Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья - Генри Саггс

Примерно в этот период началось заселение Южного Ирака, и есть свидетельства доисторического периода о ряде отдельных слоев населения, различавшихся такими признаками человеческой жизнедеятельности, как используемая керамика, манера погребения, типы зданий. В самом начале 3-го тысячелетия до н. э. можно распознать по крайней мере три этнических и культурных элемента в Вавилоне. Первыми по важности с точки зрения последующего развития были шумеры, которым по большей части и приписывается возникновение месопотамской цивилизации. Также были семиты, чье культурное и этническое влияние постоянно возрастало вследствие мирных процессов или яростных набегов их воинственных сородичей с запада. Кроме этого должен был существовать и третий элемент, потому что названия многих шумерских городов принадлежат языку, который не был ни шумерским, ни семитским. Да и в шумерском языке немало слов, которые по происхождению не являются ни шумерскими, ни семитскими. Поэтому невероятно заманчиво попытаться идентифицировать эту группу с разными доисторическими группами, которые можно проследить в Южном Ираке по керамике из 4-го тысячелетия. В настоящее время ученые не пришли к единому мнению.

До недавнего времени считалось, что весь Южный Ирак, от территории севернее Багдада, был построен начиная с палеолитических времен годовыми илистыми отложениями Тигра и Евфрата, а самая южная его часть, от Ура и Эриду на юг, стала обитаемой только к началу неолита. Это мнение сейчас оспаривают геологи, которые заявляют, что весь бассейн Тигра и Евфрата опускается примерно с той же скоростью, как илистые наносы, и что в период плейстоцена Персидский залив не только не отступил, но и протянулся на северо-запад, затопив то, что раньше было сушей. Как бы то ни было, заселение Южного Ирака произошло позднее по сравнению с остальными частями Ближнего Востока и нет никаких следов его занятости во время палеолита и неолита. Единственный скребок эпохи палеолита, найденный на дне древнего озера в районе Кербелы, почти наверняка был занесен туда в глубокой древности Евфратом. Палеолитический человек предпочитал горные районы, где естественные пещеры предоставляли убежище рядом с пастбищами, где он мог найти дичь для охоты. Неолитический человек тоже не стремился в заболоченные равнины, остановившись на тех участках, где хватало осадков для земледелия. Было или нет перенаселение северных земель, которое в конечном счете подтолкнуло колонизацию Вавилонии, до сих пор обсуждается. Некоторые авторитетные мужи считают более вероятным, что первоначальная иммиграция пришла из Ирана, где климатические условия до 4-го тысячелетия до н. э. были намного ближе к условиям Южной Месопотамии, чем сегодня. Иран еще не был безводной соляной пустыней, и реки без стока, должно быть, создавали болота, такие же, как существовали тогда (и сейчас) в Южном Иране.

Первое поселение в Южной Вавилонии – Эриду, которое населяли шумеры спустя тысячу лет, по времени соответствует халафской и самаррской культурам. Археологи раскопали девятнадцать слоев и обнаружили, что самый старый слой – XIX лежит на девственной почве. Основываясь на находках керамики и архитектуры, они отнесли слои XIX – XV к одной культурной фазе и назвали ее культурой Эриду. Происхождение первых поселенцев Эриду продолжает обсуждаться. Если, как думают некоторые, они действительно были протошумерами, согласно шумерским традициям, можно предположить, что они пришли с юго-востока. В настоящее время нет археологических свидетельств, которые могли бы подтвердить эту точку зрения, хотя утверждают, что остатки древней культивации видны на аэрофотосъемке под северной оконечностью Персидского залива, и это может быть недостающим звеном. Некоторые авторитеты связывают людей Эриды с горцами Элама, а другие рассматривают их, на базе сходства их гончарных изделий с керамикой Халафа и Самарры, как южную часть миграции сельскохозяйственного населения халафской и самаррской культур. Профессор Гордон Чайлд считал культуру Эриду просто ранней формой последующей обейдской цивилизации. Он утверждал, что керамика, методы строительства и религиозные обряды показывают непрерывность при переходе между периодами Эриду и Обейда, поэтому нет необходимости допускать культурный интервал между ними.

