Случайный гость в чужом краю. Пародии на стихи Виталия Пуханова - Владимир Буев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы за радости удачи и любви
Разбить с оттяжкою ebalo.
Владимир Буев
Как мне не повезло, что повезло:
Попал в объятья Вельзевула.
Не скрыть: Фортуна подмигнула,
Пообещав взять под своё крыло.
Я доктор Фауст, маг и чародей,
Алхимик и астролог сверхглубокий.
Но каждый день от сатаны люлей
Я получаю (босс мой – бес жестокий).
Россия – Родина слонов
Виталий Пуханов
Рыдает над «Фаустом» Гёте
Районный механик Петров.
Гадают о нём на работе:
Он запил иль так, нездоров?
Неделю в духовной погоне
Метался и рухнул без сил,
Но, кажется, в целом районе
Мгновение остановил.
Столетий распались цифири,
Был немцами Гёте забыт,
Но где-то в далёкой Сибири
Мгновенье Петрова стоит.
Владимир Буев
Россия – Родина слонов.
Здесь все от мала до велика
(Не только труженик Петров)
Читать считают Гёте шиком.
Всяк Иванов, кто шаромыжник,
Иль Сидоров, кто работяга –
Отменный и глубокий книжник,
На память Фауста рубака.
Как соберутся на мальчишник
По трое при сердечном зове,
То хоть один скоропостижно
Из трёх мгновенье остановит.
Мы в юности глодали сухари
Виталий Пуханов
Мы были нищими, но нищета тех лет
Слыла законной и благословенной,
Как маргарин, намазанный на хлеб,
И тусклый свет в конце вселенной.
И, веришь ли, бывали сыты мы
Отчаянной устойчивостью мира.
Зажглись огни, пресытились умы,
Хлеб побелел, а сердцу всё не мило.
Владимир Буев
Мы в юности глодали сухари
И грызли кости в праздники большие.
Пахали от зари и до зари
За три копейки даже не стальные.
Мы радовались этим медякам.
Мы хлопали от радости в ладоши.
Ужасно, королева и мадам,
Что нынче вы впихнули в нас бриоши.
Да кто уж вспомнит кибернетику…
Виталий Пуханов
Сверкает ветер электрический,
Идей неоновый полёт.
Прилежно мусор генетический
Мечта по городу метет.
Метет мечта метлою новою,
Состав неведомо какой.
А помнишь, нас мело нейлоновой
Кибернетической метлой?
Владимир Буев
Да кто уж вспомнит кибернетику,
Коль «цифра» мусором рулит?
Одрябла прежняя эстетика
И превратилась в целлюлит.
И старые мейнстримы модные
Прогрессом будут сметены:
Кумиры новые народные,
Как и былые, голодны.
Случайный гость в чужом краю
Виталий Пуханов
В аду неспешно пить чаёк
И разговор вести душевный,
Но я нездешний человек,
Весь неуютный и никчемный.
Я к вашим не привык речам
И в сердце не впустил советы,
Благодарю за хлеб, за чай,
За шоколадные конфеты.
Владимир Буев
Случайный гость в чужом краю
И на пиру случайный тоже.
Случайным не был бы в раю.
Зачем меня отправил, Боже,
Ты чай пить в ад, коль я достоин
Не слушать речи – сам вещать.
Пора меня (урок усвоен)
С конфетой в рай перемещать.
Долго-долго я глядел
Виталий Пуханов
У канавки в тишине,
Где клещИ да слИзни,
Выпивал я шардоне,
Отдыхал от жизни.
Напевая: «ай на-нэ»,
Открывал я шардоне.
Улыбались бездны!
Целый мир погиб во мне
И с тех пор я трезвый.
Владимир Буев
Долго-долго я глядел
В мелкую канаву.
Вдруг я словно опупел –
Чистая постава.
Бездна смотрит на меня
Чёрными очами.
Говорит, в себя маня,
Всеми голосами:
– Жаришь спирт часами!
Должны все делать хорошо
Виталий Пуханов
Устанешь слушать головой
Однообразный лязг точила
И понимаешь: никого
Смерть ничему не научила.
Никто не выучил на «пять»
Приметы страшные и сроки.
И можно смело прогулять
Её ненужные уроки.
Владимир Буев
«Должны все делать хорошо,
Никто не должен делать плохо» –
Звучит и модно, и свежо
В какую ни на есть эпоху.
Из прошлого учить урок
Нам предлагали даже царства.
Ещё разок, ещё разок.
…Повтор не страшен в виде фарса.
Мечтатель
Виталий Пуханов
Я так мечтал не запирать дверей,
В домашних тапках выходя за хлебом,
Что оказался в клетке для зверей:
Четыре стенки под открытым небом.
Мои соседи – лев и серый волк,
Нам хлеб дают по графику и норме,
И не возьмут мои соседи в толк:
Какой я зверь, одетый не по форме.
Владимир Буев
Мечтатель. Потому не замечал
Ни прутьев из металла, ни решёток.
Живучи в клетке, в облаке витал,
Покладист был характером и кроток.
Потом проснулся словно и взглянул
На мир глазами зверя (льва иль волка).
Соседи взвыли – просто караул:
Мол, что случилось? Почему не шёлков?
