Абдурахман Даниялов – выдающийся деятель Дагестана - Абдулатип Гаджиев

Кроме того, родители жены предварительно поставили условие, чтобы он закончил один из столичных вузов. Эти обстоятельства вынудили Абдурахмана продолжить образование в Москве. Сначала он выбрал Академию коммунистического воспитания им. Крупской. Получив согласие Юсупа Шовкринского, он взял разрешение и у секретаря обкома Муравьева.

Получив положительное решение, Абдурахман с женой 22 июля 1930 года поехал в Москву поступать в Академию ком воспитания, а Хадижа – в Педагогический институт им. К. Либкнехта.

Как описывает сам Абдурахман Даниялович: «Моя женитьба после длинной и сложной истории была простой: без свадьбы и формальностей. Отец будущей жены – Муртузали Дибиров, помимо требования продолжить образование, поручил своему товарищу и земляку, доктору Муслиму Нахибашеву провести какое-то медицинское обследование. Помню, Нахибашев и ещё человека три вызвали меня в здание Наркоминздрава и взяли спинномозговую жидкость. Если бы теперь предложили мне повторить эту операцию, ни за что бы ни согласился. Боль была адская, и после я долго мучился поясничной болью.

Справка о том, что я здоров, была предоставлена, я лично поехал в Буйнакс, забрал жену и вернулся в Махачкалу. Здесь я занимал одну комнату в доме, где жили работники обкома партии и комсомола. Они устроили небольшой ужин, и через 15 дней после женитьбы мы поехали на учебу».

Но Абдурахман в Академию ком. воспитания не попал, где проректором оказался тот самый Аюбов, который был освобожден от должности зам. наркома Дагестана за неудовлетворительную работу. Он не только холодно принял Абдурахмана, но и посмотрев направление, документы, не поднимая головы, сказал: «Ты опоздал, разверстка Дагестана заполнена, приём закончен и места нет». Итак, мечта Абдурахмана поступить в Академию не сбылась. Зато Хадижат легко устроилась в Педагогический институт. Но Абдурахман не терял надежды, и он обратился в Посредство Дагестана в Москве. К его счастью, поспредом оказался Абдурахман Кадиев, чьи лекции он слушал в 20 годы в Буйнакске.

После телефонного звонка сотрудник Поспредства Линник направил Абдурахмана в Петровск – Разумовское Институт инженеров водного хозяйства Наркомзема СССР. Здесь его встретили хорошо и без всяких экзаменов приняли в институт на отделение гидротехнического строительства, дали комнату в общежитии, назначили стипендию в 63 рубля, а Хадиже в стипендии отказали.

Естественно, сбережений у них не было, и одежда, и обувь у них не были рассчитаны на московские морозы. А молодая семья жила в разных общежитиях – Абдурахман жил в Тимирязовке, а Хадижа – в Рязгуляеве. На территории Тимирязевки располагался Институт животноводства. Посовещавшись, они добились перевода Хадижи в этот институт и зачислена на зоотехнический факультет, словом, они оба оказались в одном районе. Вскоре они получили здесь небольшую комнату.

Однако жить на 63 рубля стало невозможно, молодые организмы требовали нормальной еды, и Абдурахман был в отчаянии и был готов бросить учебу. В этот критический момент, к счастью, Абдурахман встретил в Поспредстве секретаря Дагестанского обкома партии А. И. Муравьева. На вопрос секретаря обкома, как устроился, не трудно ли учиться, Абдурахман, переборов себя, откровенно рассказал о тяжелом материальном положении, намерении бросить учебу и вернуться в Дагестан.

А.И. Муравьев проявил отеческую заботу, пообещал помочь и предложил продолжать учебу, получить высшее образование. Секретарь обкома взял с собой Абдурахмана и пошел в ЦК ВКП(б). В ЦК оказался Л. И. Киласанидзе, который курировал учебные заведения. Муравьев А. И., оказывается, долго и настойчиво попросил выделить одно место для Абдурахмана в счет парттысячники, как горца, бывшего детдомовца.

Но Киласанидзе оказался настоящим бюрократом. После такой неудачи в ЦК Муравьев А. И. повел Абдурахмана в Московский комитет партии. Здесь их приняла очень симпатичная и веселая женщина в летах и с сединой, видимо, хорошо знала Муравьева. После изложения просьбы, она обратилась к Абдурахману с вопросами, с какого года он в партии, женат ли и еще что-то. Абдурахман не растерялся и ответил, что он член партии с 1928 года, в комсомол вступил в 1923 году, женат, она учится в Москве.

