Рауль Валленберг. Пропавший герой - Даг Аландер

«Я был абсолютно спокоен, — писал Рауль своей матери. — Все это казалось мне довольно забавным. Думаю, мое спокойствие заставило их нервничать: скоро они притормозили, открыли дверь и выпихнули меня в канаву. А потом выкинули мои сумки. Я поспешил спрятаться за кустом: боялся, что они меня пристрелят.

Мне посчастливилось сесть на поезд, который довез меня до Южного Бенда, штат Индиана, это в двухстах милях от Анн-Арбор. Там я подал заявление в полицию».

И подписал письмо так:

«Тысяча поклонов,

Твой живой и невредимый Рауль».

Легко представить, как переволновалась Май. Она не видела сына уже больше двух лет. Раулю предстояло учиться в Анн-Арбор еще два года. Он вернулся в Стокгольм лишь весной 1935 года. По-шведски он говорил теперь с сильным американским акцентом. Поездка вызвала в нем противоречивые чувства. Он рассказывал дедушке:

— Быть может, это недостойно, но порой я думаю о том, как все-таки мала и незначительна моя страна и как велика и удивительна Америка. Самое прекрасное в Америке — то, что американцы — народ независтливый и немелочный. Подумать только, как много неприятностей мы, шведы, доставляем себе и другим своим пессимизмом, а надо быть оптимистами!

ДЕЛОВОЙ ЧЕЛОВЕК

«Я много думал о том, чем тебе стоит заняться после учебы, — писал Густав Валленберг Раулю, когда тот заканчивал последний семестр. — Я уже говорил, что для молодого человека стокгольмская жизнь опасна. Живешь припеваючи, танцуешь, играешь на бирже и забываешь, что в мире происходят великие перемены».

Густав вернулся к своей мечте — создать собственный банк, теперь — вместе с Раулем.

«Банк должен быть международным, — писал он. — Я думаю, Азия станет в будущем крупнейшим рынком, и поэтому хочу назвать его „Восточный банк“. Но сперва тебе нужно набраться опыта где-нибудь за границей».

Густав сообщил, что договорился об устройстве Рауля на работу в одной южноафриканской компании.

— Я, как и всегда, очень благодарен за заботу обо мне, — ответил Рауль, чувствуя себя в долгу перед дедушкой. Он мечтал о настоящем деле, но работа в Южной Африке разочаровала его: он выполнял лишь скучные и неинтересные поручения.

Тогда Густав подыскал Раулю место в одном из банков в Хайфе, портовом городе Британской Палестины.

По дороге туда Рауль навестил дедушку с бабушкой: Густав вышел на пенсию и жил на Французской Ривьере. Они снимали белоснежную виллу на берегу Средиземного моря. Высокие пальмы медленно покачивались на тихом весеннем ветру. Служанка в голубом платье и белом фартуке подавала чай и булочки.

Густаву Валленбергу было уже семьдесят три года. Он страдал от вынужденного безделья. Ему нездоровилось, и он сидел в плетеном кресле, завернувшись в толстое одеяло. Бабушка Анни устроилась с шитьем неподалеку и вела беседу о погоде и ветре.

— Я хочу вернуться домой и заняться настоящим делом, — неожиданно сказал Рауль дедушке.

— Не забудь про наш план, — напомнил Густав. — Поработай-ка для начала в Голландском банке в Хайфе у моего друга Фрёнда. Я рассчитываю, что он станет партнером нашего Восточного банка.

— Это не наш план, — нетерпеливо возразил Рауль, — а твой, и теперь я хочу изменить его. Почему я не могу работать в Частном банке?

Густав поднялся со скрипучего кресла и стал ходить взад-вперед по веранде. От его шагов позвякивали чайные чашки.

— Мы неоднократно обсуждали план твоего образования, — сказал он. — И твоя мама была согласна с ним.

— А теперь настало время его изменить, — упрямился Рауль.

Дедушка притворился, что не слышит. Он дышал все тяжелее и повысил голос:

— Я уже написал Фрёнду в Хайфу, и он тебя ждет. Я не хочу, чтобы ты работал в Частном банке. Им управляет мой брат Маркус, и там у тебя нет никаких перспектив.

Лицо Густава покраснело от досады, он задыхался. Бабушка Анни помогла ему сесть обратно в кресло. Дрожащими пальцами старик копался в сахарнице, безуспешно пытаясь схватить кусочек сахара. Он смотрел на море и тяжело дышал.

Анни наклонилась к Раулю.

— Не огорчай дедушку, — сказала она тихо. — В последнее время он ослаб, ему нельзя волноваться,

Рауль тоже сел. Он был потрясен. Только сейчас он осознал, что семейный банк Валленбергов закрыт для него. Он смотрел на синеву Средиземного моря и пил чай, стараясь успокоиться. У него нет выбора, теперь он это понял.

На корабле по пути в Хайфу Рауль встретил еврейских беженцев из Германии. Он кое-что слышал о преследованиях евреев в этой стране, но впервые встретил самих пострадавших.

В 1933 году к власти в Германии пришел Адольф Гитлер. Он и его нацистская партия возложили на евреев вину за поражение страны в Первой мировой войне. Евреев обвинили в том, что они — причина серьезных экономических проблем и того, что пять миллионов немцев стали безработными. Многие немецкие евреи были успешными предпринимателями, и зачастую ненависть к ним была вызвана завистью, Гитлер использовал это в своих политических интересах.

В Германии не разрешалось нанимать евреев на государственную службу, а Гитлер запретил им вступать в брак с немцами. Банды молодых нацистов избивали евреев на улицах, и никто их не останавливал. В ресторанах и магазинах появились таблички: «Евреям вход запрещен!».

Наконец Гитлер лишил евреев немецкого гражданства. Их принудили носить на груди желтую звезду Давида с надписью: «еврей». Теперь эти люди оказались вне закона, стали изгоями и даже не могли заработать себе на хлеб.

Евреи, у которых были связи за границей, стремились покинуть Германию. Но немногие страны соглашались их принять. Часть немецких евреев эмигрировала в Палестину, на родину предков. С некоторыми из них Рауль познакомился в Хайфе.

В еврейском пансионе, где он жил, он услышал рассказы об ужасах, происходивших в Германии. Это глубоко потрясло Рауля. Дедушка его бабушки был одним из первых евреев, поселившихся в Швеции. А теперь их так жестоко преследовали в Германии, в стране с многовековой культурой, в самом сердце Европы!

Многие немецкие евреи, которым удалось эмигрировать, были прекрасно образованными людьми. Но они не смогли вывезти из Германии свое имущество, и многие жили как нищие иммигранты в палестинских приютах для бедных. И все же они верили в будущее.

— Мы скитаемся две тысячи лет, — пылко говорил один молодой немецкий еврей, с которым Рауль познакомился за завтраком. — Но теперь мы — дома! Мы возродим еврейское государство!