Чародей - Джин Вулф

— Я так и сделаю.

Суровое немолодое лицо Гарваона смягчилось.

— Постарайся не лезть на рожон. Раздобудь лук, коли получится, и стрелы.

Тауг кивнул.

— И приготовься завтра встать рано и скакать быстро. Мы уже настигаем противника. Нам, всадникам, придется удерживать ангридов на месте, покуда не подоспеют наши пешие воины, хотя от них вряд ли будет большой толк, У тебя конь сэра Эйбела.

Тауг кивнул, а Анс ввернул:

— У меня мул.

— Значит, поскачешь с нами. Коли отстанешь, постарайся подогнать пеших. Это в основном женщины.

Тауг решил опередить Гарваона в скачке, коли получится.

— У нас шестьдесят два мужчины, — продолжал Гарваон. — Несколько мы потеряли по дороге. Из них сорок обеспечены лошадьми и неплохо сидят в седле. Двадцать семь женщин, не считая леди Идн, которая будет ими командовать. Наши лазутчики выследили инеистых великанов, похоже, их…

— Это не важно, — сказал Тауг и пошел прочь.

Уже стемнело, когда он и Анс выбрали молодое деревце в рощице на берегу извилистого ручья, служившего западной границей лагеря. Анс срубил его тремя мощными ударами тесака, действуя во мраке отчасти на ощупь, а затем они обрубили верхушку и все тонкие веточки.

Потом, когда Тауг сооружал на земле ложе из сосновых лап и одеял, извлеченных из переметной сумы, Гильф принес вторую переметную суму. Тауг нашел в ней большой нож, с вырезанной из корня обыкновенного черного плюща рукояткой, завернутый в тряпку и перевязанный полосками ткани, оторванными от нее же. Он крепко-накрепко примотал нож к концу палки.

Их разбудили затемно. Как и Анс, Тауг получил на завтрак кусок черствого хлеба, который запил водой из ручья. На восходе солнца он уже ехал рысью на север вместе с остальными, сильно дрожа на утреннем холоде, с притороченным к седлу коротким копьем и сидящим в переметной суме котом Идн.

Кот беспокоил Тауга. Он высунул из переметной сумы голову и передние лапы, только когда Идн со своим отрядом женщин осталась в лиге позади. С одной стороны, Тауг понимал, что животное надо отвезти обратно, но, с другой стороны, сознавал, что тогда все — включая его самого — заподозрят в нем труса, желающего уклониться от схватки.

Гарваон скакал впереди, на расстоянии половины полета стрелы от хвоста колонны, где бок о бок ехали Тауг и Анс. Гарваон ничего не увидит, коли он повернет назад, но кто-нибудь непременно заметит и поднимет шум.

Какой толк от кота в сражении с великанами? Кота убьют, а он принадлежит Идн. Тауга тоже убьют. Какой толк от одного мальчика? Да никакого.

Некогда он хотел вступить в вольный отряд. Они с Хафом объявили себя разбойниками и засели в засаде в ожидании жертвы послабее, которую не составит труда ограбить. Выбранной жертвой оказался паренек младше их, крепко поколотивший обоих. Какой прок от него — мальчишки, не сумевшего даже ограбить сопливого паренька, — в бою с великанами?

Да такой же, как от кота.

Тауг с горечью вспомнил о своем твердом намерении скакать быстрее Гарваона и настичь врага первым. Теперь он задавался вопросом, примет ли он вообще участие в схватке. Не запаникует ли и не обратится ли в бегство при одном только виде великана?

Белый жеребец, прежде принадлежавший мне, замедлил шаг.

— Плохо дело, — сказал Анс достаточно громко, чтобы перекрыть топот шести десятков коней.

— Что? — Тауг обернулся.

— Пешие слишком отстают. Они подоспеют, когда бой уже закончится.

Тауг пожал плечами:

— В любом случае какая от них польза?

— А как же мы? — Анс растянул губы в болезненной ухмылке. — Спорим, я убью больше великанов, чем вы.

— Ты боишься, — сказал Тауг и понял, что так оно и есть.

— А вот и нет!

— А вот и да. Ты напуган и плохо вооружен. Как можно сражаться верхом на муле?

— Я попробую!

Тауг потряс головой:

— Тебя просто-напросто убьют. У меня есть для тебя поручение, которое спасет тебе жизнь. Видишь кота?

— Так это ж кот леди Идн.

Тауг кивнул:

— Видать, он забрался в мою переметную суму ночью, и коли он останется здесь, непременно погибнет. Я хочу, чтобы ты отвез кота к ней.

Мани нырнул в суму, скрывшись из виду.

— Нет! — решительно отрезал Анс.

— Я тебе приказываю.

— Я вам не слуга.

Анс ударил пятками в бока мула и опередил Тауга на половину корпуса.

— Я рыцарь. — Тауг сам удивился своим словам. — И я тебе приказываю. Отвези кота к миледи!

Анс помотал головой не оборачиваясь.

Вскипев гневом, Тауг пришпорил жеребца и хлестнул по загривку поводьями.

Жеребец рванул вперед галопом.

Колонна всадников стремительно пронеслась мимо Тауга, словно отброшенная назад незримой рукой. Прежде чем он успел перевести дыхание, они свернули с Военной дороги и стрелой помчались через холмистые пожухшие луга: он низко пригибался к холке, судорожно вцепившись в луку седла, а жеребец летел, буквально распластываясь в воздухе при каждом прыжке, напряженно вытянув шею и яростно грызя мундштук, с пеной во рту.

А Мани торжествующе восседал на спине всадника, запустив когти в рубашку и густые спутанные волосы Тауга.

Наконец жеребец выдохся и замедлил бег.

— Ну что ж, — провозгласил Мани, — это было уже неплохо.

Тауг вытаращился на него, насколько вообще можно вытаращиться на животное, сидящее у тебя на спине.

— Теперь тебе нужно лишь, — продолжал Мани, — самому перебить всех великанов, не дожидаясь остальных. Тогда ты сможешь восседать на груде мертвых тел к тому времени, когда подоспеет Гарваон со своим отрядом, и смеяться над ними.

— Ты умеешь разговаривать?!

— Разумеется, умею. — Чтобы вести беседу удобнее, Мани спрыгнул с плеча Тауга на военное седло, где еще оставалось много свободного места, когда в нем сидел мальчик. — Просто я весьма разборчив в выборе собеседников, вот и все.

Тауг ошеломленно потряс головой.

— Сначала моей хозяйкой была старая Халд. Она умерла, но я до сих пор разговариваю с ней. Потом появился сэр Эйбел, мой следующий хозяин. Если я скажу, что он тоже умер, ты снова расплачешься?

Тауг помотал головой, полагая, что повредился рассудком.

— Потом моей хозяйкой стала леди Идн. А теперь ты. Ты боялся, что она беспокоится за меня?

Белый жеребец остановился пощипать травы, но Тауг даже не заметил.

— Я не знал, что животные умеют разговаривать.

— Во всех своих заблуждениях повинен ты сам, — сказал Мани, — как в этой жизни, так и во всех последующих. Это один из вечных, непреложных законов. Но можешь не волноваться. Леди Идн приказала мне ехать с багажом, какой у них еще остался. Она беспокоилась о моей безопасности, что делает ей честь.