Бог Кальмар - Фил Фоглио

2

Могучий Биг-Бен начал отчетливо и громко отбивать полночь; где-то в сером тумане приглушенно завыла сирена, подавая сигнал кораблям на Темзе.

В подпрыгивающей на булыжниках карете лорд Карстерс откинулся на спинку роскошного кожаного сиденья.

– Редкостная удача – так быстро найти кэб в столь скверную ночь, – сказал он. – Может быть, это доброе предзнаменование для нашего путешествия?

– Ничего подобного, юноша, – возразил Эйнштейн, сверяя время по своим золотым Beugueret. – Я велел ему дождаться меня, вот и все.

– Весьма необычно, – заметил Карстерс, вытягивая ноги. – За такую услугу вы, должно быть, заплатили ему непомерную цену. Или он состоит у вас в штате?

– Простая цеховая любезность, – поправил профессор, демонстрируя Карстерсу левый мизинец с изысканно украшенным перстнем с печаткой.

Лорд Карстерс выгнул бровь, рассматривая необычное ювелирное изделие.

– Вы член гильдии кэбменов? – недоверчиво спросил он.

– Мы предпочитаем называться Коалицией улицы, но – да, я почетный член, – подтвердил Эйнштейн, подышав на перстень, прежде чем потереть его о колено. – В своей работе я весьма часто находил в высшей степени полезным принадлежать к как можно большему числу частных ассоциаций и закрытых клубов. Никогда не знаешь – бывает так, что помощь коллеги крайне желательна.

– В этом определенно есть смысл, – вежливо отозвался Карстерс.

Положив на колени трость, профессор грустно улыбнулся:

– Пока что единственное общество, которое категорически отказало мне в приеме, это «Дочери Лесбоса».

Не уверенный, шутка это или нет, лорд Карстерс откинулся назад и достал из внутреннего кармана пальто золотой портсигар. Щелкнув крышкой, лорд учтиво протянул профессору набор катанных вручную кубинских сигар. Эйнштейн с опаской поглядел на цилиндрики из листьев.

– Импорт, гаванская смесь, – ободряюще сказал лорд Карстерс. – По моему личному рецепту.

Сознавая бесполезность спора о здоровье с заядлым курильщиком, профессор смягчил свою обычно непримиримую позицию и последовал примеру компаньона, закурив тонкую панателу[5]. Очень скоро видимость в кэбе стала не лучше, чем снаружи, но, несмотря на то, что Эйнштейн как ученый относился к подобному занятию резко отрицательно, ему пришлось признать: да, сигара действительно чертовски хороша.

Спереди донеслось щелканье кнута, лошадиное ржание, и карета сделала резкий поворот. Чуть не попадав с сидений, оба пассажира ухватились за ременные петли у дверцы, пытаясь сохранить вертикальное положение.

– Неумелый лихач, – сердито пробормотал лорд Карстерс.

– Тактика уклонения, – поправил его проф. Эйнштейн.

– Нас преследуют, сэр?

Эйнштейн лишь молча рассматривал конец своей сигары.

Выпустив изо рта струйку дыма, лорд Карстерс повернулся и глянул в окно. Даже сквозь густой туман с реки можно было различить величественное здание парламента. Массивные стены все еще были скрыты строительными лесами.

– Похоже, ремонт почти закончили, – с удовлетворением заметил лорд, оставляя в воздухе дымный след этих произнесенных им слов.

Попыхивая сигарой в ответ, проф. Эйнштейн согласно кивнул:

– Отличная работа, надо сказать, учитывая, какие сильные повреждения он получил во время...

– ...Событий, – вставил лорд Карстерс, сделав жест сигарой.

Эйнштейн в раздражении нахмурился:

– Это была война, черт побери! Война! Почему никто не может честно признать это?

– Такт, – просто ответил лорд Карстерс.

Вежливость, эта опора цивилизации, не позволила профессору отпустить в ответ какую-нибудь резкость. Он сердито стряхнул пепел в окно; в этот момент туман ненадолго рассеялся, пропустив в кэб серебристое сияние луны.

Эйнштейн ткнул дымящимся окурком в затуманенное небо.

– Ну, а, скажем, луна? – с вызовом спросил он. – Или это тоже нечто такое, что в приличном обществе не склонны обсуждать?

– Ничуть не бывало, – ответил лорд Карстерс, перемещая сигару в другой уголок рта. – Я слышал о явлении, которое вы имеете в виду, еще на континенте. Королевское астрономическое общество совершенно сбито с толку всем этим делом.

– Как ему и следует быть, юноша, – промолвил проф. Эйнштейн, выпуская колечко дыма в сторону полумесяца. Дым присоединился к туману, и луна снова исчезла. – По каким-то недоступным нашему пониманию законам небесной механики, луна начала медленно поворачиваться вокруг своей оси и готова показать нам свое долго скрываемое лицо. Что вы об этом думаете, а?

