Нигдерево - Мария Фомальгаут

Мировая линия показывает движение тела в пространстве-времени…

Разные они бывают, мировые линии.

Всякие бывают.

Вот, например, мировая линия солнца. В спираль закручивается.

А вот, например, мировая линия белого журавля. Зигзагами-зигзагами. Зимой на юг улетает, летом к северу тянется.

А вот мировая линия кочевников. На них зима надвигалась, они к югу шли.

Сильная зима.

Лютая.

На долгие годы – зима.

Ну, разные, конечно, мировые линии. Есть линии, которые на севере начинаются, на юге заканчиваются – человек до теплых земель дошел. Есть линии, которые на полпути обрываются – не дошел человек до земли обетованной. Есть линии, которые как на холодной земле были, так там и остались – не захотел человек оставлять землю родную, могилы предков – вот и остался, ну и мировая линия скорехонько оборвалась…

А вот на эту мировую линию посмотрите.

Вот. Начинается на юге и заканчивается на юге.

– Начинается на юге и заканчивается на юге.

Это Астрин говорит.

– Ну а что такого? Родился человек на ю…

Это Беляков.

– …да как вы не понимаете, в те времена там людей не существовало!

– Хотите сказать…

– …он свою мировую линию передвинул.

– В смысле… передвинул?

– В прямом. Взял и передвинул.

– Но это…

– …хотите сказать – невозможно? Вот я тоже так думал…

…в пятый день седьмой луны родился сын Арты и Ксама, Амаем именуемый…

– Видите? Вот эта запись на севере найдена… где раньше их поселение было…

– Так…

– …а это вот я на юге нашел…

…в пятый день седьмой луны родился сын Арты и Ксама, Амаем именуемый…

– Такая же?

– Да не такая же, а та же самая, понимаете? Спектральный анализ…

…я родился на севере.

Раньше.

И еще на юге.

Тоже раньше.

Река тоже раньше не так текла.

Вон русло старое.

А вон русло новое.

– Как это у тебя получилось? Как?

Это Астрин.

Я киваю на идола:

– Научился я поклоняться ему… он мне хлеба дал…

– Да я тя не про то спрашиваю! Ты мне скажи… ты как родился-то?

Пожимаю плечами:

– Как же я вспомню…

– Да нет… ты как мировую линию-то свою?

– Какую свою, она одна мировая линия… на всех…

– Слушай, ты мне тут дурака-то не валяй, я тебя серьезно спрашиваю! Как ты… с линией-то?

Пожимаю плечами.

– Как все…

– Ладно… поговорили…

А вот река течет.

Какая река?

Да любая.

Вот что-то случилось, русло реки поменялось.

Почему?

Да мало ли.

Всякое бывает.

Было русло здесь, теперь там.

А старое русло что? – осталось.

Заросло, высохло, но – осталось.

Вот и мировая линия так же.

Бывает, человек линию свою мировую поменяет…

…ну как поменяет? Два-три человека за всю историю такие были…

…а старый след от линии останется, куда ему деваться-то.

А кто из ученых поумнее, тот на карте эту старую линию и увидит, русло высохшее.

И поймет, что не простой перед ним человек…

– Этого на взлом.

Беляков смотрит на Астрина, не понимает:

– Э-э-э… память взломать, что ли?

– Ну а то.

– Слушайте, что-то вы как-то… человека губить…

– Что мы как-то, надо узнать, как оно у него получилось? Надо. Вот то-то же…

– Пойдем.

Это Астрин.

– А где птицы о двух головах водятся?

Это я.

– Какие птицы о…

– А вот, на обереге.

– А-а-а, пошли-пошли, покажу…

– Пошли-пошли.

Уже знаю, что он мне ничего не покажет.

Уже знаю.

Я-то линию жизни свою вижу…

– Садись… покажу…

Осторожно спрашиваю:

– Скажите… а вот я вашу мировую линию смотрел…

Астрин покрывается красными пятнами.

– А… к-кто вас к моей линии пустил?

– А я сам себя пустил… а вот я смотрел… а у вас там смотрите… линия ваша идет…

Раскрываю карту с мировой линией Астрина, не побоялся я, помолился идолу в комнате Астрина, перерисовал мне идол карту.

– А вот мировая линия повозки, которая сама едет… и вот пересекаются… год назад…

Астрин кивает:

– Ага, мне тогда ногу вообще по кускам собирали, думал, ходить не смогу… ничего, обошлось, только когда весь день на ногах, болеть начина…

– …а линия ваша мировая там и обрывается.

Астрин покрывается красными пятнами. Снова.

– Ты…

– …а я идолу помолился, который весточки посылает, а он мою весточку в полицию переслал, а там сказали…

– Ты… ты зачем это сделал?

