Под знаменем черной птицы. Книга 2 (СИ) - Труфанова Елена Александровна

Она прошла ещё до ближайшего поворота и заметила трактир «Левая грудь Блудницы». На вывеске была изображена грудастая свирепая девица, сжимающая в руках посох, и, конечно же, одежда на ней была только справа.

Айвен несколько секунд боролась с желанием спалить заведение вместе с фундаментом, затем вспомнила рисунок котенка и подошла ближе. На том белом, чуть промокшем с одного края листе, Айвен задирала майку перед мордой ошеломленного медведя. Глупость несусветная. Или же послание: «В случае опасности используй грудь». А что если в этом трактире есть люди Анрира? Не так чтобы хотелось его встретить, просто нужно наладить контакт на случай неприятностей. Да и просто заглянуть внутрь заведения, названного в ее честь.

«Левая грудь». Не «Спасительница мира», «Тысяча битв» или там «Золотая леди-патрем», а «Левая грудь Блудницы», ибо сиськи — самое примечательное, что было в Айвен по мнению потомков. Если бы сочинитель легенды попался ей лично — тоже бы вошёл в историю какой-нибудь интимной частью тела. Возможно, не одной.

На тяжёлой деревянной двери трактира висела табличка: «Девушки, вошедшие с голой грудью, платят по счету только половину». Айвен прикинула, что за пять тысяч лет настояла на пожизненные бесплатные обеды, но выдавать себя ради такого дела — глупо.

Скрывающее внешность заклинание работало хорошо, но стоило войти внутрь, как на нее вытаращились все мужчины. Айвен одернула лёгкий жакет и произнесла, повернувшись к ближайшему столику:

— У меня сегодня зарплата, гуляю!

И, пока они ничего не ответили, пересекла зал и села рядом со стойкой. Высокий рыжий трактирщик без вопросов налил ей чашку обжигающего чая и протянул тарелку с пирожными. Айвен благодарно кивнула и сделала глоток. По вкусу намного хуже того, что готовили дроны в резиденции, но здесь важен не чай, важно общение.

Всюду по стенам были развешаны рисунки Блудницы, груди Блудницы, груди без Блудницы. И автора, по меньшей мере двух, Айвен знала. Слишком узнаваемая манера.

— Откуда это? — она указала на лист, на котором Блудница застегивает форму, а бюстгальтер остаётся висеть на спинке стула. На парном изображении была та самая битва, исчезающий в тлене китель и вселенская скорбь Айвен по поводу забытого дома белья.

Если в ближайшие полгода она встретит котенка, ещё раз сломает ему любимую левую руку.

— Подарок великого князя Атрокса. Он как-то был здесь с дипломатическим визитом, заглядывал в мой трактир и оставил это на память. Потом его схватили и казнили. Но я, как учила бабуля, мирного ей сна на дне единого океана, оставил рисунок, потому что негоже разбрасываться милостью правителей. Ну а после Безумный ожил, начались все эти разговоры, а уж выбросить отмеченное божественной милостью произведение искусства — и вовсе преступление. Вижу ваш неподдельный интерес, — он заговорщически подмигнул, — тоже коллекционируете все связанное с Блудницей?

— Скорее, интересуюсь ее историей.

Дверь трактира распахнулась и в нее вбежали сразу трое девушек с задранной одеждой. Сразу за порогом они спрятали грудь, под разочарованные возгласы мужчин, и уселись за один столик.

— Почему «Блудница» если официально она числилась наложницей у одного из правителей предтеч?

— Прозвище старое, почти со времён предтеч, а легенду почти каждый новый правитель переписывает. И каждый раз по официальным хроникам, которые предыдущие проходимцы скрывали от страждущих умов.

— Коварство какое.

— О да. Но бабуля, а вы помните мои теплые к ней чувства, не раз запрещала мне обсуждать политику с незнакомыми подозрительными девицами, у которых во взгляде читается «откушу руку, если тронешь».

Он лукаво улыбнулся и пододвинул к Айвен тарелку с ломтиками вяленой рыбы.

— Я не настолько голодна.

