Дочь небесного духа - Андрей Буторин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что нужно?.. – тоже вдруг севшим голосом прошептала Надя.
– Поцелуй меня! – выпалил Ярчук и впился в ее глаза горящим взглядом. – Только по-настоящему, так, как целуют любимых!..
– Но я не могу!.. – отпрянула девушка. – Я не люблю вас!
– Ты думаешь, я этого не знаю?!.. – Кровь резко отлила вдруг от лица мужчины, и оно стало теперь мертвенно-бледным. – Но и ты ведь знаешь, что я люблю тебя. За твой поцелуй я готов отдать не только машину и прочую дребедень вроде тех автоматов с патронами!.. А за твою любовь… – Ярчук опустил глаза и перешел на едва слышимый шепот: – За твою любовь я отдал бы все. – Он вновь поднял взгляд и словно клинком пронзил им девушку. – Все, понимаешь?.. Власть, достаток, все оставшиеся блага цивилизации… Я пошел бы жить в лес к дикарям, только чтобы ты была рядом!.. Да что там – жить… Я бы и смерть принял с радостью, если бы она была единственной платой за твою любовь.
Надя почувствовала себя совершенно растерянной. Поначалу ей было дико даже подумать о том, что просил ее сделать этот мужчина. Она буквально ненавидела его за тот отвратительный выбор, перед которым он ее поставил. Но, слушая его, она вдруг поняла, что он говорит правду. Он и в самом деле любил ее – это была не прихоть пресытившегося самца, не похотливое вожделение, а… настоящее чувство. И это сбивало девушку с толку, мешало ей ненавидеть, а вскоре она с неотвратимым ужасом, будто со стороны, увидела, что тянется губами к губам начальника гарнизона.
Поцелуй был долгим и до отвращения к себе самой сладким. Осознав, что она и впрямь уже вместо Ярчука ненавидит себя, Надя словно проснулась и оттолкнула мужчину столь сильно, что тот едва не упал.
– Вы дорого заплатите за этот поцелуй… – просипела она, будучи не в состоянии как следует набрать в грудь воздуха.
– Я уже сказал тебе, что готов, – так же сипло ответил Ярчук. А потом едва слышно добавил: – И буду ждать следующего…
Глава 2
Перед развилкой
Надя так ничего и не сказала Нанасу о своем «разговоре» с начальником гарнизона. Скрывать что-то от мужа ей не хотелось – она считала это нечестным, неправильным, гадким, но и рассказать ему об этом проклятом поцелуе она не могла; у нее попросту не поворачивался язык, едва она ловила влюбленный обеспокоенный взгляд супруга. Впрочем, возможно, она все-таки решилась бы на это, но к ней будто ненароком подошел Сейд и «сказал»:
«Не надо об этом ему говорить. Будет хуже всем, а ему – особенно».
«Так ты все знаешь?!» – чуть было вслух не выкрикнула девушка.
«Не думай, я не подслушивал. Но ты и мысленно вопила так, что я боялся, как бы и остальные тебя не услышали».
«Но как мне теперь с этим жить?»
«Так и живи, как жила раньше. Что такого особенного ты сделала? Никто же от этого не пострадал, наоборот…»
«Что – наоборот? – резко перебила пса Надя. – Ты понял и то, что мне самой это понравилось?.. Поэтому я и спрашиваю: как мне теперь жить, если я почти ненавижу себя?»
«Вы, люди, все-таки ненормальные существа, – помотал большой белой головой Сейд. – Я все больше и больше в этом убеждаюсь. Сначала один страдал из-за такого же пустяка, теперь другая принялась… А о том, что вы оба делали это не по своей прихоти, и вообще не для себя лично, а ради помощи другим, вы почему-то забываете! Между прочим, именно это я и хотел сказать, когда ты меня перебила».
«Что-то я не поняла, о ком ты еще говоришь?»
«О Нанасе, о ком же еще! Я ведь знаю, что он рассказал тебе о той дикарке, Шеке. Но ты и представить себе не можешь, как он страдал и мучился этим, каким чувствовал себя виноватым перед тобой. А ведь не сделай он тогда этого – кто знает, чем бы закончилась осада города».
«Я знаю, как он мучился. Но ты, видимо, не понял, в чем была главная причина его самобичевания. Ты вообще, мне кажется, плохо понимаешь людей, милый мой песик, оттого они… мы и кажемся тебе ненормальными».
«И чего же я такого не понял?» – с явной обидой «произнес» Сейд.
«Нанаса больше заставлял страдать не сам факт измены – у него и впрямь не было другого выхода, – а то, что ему это понравилось!»
«Если понравилось – зачем же страдать?.. Нет, мне и правда вас не понять. Но ты ему все же не говори».
