Танец «Дели» - Иван Вырыпаев

Пауза.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Да, все так, как и тогда.

ЕКАТЕРИНА. Все так, как и тогда!

АЛИНА ПАВЛОВНА. Да.

Пауза.

ЕКАТЕРИНА. И также как и тогда, я прошу тебя принять это. Для меня это очень важно, чтобы ты приняла.

Пауза.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Это несчастные отношения. Андрей женат, у него дети. Это несчастная история и несчастная любовь.

Пауза.

АЛИНА ПАВЛОВНА. А несчастная любовь не может быть подлинной любовью.

Пауза.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Любовь не может быть несчастьем. Несчастье не может быть любовью.

Пауза.

ЕКАТЕРИНА. Я почему-то была уверена в такой реакции. Я была готова к этому.

Пауза.

ЕКАТЕРИНА. Я всегда была для тебя не просто дочерью, а прежде всего подругой по несчастью. Ты растила меня, как подругу для своего несчастья. Две вещи, о которых ты мечтала в жизни и которые не сбылись «танец» и «любовь», — эти две вещи сделали тебя несчастной. Ты мечтала стать великой танцовщицей и не стала. Ты мечтала иметь любовь и не имела. Ты хотела иметь подругу по несчастью и решила сделать ее из своей дочери. Но твоя дочь к несчастью для тебя стала великой танцовщицей и встретила настоящую любовь. Вот, что ты не можешь принять. И я поняла это окончательно только теперь, хотя подозрения у меня были и раньше. Несколько лет назад я впервые показала тебе мой танец «Дели», и я увидела в твоих глазах не радость, а бешенство. Это была зависть. Я так вначале и подумала, но потом, когда ты вроде бы приняла мой танец, я решила, что я ошибаюсь, что это просто у тебя такая необычная реакция на мой странный танец. Но теперь, теперь я несколько не сомневаюсь, что это была зависть. Потому что сейчас все повторилось так же, как и тогда. Ты не можешь принять моего счастья, тебе не нужна правда о счастье. Ты не хочешь ее слышать и допускать, но она все равно звучит отовсюду. Так услышь же правду еще раз, мама, — счастье есть! Танцевать свой танец и любить своего возлюбленного это и есть счастье!

Пауза.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Да, все так, как и тогда.

ЕКАТЕРИНА. Все так, как и тогда!

Входит медсестра.

МЕДСЕСТРА. Я прошу прощения, что прерываю. Алина Павловна, вам нужно идти в палату, через пять минут к вам придет доктор. Он хочет вас посмотреть.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Да, да, я сейчас приду. Мы только договорим две минуты, хорошо?

МЕДСЕСТРА. Я жду вас в вашей палате.

Медсестра уходит.

АЛИНА ПАВЛОВНА. А теперь я скажу тебе истину. И моя истина такая же короткая, как и твоя. Вот она. Меня возмущает не твой танец, а содержание твоего танца. Ты поешь славу трагедии, грязи и горю. Ты горе называешь счастьем, и от этого счастлива сама. Ты горе делаешь счастьем и от этого счастлива. Горе не становиться счастьем, но ты становишься счастливой и это меня бесит. Ты выдаешь желаемое за действительное. Ты берешь жизнь нищих, больных, уродливых, искалеченных людей жителей Дели, которые несчастны, и создаешь из этого красивый танец, которым все восхищаются. Ты становишься знаменитой воспевая горе других. Ты танцуешь и получаешь славу, а те о ком ты танцуешь, умирают от нищеты и болезни. Ты делаешься счастливой, показывая несчастья других. Вот что я не принимаю. И точно также с Андреем. Ты любишь того, кто предал свою семью. Того, кто принес другим несчастье. Вы счастливы, а его жена и дети теперь нет. Ваше счастье получено ценой несчастья других. Вот твоя основная черта против которой я восстаю. И я несчастна не потому что, ты счастлива. Я несчастна не оттого, что у меня рак желудка. Хотя и от этого разумеется, тоже. Но и вся жизнь видится мне сплошным горем. И так оно и есть. Жизнь — есть сплошное горе! Да! И я всегда так считала. Я так считала еще до того, как мне поставили этот диагноз.

ЕКАТЕРИНА. Тебе сделали успешную операцию, ты больше не больна раком, мама, и ты это знаешь. Ты снова все накручиваешь.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Перестань строить свои иллюзии относительно моей жизни. Моя жизнь не станет еще несчастней, потому что она и так уже несчастна. Жизнь несчастна сама по себе, а не по какой-нибудь причине. Но что меня больше всего бесит в этой жизни, так это твоя позиция, в которой даже несчастье собственной матери — является возможностью для проявления твоего счастья. Не удивлюсь если после моей смерти, ты создашь танец «Несчастье моей матери». Так ты устроена — быть счастливой, за счет несчастья других. И этого, прости, я принять не могу. И наш разговор на эту тему прошу считать законченным навсегда.

