Реквием - Брайан Ходж

— Убиваю? — Он расхохотался. — Да они давно мертвы.

— Мертвы только тела, но не души. А музыку творит душа, а не тело. Музыка — это все, что у них осталось. Ты же хочешь ее украсть. Украсть последнее. Ты выпиваешь их кровь.

Дуг покачал головой, закатил глаза, но когда я метнулась к рубильнику, его лицо превратилось в злобную маску. Остановил меня ударом ребра ладони. По глазу. Который тут же заплыл.

Я подбежала к одному из микрофонов, установленному на металлической стойке и нацеленному на амфитеатр. Сорвала микрофон, бросила на землю, схватилась за стойку, как за дубину.

И пошла в атаку на магнитофон. Дуг заступил мне дорогу с камнем в руке. По его глазам я видела, что он готов остановить меня любой ценой. Но я не могла допустить, чтобы они погибли второй раз. Мелочная жадность, спор из-за роялти, уже привела к тому, что они стали жертвами авиакатастрофы. И под ветвями вековых деревьев мы схлестнулись, как два зверя, спорящие за право стать вожаком стаи.

Я взмахнула «дубинкой», Дуг бросил камень. Наверное, со стороны это выглядело забавно. Камень угодил мне в лоб за мгновение до того, как микрофонная стойка соприкоснулась с его виском. На землю мы повалились одновременно.

А пленка продолжала крутиться.

Я стонала, перекатываясь с боку на бок, беспомощная, как полумертвый младенец. В голове гудело, один глаз ослеп. Но второй все видел, и со слухом все было в порядке.

Во время концерта меня не покидала мысль: «Смогу я прикоснуться к ним? Или это призраки?»

Насчет музыкантов ответа я так и не получила. А вот варвары… В ту ночь они были из плоти и крови.

Они выросли среди деревьев, подхватили Дуга и унесли его к амфитеатру. Я наблюдала за ними одним здоровым глазом. Ни руки, ни ноги меня не слушались.

И пленка продолжала крутиться.

В ту ночь акустическая часть концерта завершилась быстро. Может, оно и к лучшему. А во время короткого перерыва мне показалось, что я увидела Дилана Прайса, который стоял надо мной, улыбаясь, вытирая лицо красным полотенцем. Он больше не потел кровью.

Потом он ушел.

Я балансировала на грани обморока, когда вдруг услышала крики. Наверное, армия Влада расправлялась с очередной группой пленников.

И тут же загремела музыка.

Над горами взошла заря, холодная и яркая. Я пришла в себя, дрожа всем телом, на левой щеке запеклась кровь. Встала, покачнулась, мир медленно пошел кругом. К счастью, одним глазом я быстрее приспособилась к его вращению.

Воздух застыл. Там, где гремели гитары и барабаны, посвистывал ветер и пели птицы.

Меня ждали несколько сюрпризов. Магнитофон и микрофоны расплющили о скалы. Провода изорвали. Я поплелась к амфитеатру. Сцена исчезла. Вместе с горящей деревней, инструментами и музыкантами. И рядами колов с насаженными на них жертвами.

Один кол, правда, остался. Дуг всегда предпочитал действовать за кулисами. А вот теперь вышел на авансцену.

С перекошенным лицом, гротескно изогнутыми конечностями, он застыл в восьми футах над землей. Огромный кол на два фута уходил в его тело. Я не испытывала радости от того, что он умер, не чувствовала и угрызений совести. Должно быть, потому, что смерть так же естественна, как и жизнь. И ее последствия казались совсем уж нереальными.

А может, причина заключалась в том, что Дуг выглядел больно уж нереальным. Едва узнаваемым. Съежившийся мешок обвисшей плоти и костей. Неужели в человеческом теле так много жидкости? Из Дуга большая ее часть точно вытекла.

Взгляд мой соскользнул со скукожившегося обезвоженного тела к подножию кола.

Увидела бобины с пленкой, в целости и сохранности. Ожидающие меня. Подарок? Я восприняла их именно так. Подарок, предназначенный для того, чтобы получать наслаждение, а не прибыль.

И… белый листок, запятнанный красным. Несомненно, кровью Дуга. Просто пятна крови и несколько слов, написанных твердым, решительным почерком.

Роялти: выплачены полностью.