Пес отбежал, всем видом показывая, что подходил к Наде просто так, оказать знак внимания, тем более что их безмолвный диалог длился всего с полминуты, не больше. Девушка поймала вдруг себя на том, что от разговора с умным псом ей стало легче. Вроде бы Сейд и не выдал никаких сакраментальных истин, которые могли бы оказать на нее успокаивающее действие, но тем не менее. Возможно, легче стало оттого, что теперь о ее поступке знала не только она, и пес будто взял на себя часть его тяжести. А еще… Надя не хотела об этом думать, гнала от себя подобные гнусные мысли, но они все равно неуклонно возвращались и, зудя, кружились над ней, словно зловредная мошкара и комарье, которые тоже ее чрезвычайно достали. И Сейд сыграл не последнюю роль в активности этих мыслей. Он напомнил ей об измене Нанаса, и Надя теперь стала невольно оправдывать свой поступок, называя его эдакой маленькой местью. Она понимала, что это не так, что если бы она и впрямь сделала это с целью отомстить Нанасу, то возненавидела бы себя окончательно, но все-таки подобные навязчивые мысли продолжали ее атаковать и, по крайней мере, заставляли ее забыть о главном – о столь приятном вкусе этого отвратительного поцелуя.
К счастью, Ярчук не подавал и виду, что между ними что-то произошло. Когда вернулись спрятавшие в кустах мотоцикл мужчины, Надя сказала им, что договорилась с Олегом Борисовичем насчет «УАЗа» и водителя. Это сообщение было встречено радостными возгласами, а Андрей Селиванов стал от души благодарить начальника, на что получил от того в ответ «пару ласковых». А Нанас, хоть и посматривал на Надю вопросительно, самих вопросов задавать, к счастью, не стал. Затем она как раз и «поговорила» с Сейдом, а потом все стали усаживаться в «УАЗик», и оказалось, что огромному псу в нем не нашлось места.
«Ничего, – «сказал» Сейд так, чтобы «слышали» все. – Остальные машины не очень ведь далеко? Вы же все равно остановитесь там. Вот и подождете меня заодно».
– Подождем, – с явным неудовольствием в голосе, – очень уж ему, видимо, не хотелось даже ненадолго расставаться с верным псом, – сказал Нанас. – Только ты прибегай обязательно, не передумай легохонько!
«Не передумаю», – успокоил его мохнатый друг.
Селиванов, убедившись, что все остальные в машине, завел двигатель, и «УАЗик» помчался к поджидающей их колонне.
* * *Поскольку остановок в ближайшее время делать больше не предполагалось, а радиационный фон снизился уже до приемлемых значений, решено было снять защитные комбинезоны. По правде говоря, еще километров двадцать – тридцать не мешало бы проехать и в них, но уж слишком было жарко в плотной «одежке» даже северным летом – люди просто истекали по́том. К тому же, тем, кто собирался ехать к Ловозеру, костюмы так и так нужно было снять – в машине и без них оказалось тесновато. А еще Надя вспомнила, что в прошлый раз они тоже сняли костюмы сразу после оленегорской отворотки, до которой оставалось всего ничего.
Одежду и обувь тоже поменяли, благо было на что. Мужчины надели защитного цвета рубахи и армейские камуфляжные костюмы, взятые еще из Полярных Зорь, Надя же, не изменяя флоту, – черные брюки, тельняшку и новенький, тонкого черного сукна бушлат. Увидев на жене полюбившийся ему еще на подлодке тельник, Нанас еще раз переоделся – сменил рубаху на такой же. Ноги все как один обули в прочные и удобные «берцы».
Ярчук не обманул: он распорядился, чтобы группе выдали все, что они попросят, а сам забрался в кабину первого грузовика и больше из нее не показывался. Правда, перед этим Олег Борисович отвел в сторону Селиванова и, насупив брови, бросил тому несколько коротких фраз. Надя не слышала, о чем именно говорил начальник гарнизона водителю, но догадалась, что наверняка он приказал парню не только возить их, но и охранять – в особенности, вероятно, ее, поскольку Селиванов во время этого разговора бросил на нее несколько быстрых косых взглядов, утвердительно кивая при этом.
Между тем Нанас забрался под тент кузова одного из «Уралов» и стал подавать поджидавшему внизу Гору автоматы: два, четыре, шесть… Надя собралась уже крикнуть мужу: куда, мол, столько, нас же четверо, но вовремя сообразила, что пара запасных стволов не помешает, мало ли что? Тем более, они будут на машине, на себе лишнюю тяжесть нести не придется. Патронов взяли тоже с изрядным запасом – да и чего было особенно мелочиться, ведь не выбросят же они их, если не используют – все равно привезут назад!.. «Или Селиванов привезет», – неожиданно подумалось Наде. Нет, она вовсе не собиралась жить в сыйте[3], не планировала этого даже в шутку, и с Нанасом у них о подобном не заходило разговора, но сейчас вспомнились вдруг слова Ярчука об этом, и, что удивительно, подобные мысли не показались ей особенно страшными.
