Планета моков - Кларк Дарлтон

Лифт поднимался быстро: и земля и мертвые драги проваливались куда-то в глубину. Солдат не было видно — может быть, они уже вернулись в город.

Брал вдохнул свежий воздух. Моки редко выходили наружу, большую часть своей жизни проводя в подземных городах, связанных друг с другом длинными туннелями. Целая сеть подземных дорог пронизывала Мокар на глубине от ста до двухсот метров. Такая жизнь — без солнца, без свежего воздуха — и породила желание покинуть этот мир, найти другой, где бы не было драгов. Мир без драгов означал жизнь на поверхности, на свободе.

Так сложилось, что моки стали подземными жителями и очень плохо знали поверхность своего мира. И все же они создали двигатель, который мог преодолеть притяжение планеты.

Подъемник остановился. Только двадцать метров двухсотметровой ракеты занимали рубка и каюты. Все остальное было заполнено двигателями, запасами топлива и генераторами. Брал мало понимал в работе этих машин, хотя специалисты Университета объяснили ему их устройство. Он давно и страстно хотел участвовать в такой экспедиции, и вот его желание исполнилось ценой гибели Гесто.

Люк открылся. В проеме стоял Артос.

— Это вы, Брал? Мы вас ждем! В его мыслях сквозило разочарование, которое Брал сразу почувствовал. Он понял недоверие Артоса: тот, конечно, ожидал специалиста получше.

— Сенат назначил меня, — ответил он. — Я попробую заменить Гесто.

Артос склонил антенны, потом снова направил их на Брала.

— Я рад выбору Сената, — заверил он. — Ксо тоже будет рад встретиться с вами. Идемте, Брал. Мы должны стартовать прежде, чем драги вернутся.

Тяжелый люк глухо захлопнулся за астрономом, и ему показалось, что он навсегда расстается со своей планетой.

Если честно признаться, прощание далось ему нелегко. Перед ним простиралась неизвестность — глубокая пустота космоса и чужой мир.

Он не принимал никакого участия в стартовых операциях. Артос приказал ему лечь на амортизирующее ложе и коротко сообщил:

— Чтобы преодолеть притяжение Мокара, мы должны развить скорость двести двадцать два километра в секунду. При постоянном ускорении мы наберем нужную скорость — двадцать миллионов километров в час.

— А мы выдержим это? — удивился Брал.

— Вполне. Это не так плохо, как мы думали поначалу.

Брал успокоился, лег так, чтобы видеть носовой экран, и стал ждать.

Артос кивнул Ксо. Навигатор устроился на втором противоперегрузочном ложе и положил все четыре руки на рычаги управления. Он тоже был готов.

Артос больше не колебался. Он нажал на стартовую кнопку, включая автоматы. Горючее пошло в камеру нагрева, потом устремилось в камеру сгорания и там взорвалось.

Ракета вздрогнула. Потом Бралу показалось, что его придавили невидимой тяжелой пятой — пятой драга — и сейчас раздавят. Он попытался вдохнуть воздух и не смог. В глазах потемнело, и он потерял сознание.

Было уже очень поздно.

Брал очнулся от яркого света. Нагнувшись, над ним стоял Артос с инъектором в руках. Его озабоченный взгляд говорил, что он уже записал Брала в свои пациенты.

— Ну, мы пришли в себя? — спросил он тихо, чтобы не усиливать головную боль Брала. — Вы проспали весь старт. Хотите взглянуть на Мокар?

Астроном кивнул и выпрямился. Еще бы он не хотел. Ему больше не нужно было никаких доказательств. Родная планета висела на переднем экране.

Так он себе ее и представлял — серо-зеленый шар среди черного неба, а вокруг — звезды. Хорошо были видны континенты, зеркала морей, о которых он знал лишь, что они существуют. Теперь он, наконец, увидел все собственными глазами. Может быть, они теперь смогут изготовить карты, ведь до сих-пор ни один мок не знал, как на самом деле выглядит поверхность Мокара.

На другом экране, защищенном фильтром, сиял Регус. Корабль повернулся к нему кормой.

— Сколько времени мы в пути? — спросил Брал.

— Много часов. Мы только что миновали луну, а она находится в семи миллионах километров от Мокара.

— Я знаю, — кивнул Брал и улыбнулся. В конце концов, астрономия была его специальностью. — Раана уже видна? Я охотно посмотрел бы на нее. На Мокаре сильно мешает атмосфера.

Артос улыбнулся, кивнул и показал на один из компактных приборов, находившихся почти в самом конце рубки. На нем виднелось множество штурвальчиков и рычажков, но самой заметной была труба телескопа, которая пронизывала потолок.

— Это ваш инструмент, Брал. Новейший телескоп. Вы можете управлять им отсюда и чувствовать себя, словно в открытом пространстве. Вы легко найдете Раану. Я уже посмотрел на нее. Чудесный вид.

Брал встал и, пошатываясь, направился к телескопу. С облегчением опустившись в кресло, он приник к окуляру.

Раана была большой светлой звездой точно в центре черного поля. Она красновато светилась, и на ней, похоже, были континенты. Ясно виднелись оба полюса; первая экспедиция на местную луну сообщила о них.

Брал обратился к Артосу и Ксо:

— Я счастлив, что отправился с вами. Один этот взгляд в телескоп окупает все усилия.

— И смерть Гесто тоже? — горько спросил Ксо.

Брал на мгновение смутился, потом мотнул головой так, что антенны задрожали.

— Его гибель — не моя вина, — ответил он. — Хотя я здесь оказался благодаря ей, но не несу за нее никакой ответственности.

— Успокойтесь, — вмешался Артос и с упреком посмотрел на Ксо. — У нашего друга очень чувствительная душа, а Гесто был его другом. Он очень страдает от этого чувства.

— Чувства? — удивился Брал.

— Да, эмоционального восприятия, с которым разум ничего не может поделать. Ксо верит в духовную связь между моками. Какая чушь, а ведь он крупный ученый!

Брал ничего не ответил. Он снова смотрел в бесконечность и старался думать и чувствовать так же, как Ксо. Он знал, что иметь и проявлять чувства было недостойно мока. Из-за постоянной угрозы драгов жизнь была жестокой и жуткой — а зачастую и короткой. Появляешься в мир в инкубаторе, заканчиваешь государственную школу и развиваешь свои задатки в училище или в Университете. Никто не знал своих родителей, да и они никогда не видели своих детей. Для сентиментальности в этом мире не было ни места, ни времени.

Брал вздохнул. Он отвел глаза от окуляра и быстро глянул на Ксо, потом встретился с холодными, изучающими глазами Артоса.

— Ну? — спросил руководитель экспедиции. — О чем вы думаете?

Брал направил антенны так, чтобы его могли услышать.

— Думаю? Я думаю о том, является ли признаком чувств то, что я счастлив, увидев Мокар со стороны. И сентиментальность ли то, что меня радует вид Рааны в телескоп? Если это как-то связано с чувствами… ну тогда я, наверное, кажусь вам предателем, Артос.