– А там тоже хотят знать, а как вы это делаете…

– Чер-р-рт…

– А то давайте сбежим, пока нас не нашли.

– Куда? Раз такой умный, может, скажешь, куда бежать-то?

– А я знаю… пойдемте…

– Мировые линии видишь?

– Немножко…

Садимся в повозку, я уже знаю, что надо нацепить ремень, повозка-то дикая, как поскачет, мало не покажется…

А раньше повозки с лошадьми были.

Раньше…

Пробую на вкус слово, такое непривычное, – рань-ше…

Шаман показывает палочки:

– Это миг.

– Это день.

– Это год.

– Это век.

А три миллиона лет шаман не показал.

Не знаю, как будет.

Повозка несется в сумерки.

– А вы мне птицу о двух головах покажете?

– Э-э-э… да они же пугливые, они же где только не летают… их караулить надо… ничего… углядим… увидим…

Раньше таких птиц не было, думаю про себя.

Раньше…

Раньше…

Пять золотых

– Пять золотых.

Это хозяин. А зовут хозяина…

…а Витольд не знает, как хозяина зовут.

А Витольда зовут Витольд.

Витольд бросает на стол пять монет, хозяин шипит, да ш-што такое, одна серебряная. Витольд хлопочет, звиняйте, звиняйте, счас, счас, всё будет…

Падает на стол золотая монета.

Качается вывеска на ветру.

Это гостиница.

…таймбургские гостиницы отличаются особенным домашним уютом и располагающей атмосферой…

…до сих пор не могу поверить, что Иветты больше нет. Так просто не может быть, чтобы Иветты больше не было, быть не может такого мира, где нет Иветты…

Витольд закрывает дневник.

Вечереет.

Зажигаются огни на улице. Улочка маленькая, тихонькая, в стороне от оживленных проспектов.

Витольд на втором этаже, комнатка у него над вывеской.

А на третий этаж нельзя.

Там постояльцы.

Танцы.

Смех.

Бокалы звенят.

Витольд видит пятна света на мостовой, тени в окнах.

Десять золотых.

Это за комнаты наверху.

Витольд слышит, как звенят монеты. Кто-то расплачивается с хозяином.

Витольд опускается на колени перед иконой, вспоминает какие-то молитвы.

…в отчаянии прошу, чтобы Агнесса вернулась, ну что Ему стоит, ну пусть один-единственный раз кто-то вернется оттуда…

Чуть слышная музыка там, наверху.

Отблески окон на мостовой.

Силуэты.

Витольд вздрагивает, – третий справа силуэт кажется знакомым, тот же изгиб плеча, тот же локон, небрежно отброшенный на лоб…

…нет.

Этого быть не может.

Потому что.

«…и да будет тело предано земле…»

– Сюда нельзя.

Это хозяин. Замешкался Витольд, чуть не шагнул на третий этаж.

– Да я…

– Нет-нет, нельзя.

Хмурится Витольд, вот так, подумал хозяин, что Витольд прямо жить не может, рвется со всеми постояльцами перезнакомиться…

Моросит мелкий дождичек, переходит в снег, первый в этом году.

Зажигаются фонари.

– Да вы бы хоть развеялись, с жильцами познакомились…

Это хозяин.

…вон, вдова с дочкой комнату снимает, дочка у неё загляденье просто…

И показывает на комнаты внизу. И правда, вдова с дочкой сидят, ужинают, дочка красавица, на Витольда посматривает.

– А…

Витольд смотрит наверх.

– Нет-нет, туда нельзя.

…в который раз молю, чтобы вернулась Иветта…

– …согласно легенде в этом здании однажды снимал комнату странный постоялец, который не разрешал к нему заходить. И вот в один прекрасный вечер хозяин осторожно заглянул в комнаты наверху – и каково же было его изумление, когда он увидел свадьбу… догадайтесь, чью? Изумленный хозяин не поверил своим глазам…

Это гид рассказывает туристам. Гид по-диковинному одет, и туристы тоже. Ну, у них в будущем так одеваются.

Музыканты на улице спрашивают у туристов, из какого те века прибыли.

Туристы кивают – двадцать первый.

Музыканты наигрывают что-то заковыристое, не пойми чего, ну там в двадцать первом веке так принято.

Витольд слушает речь гида.

Не верит себе.

– Сейчас-то у нас туристов мало, а вот как сезон пойдет…

Это хозяин.

Откусывает от здоровенной кабаньей ножищи, довольно крякает.

Витольд осторожно спрашивает:

– А другие постояльцы наверху бывают?

– Да откуда им быть, дом-то проклят…

– …Иветта?

Нет никакой Иветты, привиделось что-то, пригрезилось, померещилось…