Алина Павловна встает и идет к двери.

ЕКАТЕРИНА. Счастье есть, мама. Надеюсь, ты все-таки сможешь это осознать.

Алина Павловна останавливается в дверях.

АЛИНА ПАВЛОВНА. Жизнь есть страдание, дочка. Желаю тебе как можно скорее в этом убедиться.

Алина Павловна выходит. Екатерина сидит в кресле, рядом с ней журнальный столик. На стене репродукция собранная из пазлов и наклеенная на картон.

Входит пожилая женщина.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Катя… К сожалению все очень плохо… Жена Андрея Ольга покончила с собой. Отравилась каким-то лекарством. Дети были с Андреем. Они гуляли. Мне звонил сам Андрей, он в таком состоянии, ничего толком не объяснил. Он сказал, что первой позвонил тебе, но у тебя отключен телефон, потому что ты, наверное, у мамы в больнице. Тогда я решила приехать сюда. Держись, Катя.

ЕКАТЕРИНА. Уф! Это так странно, ощущать. Не знаешь даже, как реагировать?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Я сама хотела бы помочь тебе, но чем? Я с тобой, ты понимаешь, ты знаешь это. Но, что же делать?

ЕКАТЕРИНА. Да странно. Вроде бы такое страшное известие, а нет ощущения ужаса. Я вообще ничего не чувствую. Я вот слышу, что ты сказала, я понимаю, да. Я получила известие, — по моей вине погиб человек. Но, что же делать? Я даже не знаю, как реагировать? Я, наверное, должна плакать? Но мне не хочется. Странное такое ощущение. Я ничего не чувствую.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. И я тоже очень странно себя ощущаю. Такое горе. Но что же делать?

ЕКАТЕРИНА. Я не знаю, что делать. Такое странное чувство. Вернее, это даже не чувство, это наоборот, какое-то анти чувство. Я вообще ничего не чувствую. Наверное, у меня шок, да? Как ты думаешь, у меня шок, да? Такое вот странное, неадекватное поведение, это, наверное, и есть состояние шока? По моей вине погиб человек, а я ничего не чувствую. Это странная реакция, да?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Я не знаю. Может быть, тебе нужно выпить? Давай я схожу в магазин, куплю что-нибудь выпить?

ЕКАТЕРИНА. Зачем? Тем более, если нужно идти в магазин. Нет, в этом нет никакой необходимости.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Тебе станет легче, когда ты выпьешь. Поверь. Давай. Я схожу, куплю виски.

ЕКАТЕРИНА. Да, нет, ничего не нужно, спасибо. Мне не плохо. Странно, да? Мне совсем не плохо. А ведь должно же быть совсем наоборот, да? Мне ведь должно быть очень плохо, правда? Тот, кому сообщают, что по его вине погиб человек, тому ведь должно стать плохо, так ведь? А мне ничего. Мне не плохо. Я вообще ничего не чувствую. Ты помнишь тот вечер, в Киеве, когда я первый раз танцевала танец Дели, для тебя и для мамы, и там был Андрей?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ты серьезно меня спрашиваешь?! Ну, как я могу такое забыть?! Это навсегда останется самым главным событие в моей жизни. Я была потрясена. В тот день я поняла, что такое танец. В чем его суть, в чем смысл. Я поняла что все, что нас окружает, есть танец. Что мы все кружимся в этом танце как танцовщики. Но только нужно суметь это увидеть. И я смогла это увидеть благодаря тебе, благодаря твоему танцу «Дели». Я танцовщик, Я танец, Я конец танца.

Пауза.

ЕКАТЕРИНА. Помнишь первую реакцию моей мамы? Помнишь, как она кричала на меня?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Это произошло от потрясения. Но потом, она же все-таки, приняла твой танец.

ЕКАТЕРИНА. Спустя несколько лет. Это произошло совсем недавно. Мы два года почти не разговаривали. И только когда у нее обнаружили рак и она подумала, что умрет, только тогда она приняла меня и мы помирились. И она сказала, что принимает мой танец, не как «танец счастья», а как «танец счастливого несчастья». Кстати, сразу после этого, ей сделали удачную операцию, и она спокойна дожила до сегодняшнего дня. На этом мы и сошлись. Но нашу любовь с Андреем, она уже ни за что не примет. Никакое событие не сможет на нее повлиять, разве только смерть. Так что, сегодня мы расстались с ней окончательно.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. А что тебе сказал доктор?

ЕКАТЕРИНА. Доктор говорит, что ей осталось не больше двух месяцев. Это стало известно буквально вчера, после результатов анализов удаленных частиц. Я пока ей еще ничего не сказала. Хватит уже несчастий на ее долю. Сейчас, в данную минуту доктор как раз врет ей, что у нее проблемы с поджелудочной железой. А я жду медсестру, чтобы подписать необходимые бумаги, о том, что я ознакомлена с диагнозом и что я беру на себя ответственность и т. д.… Ой…