Рыжий трактирщик повернулся к разносчице и начал растолковывать ей что-то по поводу заказа, раз за разом поминая бабулю. Айвен оглядела зал, изучая собравшихся. Собравшиеся здесь студенты и молодые мужчины из соседних контор искоса разглядывали ее, но настороженно, как военный крейсер. Да что не так? Айвен специально подбирала наиболее милую, но незапоминающуюся внешность. И рассчитывала, что опасаться ее не будут.

— Тебя выдает тело, — к ней справа подсел какой-то умник в толстых очках. До этого он отирался в углу, почти слившись с комнатным деревцем. — Осанка, разворот плеч, движения, даже взгляд. Внутренний патрем просвечивает из-под любого облика.

— Не хочу с тобой разговаривать.

Она постаралась говорить максимально твердо, не показывая внутренних сомнений. Но собеседник только хмыкнул. Чувствовал что-то или просто пользовался врождённой наглостью — не угадаешь. Впрочем, Айвен ещё во время его визита в резиденцию дала понять, что ничего между ними не будет, и разговора — в том числе. Но котенок не из тех, от кого так просто избавиться.

— А поругаться? С криками, битьём посуды и страстным примирением?

Айвен выразительно на него посмотрела, старательно подумав все известные ей ругательства. Непрошибаемый кот мило улыбался и допивал свою любимую сливочницу. Боги двуединые, он и в нелепом альтеровском обличье казался привлекательным. И правильно она его тогда не пустила внутрь резиденции, стоило оказаться рядом, как начинала кипеть кровь, и не поймёшь, от гнева или чего-то другого. Того, что делало вариант со страстным примирением не таким уж несбыточным.

Трактирщик поцокал языком и положил ровно между Айвен и Анриром ключ от комнаты. Глупость какая, никуда они не пойдут. Айвен так точно. С места не сдвинется до самого вечера.

Котенок же спокойно отставил пустой стакан, забрал ключ, встал, обнял Айвен за талию и повлек за собой. Хотелось отпихнуть наглеца, но толкаться на виду у всех — неприлично. Да в Бездну все, не хотелось его отталкивать. Айвен снова чувствовала его запах, знакомые нотки в изменённом магией голосе и хотела по-простому уткнуться в шею, обняться и поделиться своими проблемами. Или стукнуть несколько раз изо всех сил. Здесь, как говорил котенок, так сразу и не разберёшь.

Они поднялись по темной деревянной лестнице, зашли в самый конец коридора и только там Анрир открыл одну из дверей. Комната за ней не поражала убранством: крохотная, вмещавшая шкаф, кровать, комод и дверь в ванную, скромная, зато чистая. И не похожая на резиденцию. Кто бы знал, что и это может быть плюсом.

Ещё здесь была вешалка для одежды, которую Айвен заметила только опрокинув. Но поднимать не поспешила. Они с Анриром стояли друг напротив друга, не шевелились и не разговаривали, словно бы нелепая альтеровская внешность служила преградой.

— Ты изменил Нерону, — Айвен улыбнулась и попыталась отойти, но котенок ее удержал за руку и приблизился настолько, что между ними и ладонь просунуть бы не получилось.

— Себе не изменяю, а «Нерон» — второе имя, можешь называть меня и так, если «Анрир» не нравится. Но внешность вынуждено взял другую.

Не нравится. Слишком кошачье. И внешность не нравится. При всей неправильности имусовского облика, в нем Анрир настоящий. Глупо требовать от кого-то таких перемен и отказаться от собственной сущности.

— Отойди, ко-те-нок, — Айвен вяло его отпихнула. И второй раз, чуть сильнее, и замахнулась… Но бить не стала.

Кот стоял напротив и не шевелился, просто смотрел в глаза. Не трогал, но и не отходил. Айвен много времени потратила на новый ментальный щит, теперь ее мысли Анрир читать не мог, но вряд ли переживал по этому поводу.

— Просто отойди. Ничего у нас не будет. Никакого секса или ещё чего. И комнату снимать не стоило.

Он сделал четверть шага назад и поднял руки вверх, но Айвен все равно не решалась сойти с места. Это все гормоны. Да. Без вариантов. Просто она наконец-то распробовала плотские удовольствия, теперь любой оказавшийся поблизости мужчина вызывает подобные чувства.

Но в отношении Анрира это крайне, крайне неправильно. Нельзя связываться с человеком, призывающем кракенов и прячущим завод на другой планете.