Поселенцы Эриду, должно быть, с самого начала образовали земледельческую общину, хотя в их экономике существенное место могла занимать рыбная ловля. С самого начала климатические условия, вероятно, заставили их заниматься созданием дренажной системы, строительством каналов и орошением. Все это имело широкие социальные последствия, поскольку потребовало объединения людей в значительно более крупные группы, чем проживали в типичной неолитической деревне. Иными словами, таким образом был подготовлен путь к городам-государствам 3-го тысячелетия.

Небольшое святилище из необожженных кирпичей было построено первыми поселенцами Эриду, и это место, скорее всего, считалось имеющим особенную святость, потому что по крайней мере двенадцать храмов было впоследствии возведено или перестроено в доисторические времена на том же самом месте. В исторический период храмы строили там же.

В Южном Ираке была еще одна доисторическая культура (возможно, некоторые предпочтут называть ее скоплением), о которой нет единого мнения. Ее называют Хаджи-Мухаммед по поселению недалеко от Варки, где была впервые обнаружена ее чрезвычайно примечательная керамика. Такие же гончарные изделия присутствуют и в некоторых других поселениях Южного Ирака, и культура вполне может быть ранней стадией знаменитой обейдской культуры.

Обейдская культура знаменует новую и чрезвычайно важную фазу протоистории Месопотамии. Хотя в конце концов она распространилась на север до верховьев Тигра и Хабура, где вытеснила халафскую культуру, своего наивысшего расцвета она достигла в Южной Вавилонии. Эта культура была высокоэффективной крестьянской экономикой, основанной на ирригации. Самое распространенное сырье, а именно глина, регулярно использовалось для таких вещей, как лезвия серпов, гвозди и кирпичи, но камень также оставался в употреблении для инструментов и отдельных сосудов. Принимая во внимание человеческий консерватизм в вопросах религии, можно предположить, что упомянутые сосуды имели отношение к религиозным культам. Использовали ли представители этой культуры металл? На этот счет у ученых нет единого мнения. Однако, несмотря на предположение, что топоры из обожженной глины являлись моделями настоящих инструментов из меди, следы которых исчезли из-за влажной почвы, этих топоров было найдено слишком много, и представляется очевидным, что это все же были не модели, а реальные вещи, широко использовавшиеся в быту. Или представители обейдской культуры в месте ее зарождения (обычно им считают Иран) не знали металла, или они не сумели наладить торговлю для его получения из прежних источников после миграции на новое место жительства. Между тем орудия труда из обожженной глины вполне могли казаться представителям обейдской культуры вполне удовлетворительными для выполнения всех необходимых функций, потому что вавилонская глина относительно легко спекалась и образовывала изделие настолько прочное, что его было тяжело разбить даже молотком.

Промежуток времени, в течение которого существовала обейдская культура, обозначен существованием шести или семи последовательно возведенных храмов обейдского периода в городе Эриду. Но преобразовать его в абсолютный промежуток времени не так просто. Глинобитные сооружения довольно быстро разрушались, и предположение профессора Гордона Чайлда, что в среднем каждый храм существовал около 100 лет, вероятнее всего, чрезмерно, поскольку мы находим упоминания о храмах 1-го тысячелетия до н. э., разрушившихся в течение 40 лет. Таким образом, период в 600 лет, к которому пришел профессор Чайлд, судя по всему, необходимо сократить вдвое.

В городе Эриду храм, стоявший на том же самом месте, который выбрали первые поселенцы обейдской культуры для своего святилища, был по тем временам внушительным сооружением с контрфорсами, построенным на плоской возвышенности. Его план – длинный центральный неф с помещениями, открывающимися с каждой стороны, – соответствовал генеральному плану более поздних шумерских храмов. Судя по остаткам рыбных костей в святилище Эриду, богам приносили рыбу, что, безусловно, являлось признаком важности рыболовства для экономики или того периода, или, возможно (опять-таки учитывая человеческий консерватизм в религиозных вопросах), более раннего периода. Рыбные приношения могли также означать, что бог Эриду был водным богом в обейдский период, каким он, безусловно, был позднее. Это намек на то, что некоторые аспекты более поздней шумерской культуры уже существовали. На самом деле общее развитие храмов обейдского периода означает, что общественный уклад, характерный для позднего Шумера, в котором бог был владельцем земли, а его храм – центром общества, появился уже тогда.