Глубоко затянувшись сигарой, Карстерс несколько минут хмуро размышлял.

– Ну, и ничего, для разнообразия...

– Что? И это все, что вы можете сказать? – уставился на него профессор.

– Откровенно говоря, сэр, – пожал плечами лорд, – учитывая положение дел в мире, я не вижу, кто мог бы серьезно переживать в связи с данным событием. Разве что, может быть, поэты, какие-то художники...

– М-да, – разочарованно произнес Эйнштейн, барабаня пальцами по сиденью. – Лорд Карстерс, насколько вы знакомы с мифологией Дутарианской империи?

Прежде чем ответить, лорд Карстерс задумчиво попыхтел сигарой.

– Лишь в общих чертах, – честно признался он. – Это был небольшой изолированный город-государство, где-то в районе Суматры, основанный около трехтысячного года до нашей эры. Со временем они стали довольно сильной империей с дурной репутацией за счет приписываемой им кровожадности. Лет сто с небольшим были на подъеме, пока не произошла какая-то природная катастрофа, после которой империя полностью исчезла.

Стряхнув с тлеющего кончика сигары пепел, Карстерс снова сунул ее в рот и с наслаждением сделал еще одну глубокую затяжку.

– Что же до религии и мифов, то, по моему, там поклонялись какой-то рыбе. А насчет луны ничего не помню. – Он задержал взгляд на профессоре. – Полагаю, тут есть какая-то связь.

Хотя проф. Эйнштейн старался этого не показывать, услышанное произвело на него сильное впечатление. Большинству университетских ученых потребовалось бы перелистать множество томов, чтобы раскопать те сведения, которые столь небрежно выложил этот молодой человек. Эйнштейн явно не ошибся в выборе помощника.

– Связь, безусловно, есть. Только на самом деле дутариане поклонялись не рыбе, – поправил Эйнштейн, – а гигантскому кальмару. Они называли его Бог Кальмар, хотя, возможно, более точный перевод будет не «бог», а «демон». По преданию, это была некая страшная тварь с тысячью щупалец и дюжиной ртов, совершенно неуязвимая для оружия, созданного человеком.

– И он питался человеческой кровью.

Забыв про сигару, Эйнштейн живо подался вперед в задымленном кэбе.

– Боже правый, вы слышали об этом существе? – воскликнул он.

– Нет, но если в оно поступало иначе, то было бы довольно необычным божеством для воинственного государства, – ответил, непрерывно пыхтя сигарой, Карстерс. – Довольно-таки напоминает мне того ацтекского бога войны, Уитцилопочтли. Он этого добра требовал в огромных количествах – для гарантии наступления рассвета.

– Да, но в ипостаси бога солнца Тонатиу он воспринимался как даритель жизни, – поднял палец Эйнштейн. – А Бог Кальмар был известен только как разрушитель, лишь едва-едва контролируемый вызывавшими его дутарианскими жрецами, и, в конце концов, даже они не смогли справиться с ним.

– Вы говорите об этой твари так, словно она действительно существовала, – критически заметил Карстерс, щелчком отправляя окурок сигары в окно. – А ведь это явный абсурд, сэр.

– Такой же, как Ноев ковчег? – негромко спросил Эйнштейн.

Английский лорд с ощутимым звуком закрыл рот, и в последующие несколько секунд на его красивом лице боролись противоречивые чувства.

– Ну, уж никак не меньший, это точно, – с улыбкой заключил, наконец, Карстерс. – Однако, сэр, вы видели мое доказательство.

– А вы, – пообещал профессор, откидываясь на спинку сиденья и глядя в окно, – скоро увидите мое.

Под цоканье копыт по мостовой карета остановилась перед простым кирпичным особняком, отделенным от тротуара высокой решеткой с чугунными воротами. Выйдя из кэба, проф. Эйнштейн попытался расплатиться с Дэвисом, но тот категорически отказывался принять деньги. Чувствуя, что состязание в великодушии затягивается, лорд Карстерс воспользовался случаем, чтобы хорошенько потянуться после тесноты поездки. Он так и оставался в этой позе, когда профессор, наконец, присоединился к нему.

– Что-то не так? – спросил Эйнштейн, беря спутника за локоть.

– «Международный Британский Музей Похищенных Памятников Древности»? – читал лорд Карстерс вывеску над входом. – Право, профессор, это в некотором роде перебор.

Проф. Эйнштейн непринужденно махнул рукой.

– Чистая реклама, юноша. Это вызывает у посетителей трепет сопричастности. Видели бы вы заголовки газет в тот день, когда мы открыли заведение.