По литра два…
Виталий Пуханов
Мы выпили по триста
И, кажется, с тех пор
С диктатором Батистой
Ведем мы давний спор.
Потом за коммунистов
Три раза по полста
С диктатором Батистой,
Чья совесть нечиста.
Нам с питерским чекистом
Пить тысячу недель,
Ведь следом за Батистой
Всегда идёт Фидель.
Владимир Буев
По литра два, наверно,
Мы выпили с дружком.
Первач был явно скверный,
Но стал для нас хитом.
Сам Путин (вот так повесть!)
Пришёл поговорить,
Очистить свою совесть,
Прощенье попросить.
Того гляди, заплачет,
Ведь он уже старик.
За ним теперь маячит
Друг Сечин, силовик.
Их проводили, словно на войну…
Виталий Пуханов
В конце тысячелетья своего,
Когда нас на погибель провожали,
Нам пожелали «доброго всего»,
А злого ничего не пожелали.
И потому, нащупав жизни дно,
Не знали мы ни страха, ни печали.
Мы повстречали доброе одно,
А злого ничего не повстречали.
Владимир Буев
Их проводили, словно на войну,
В миллениум хорошими словами.
Наивный мальчик, веривший в пургу,
Пошёл вперёд за светлыми речами.
Он шёл ко дну. Никто не виноват,
Что на пути он только счастье видел.
Упал на дно и счастлив стал стократ,
…Но всех вокруг себя возненавидел.
Есть люди, по сути машины…
Виталий Пуханов
Мне слали сибирскую язву,
Безумия алый цветок,
Проклятья в конвертиках разных,
Тоски марсианский песок,
Дракона отрубленный коготь,
Дыханье летучих мышей.
Все это проходит, проходит!
И зла не наносит душе.
Владимир Буев
Есть люди, по сути машины,
Кто всякий наезд иль беду
Воспримет как просто рутину
В бескрайнем несчастий ряду.
О стенку горох так отскочит.
Так мяч отбивает вратарь.
Я ровно такой же молодчик,
Хоть выпарь меня, хоть зажарь.
Мама «Раму» ела
Виталий Пуханов
Мама ела «Раму»,
Папа «Раму» ел.
По полкилограмма
В пачках жирный мел.
Белый хлеб и чёрный
Плохо пропеченный
Чуть намажешь «Рамой»,
Станет вкусный самый!
Мел в ней безопасный,
Жир скотов, вода.
Пальмового масла
Не было тогда.
Владимир Буев
Мама «Раму» ела,
Папа помогал.
Родина слабела –
И продукт пропал.
Появился снова –
Изменились вкусы,
Стали бестолковы.
Разорвались узы.
Пальмовое масло
Нынче на коне.
Мама в нём погрязла
С папой наравне.
Коль все бы шли так умирать…
Виталий Пуханов
Он записался на расстрел
В семнадцатом году.
Овраги строго осмотрел
И выбрал по себе размер:
«Сюда я сам приду».
В какой рубахе, пиджаке –
Он записал в тетрадь.
Свободен где, свободен с кем,
Свободен выбирать!
Владимир Буев
Коль все бы шли так умирать,
Гражданской нет войны.
Мы можем смело утверждать,
Что всё равно нет полстраны.
Зато вторая без вины.
…Когда б такие смельчаки
Кидали ноль понтов,
То, может, и большевики
Ушли до холодов.
Суха теория, мой друг
Виталий Пуханов
Страшна статистика, мой друг.
Простые цифры, никаких «а вдруг».
Собрались сорок семь доцентов,
Заштриховали чёрным круг.
Не пощадили президентов,
Их дочерей, собак и слуг.
И, веришь, смертность сто процентов!
Где раньше были прецеденты,
Прошла статистика, как плуг.
Владимир Буев
Суха теория, мой друг2.
Статистика не скрасит нам досуг.
Сто сорок шесть былых процентов3 –
Одно из ЦИКовских заслуг,
А не статистиков-доцентов.
У жён слуг псиный был досуг4,
Но вовсе не у президента.
Тут нет статистики, мой друг,
Здесь древу жизнь даёт легенда.
Мой злобный босс мне жизни не давал
Виталий Пуханов
Я ведал зло. Смотрел ему в глаза.
И часто замещал в отлучке.
Все исполнял, что зло мне приказал.
Жил скромно от получки до получки.
Он всем был враг и не имел врагов.
Я был рабом, со злом мы не дружили.
Я от нужды работал за него,
Там из меня вытягивали жилы.
Пришел из тьмы хороший человек.
Был день погожий, кажется, субботний.
А может, вторник? Или был четверг?
Он зло убил. Теперь я безработный.
Владимир Буев
Мой злобный босс мне жизни не давал,
Платил копейки, душу выжал.
Как раб, пахал я; он же отдыхал,
Катаясь на чужом горбу, бесстыжий.
Я компромат собрал и настучал.
Повыше есть начальники у боссов.
Настал момент, и он меня признал:
Хотел повысить – сняли кровососа!
О горе мне! Зачем писал донос?!
Явился в офис выдвиженец новый.
Он всех собрал, устроил нам разнос.
Нашёлся на
