вот увидишь…

Она откажется, и ее снова изобьют. И вновь будет «загон», голод, ожоги и тьма сырой камеры. С каждым разом сил на то, чтобы успокоить умы охранников, будет оставаться все меньше, а избивать ее будут все изощреннее. Палящее солнце днем, запах плесени и саднящая кожа ночью, а между всем этим черные цепкие глаза колдуна Брамхи-Джавы.

— Давай, скажи мне, что видишь за занавеской. Ведь ты же видишь без глаз… Ты умеешь…

Тайра сомкнула веки, поправила под головой набитую соломой грязную холщевую подушку и вздохнула.

Ей бы воды… Настоящей, холодной, вкусной воды, которая скользнет в горло, промочит его и желудок, а после поможет восстановиться телу. Воды и немного еды. Но еду и питье может принести только Сари.

Испытывая муки совести, Тайра мысленно представила пухлое лицо подруги, а рядом с ее головой светящуюся звездочку-мысль: «Нужно сходить к Тайре. Принести гостинцев и воды. Много воды. Нужно сходить. Срочно…» Напитала звездочку силой, опутала чувством нетерпеливости и важности, добавила ощущение покалывания, чтобы, как только мысль укоренится в мозгу, все естество Сари принялось зудеть и чесаться от нужды «сходить-сходить-сходить» и медленно слила светящийся сгусток-послание с чужой головой.

Долго смотрела, как свет распределяется по паутинкам-каналам, как плотно заседает и сливается с другими мыслями новая мысль, как она впитывается в подкорку разума, чтобы с пробуждением начать работать.

«Прости Ким. Нельзя, ты говорил, но у меня осталось не так много времени… Мне нужна вода».

(Sine — Time…)

На многочисленных базарах Руура продавали множество вещей: еду, одежду, украшения, плетеные корзины, специи, обувь, ткани, даже домашний скот, но очень редко — растения. Крохотные зеленые ростки лимонника или декоративного вьюна стоили больше, чем молодой, здоровый и лохматый спиногорб, и все потому, что почва города и его окрестностей, состоящая преимущественно из песка или глины, не позволяла побегам всходить. Не хватало воды, минералов, полезных солей, удобрений — под жарким солнцем все засыхало и плавилось за считанные часы.

Иногда, когда выдавалось время и когда Тайра все же отваживалась проделать долгий путь до восточной окраины, она часами бродила по узким рядам из крытых палаток, куда странствующие в далекий Оасус торговцы доставляли диковинные цветы (всегда вместе с землей — черной и влажной) — и представляла, как выбирает себе небольшой горшочек с Ирганией или Огненным Дерой. В свой собственный, принадлежащий ей одной дом.

Дикие мечты — необузданные и бессмысленные. Женщины не живут одни — только с мужчинами — в качестве жен или служанок. Но когда ты служанка, дом тебе не принадлежит, а когда жена…

Тайра не хотела быть ничьей женой. В чем смысл? Точно так же подчиняться: стирать, убирать, готовить и постоянно ублажать нелюбимого (как у многих) мужа? Зачем рожать детей, если подросший мальчик, стоит ему начать ходить, начнет чтить тебя за прислугу и смотреть свысока, а девочку позволят дорастить до пяти лет, а после заберут?

Зачем?

Опять это извечное «зачем».

Но она продолжала мечтать. О доме, о цветах и о свободе.

Даже теперь, когда стояла в «загоне».

Вновь пылающий асфальт под ногами, вновь горит не успевшая восстановиться за ночь кожа, вновь пробиваются красным сквозь веки лучи беспощадного солнца. Пекло, охранники, неподвижность, долетающая спереди возня, стоны, ругательства, крики.

Сегодня посмотреть на заключенных собралось раза в два больше народу — выходной. Обмотанные в лохмотья женщины старались не упустить возможность подзаработать: вертелись, крутились, мыслимыми и немыслимыми способами привлекали к себе внимание, за что иногда получали по голове, плечу или ступне камнем. Или монетой…

Тайра стояла в самом дальнем квадрате, покачиваясь. Мысли в ее голове плавали, подобно отраженному от земли мареву — придет ли Сари? Всколыхнется ли мысль о визите? Подтолкнет ли что-то собраться в дальнюю дорогу? «Сладкий дом Вакхши» в отличие от остального Руура сегодня не отдыхал — наоборот принимал визитеров толпами — выкроит ли подруга время?

Чтобы абстрагироваться от раздражения по поводу вяло текущего времени, Тайра принялась воображать, что стоит на мягком травяном ковре, в котором, успокоенные прохладой и влагой, утопают благодарные ступни…

Старый Ким говорил, что есть такие места — места, где трава растет подобно ковру. Высокая или низкая, с соцветиями на кончиках стеблей или же просто стрелками — сочная, густая, прохладная. По утрам, из-за падающей с неба влаги, она начинает блестеть и переливаться — мерцает тысячей крохотных бриллиантовых бусинок — росой. Интересно, каково это — пройтись по такой? Повести по ней ногой, зарыться пальчиками, продавить подошвой упругую, а не ссохшуюся почву, вдохнуть ее аромат. Растения пахнут — все пахнут, значит, и трава тоже…

Наверное, только богач может позволить себе завести в каменный сад плодородную почву и накрыть ею песчаный настил. А после посадить траву, чтобы лежать на ней, раскинув руки в стороны, в любое время. Но Ким говорил, что в тех краях — краях, поросших травой, земля бесплатна. Ничья. Что там можно лежать в любое время, хоть всю ночь, только бы не замерзнуть.

Тайра ему не верила. Или верила, как верят в ангелов, которых никто и никогда не видел — здорово, если они есть, а на «нет» и суда нет.