Важно, что эта женщина, фамилию никто не помнит, с помощью А. И. Муравьева сыграла решающую роль в его судьбе.

Конечно же, не в порядке упрека, Абдурахман должен был как-то узнать и запомнить ф. и. о. этой чудесной женщины.

Эта женщина в тот же день оформила Адбурахмана в счет из Московской организации, что означало: повышение стипендии с 63 до 170 рублей, прикрепление к закрытому распределителю, выделение отдельной просторной комнаты на Соломенной Сторожке, 26 а.

В ответ за все это Абдурахман поблагодарил А. И. Муравьева, обещанием хорошо учиться и быть полезным партии. Кроме того, он остался до конца жизни признательным той седой женщине с сияющим лицом и коренастому, подвижному, всегда серьезному, но простому и доступному секретарю Дагестанского обкома партии, русскому большевику А. И. Муравьеву. Абдурахман скажет: «В моей долгой работе в Дагестане имеется долг их заботы и внимания. Спасибо им, их потомству».

После зачисления в парттысячники других забот, кроме учебы, не стало для него, но учиться в Москве ему было крайне трудно. Он испытал на себе пагубные последствия перевода преподавания в Буйнакском педтехникуме на тюркский язык, совершенно недостаточные основы знаний, которые в техникуме давали по математике и др. дисциплинам. Единственное, в чем он не уступал другим студентам, – общественные дисциплины, в частности, политэкономия. А такие предметы, как сопротивление материалов, гидравлика, черчение довались ему трудно. Но ему помогали профессоры и преподаватели, товарищи из группы.

Как вспоминает Абдурахман Даниялов: «В институте работали, читали лекции и вели группы такие маститые ученые, как Каблуков, Тряпишников, Прокофьев, Милович, Подарев, Костяшов, Бюжчинс, Орлов и др. Все эти представители старой русской интеллигенции, разные по характеру и нравам, в одном были едины: в желании привить студентам любовь к знаниям. Консультации во внеучебные часы, помощь отстающим, кружковая работа исключительная чуткость были отражением высокой интеллектуальной культуры этих в большинстве беспартийных профессоров…

Я не помню ни единого случая дня за 6 с лишним лет пребывания в институте, который был омрачен нетоварищеским отношением ко мне. Конечно, и я отвечал товарищам не меньшей доброжелательностью. Видимо, работа в комсомоле помогла находить мне взаимопонимание с людьми». Следует отметить, к сожалению, эти вышеуказанные положительные факторы сегодня утрачены: преподаватели не такие, и студенты другие. С развалом Советского Союза Россия потеряла в вузах, техникумах, школах все ценное, доброе, чистое и честное.

Абдурахману учиться впервые два года было очень трудно. Он не одну ночь напролёт сидел изучением инженерных дисциплин, вычерчиванием строительных конструкций.

На третий год учебы в институте коммунисты отделения гидротехнического строительства избрали Абдурахмана членом партийного бюро и поручили ему вести работу среди молодежи. В этом же году студенты вузов и других учебных заведений, обучавшиеся в Москве, избрали Абдурахмана председателем землячества при Дагпредстве. В этот период во всех учебных заведениях Москвы обучалось не менее ста пятидесяти дагестанцев, в том числе были: Муслим Атаев, Хаджи – Мурад Хашаев, Сулейман Сулейманов и др.

Землячество вело учет студентов, собирало сведения об успеваемости, о материально – бытовом положении, добивалось единовременной помощи нуждающимся через Поспредство.

Систематически организовались собрания, вечера, в большинстве они приурочивались к приезду в Москву ответственных работников республики. Иногда обком партии направлял специального работника, чтобы проинформировать студентов о положении дел в республике, присмотреться к будущим кадрам. На одном из собраний в 1934 году присутствовал первый секретарь обкома ВКП (б) Нажмутдин Самурский, на котором он проинформировал студентов о тяжелом положении с кадрами, призвал успешно завершить учебу и возвращаться в Дагестан. На этом же собрании выступил и Абдурахман, который сказал о безответственном отношении старого руководства обкома, о переживаниях за республику, о недостатках некоторых руководящих работников, которые разлагающе влияют на кадры всех звеньев. Самурскому настолько понравилось выступление Абдурахмана, что на следующий день пригласил его в Поспредство и подробно расспросил; кто он, откуда и т. д.

К сожалению, такая добрая и нужная традиция сегодня утрачена, её следовало бы внедрить везде, где учится молодежь республики. А проведенное большое, многочисленное собрание, проведенное президентом Дагестана, практически ничего не дает.