История спиритизма - Артур Дойль

Дополним приведенный выше обзор учения Сведенборга, предпринятый для определения его места в общей схеме, кратким описанием его личности. Сведенборг был очень экономным, практичным, трудолюбивым и энергичным молодым человеком. Старость же принесла ему умиротворение и почтение. Добрый и прямодушный, всегда готовый к беседам на любые темы, он неизменно привлекал к себе окружающих. Единственное, что огорчало его — заикание, мешавшее чувствовать себя более непринужденно. Высокорослый, худощавый, с вдохновенным лицом и добрыми голубыми глазами, Сведенборг носил парик до плеч, одевался, как правило, в темные сюртуки и панталоны до колен, в туфли с пряжками и носил трость.

Сведенборг был уверен в том, что плотные облака, окутывающие землю, являлись продуктом психической деятельности всего человечества. Время от времени наступал момент очищения, подобный раскату грома, освежающему атмосферу. Он видел, что мир развивается в опасном направлении благодаря неразумной деятельности некоторых церквей, провозгласивших абсолютный диктат религии, противодействующей возникновению любого нового вероучения. Современные авторитеты в области психологии, такие как Вэйл Оуэн, разговаривали с подобным сгущавшимся облаком, после этого они ощутили настоятельную необходимость очищения.

Различие взглядов Сведенборга и теоретических воззрений спиритизма можно найти в отрывках из его дневника. Он пишет:

«Во все времена вопросы теологии быстро овладевали умами человечества, зачастую не оставляя места для истинной правды».

Сведенборг был великим мэтром, первооткрывателем психологического учения, все заблуждения которого отражены в написанных им трудах.

Обычный читатель, решивший ознакомиться с ними, найдет наиболее характерные и известные его теории в книгах «Рай и Ад», «Новый Иерусалим»[9] и «Arcana Coelestia». Его жизнь великолепно описана Гартом Уилкинсоном, Дж. Тробриджем и Брейли Ходжеттсом — нынешними председателями английского Общества Сведенборга. Несмотря на теологический «символизм», его имя сохранится в веках, как имя первого из людей современности, давшего подробное описание процесса смерти и загробного мира. Подобных описаний мы не смогли обнаружить на страницах восторженных и порой невероятных «летописей» старых церквей.

Глава 2. Эдвард Ирвинг и шейкеры[**]

стория Эдварда Ирвинга и его участия в движении спиритизма в 1830–1833 годы особенно интересна для тех, кто сделал первый шаг в изучении психических сил. Его деятельность является связующим звеном между деятельностью Сведенборга и Эндрю Джексона Дэвиса.

Известно, что Эдвард Ирвинг вышел из тех трудолюбивых шотландских семей, которые взрастили немало знаменитостей. В это же время в похожей семье и даже в той же местности воспитывался Томас Карлейль[11]. Ирвинг родился в Аннане в 1792 году.

Проведя юность в усердной учебе, он постепенно развился в незаурядную личность. Природа одарила его необыкновенными физическими данными: он был гигантского роста и могуч, как Геркулес. Единственным физическим недостатком Ирвинга являлся дефект зрения — один его глаз плохо видел. Этот дефект, как и хромота Байрона, позволяет провести некую параллель между крайностями характеров обоих. Ирвинг обладал острым, решительным и беспокойным разумом. Хотя, надо сказать, что воспитывался Ирвинг в церковной шотландской школе, где провел свои юные годы. Ученикам школы прививали строгие и отнюдь не передовые взгляды старые ковенанторы[12] — сторонники крайнего протестантизма и ярые противники крайнего католицизма, до сих пор еще отравляющего человеческие души. Поэтому некоторые его умозаключения кажутся странными и противоречивыми. Какое-то время он был последователем ограниченной теологии, но впоследствии отказался от своих взглядов во имя более прогрессивных идей. Для бедного шотландца это стало по-истине блестящим перерождением. Он был противником свободомыслия, и даже такие очевидно необходимые меры, как «Билль о реформе»[13], принятый в 1832 году, нашел в его лице решительного противника.

Этот странный, эксцентричный и сложный человек имел круг единомышленников. В XVII веке люди с подобными взглядами прятались бы в вересковых зарослях Галловея и, возможно, даже вступали в схватки с драгунами[14] из Клейверхауза, обагряя свои руки кровью. Но, живя в другую эпоху, он не мог не оставить следа в анналах своего времени. Мы знаем о его трудной юности в Шотландии, о соперничестве с другом Карлейлем в любви к умной и жизнерадостной Джейн Уэльш, о путешествиях и приключениях, где проявилась его необычайная физическая сила, о непродолжительной и, скорее всего, принудительной карьере школьного учителя в Киркелди, о его женитьбе на дочери священника этого городка и, наконец, о том, как он стал помощником великого доктора Чалмерса — самого известного священника Шотландии, чье управление приходом в Глазго считается самой яркой главой в истории шотландской церкви. В этом качестве Чалмерс достиг такой душевной близости с бедным людом, о которой мог бы мечтать любой священник и без которой невозможно стать цельной личностью.

В то время маленькая шотландская церквушка на Хаттон-Гарден в Холборне — одном из районов Лондона — лишилась своего пастора и пребывала в упадке. Вакансия была предложена помощнику доктора Чалмерса и после некоторых колебаний принята им. Его эмоциональные и яркие проповеди стали привлекать народ в стены церкви. Неожиданно этот чудаковатый шотландский гигант обрел популярность. Улицу бедного района каждое воскресное утро запруживали экипажи. Известные всему Лондону леди и джентльмены теснились в жалких стенах церквушки, не обращая внимания на убогие условия. Совершенно очевидно, что такая популярность не могла сохраняться долгое время. Возможно, привычка священника толковать Священное Писание в течение полутора и более часов оказалась изнурительной для слабых англичан, в отличие от обитателей северного Твида[15]. Наконец, церковь переехала в более просторное помещение на Риджент-сквер, вмещавшее 2000 человек. Хотя нашлось достаточное количество стойких поклонников старой церкви и новые стены не пустовали, интерес к проповеднику все же поутих. Будучи не только красноречивым, но также трудолюбивым и добросовестным пастором, Ирвинг много делал для блага мирян, особенно бедной части своей паствы. Он был всегда готов в любой час дня и ночи последовать туда, куда призывал его долг.

Вскоре, однако, между ним и авторитетами церкви произошел раскол. Причиной стал спор, переросший в теологический диспут и принесший миру больше вреда, чем эпидемия оспы. Началось все с вопроса: мог ли Христос совершить смертный грех или его духовная сфера целиком и полностью закрыта для физических искушений? Участники спора утверждали, что соединение такого понятия, как смертный грех, с именем Христа — есть не что иное, как богохульство. Проповедник же отвечал, имея для этого свои причины, что если бы Христос не устоял перед искушением совершить смертный грех (которому он подвергался), то его земная участь отличалась бы от той, которая была бы уготована простым смертным, а потому его добродетель достойна меньшего восхищения. Тема обсуждалась в Лондоне со всей серьезностью и во всех деталях, после чего церковные иерархи закрыли диспут, заявив о полной бездоказательности точки зрения пастора. Однако с оговоркой, что в случае, если прихожане безоговорочно примут доказательства пастора или выдвинут свои, хотя и не квалифицированные, ему будет разрешено проигнорировать официальное осуждение своих собратьев по церкви.

Но главный «камень преткновения» для Ирвинга был впереди. Именно этот «камень» сделал его имя бессмертным, как и имена всех, кто внес свой вклад в решение спорных вопросов, связанных со спиритическим движением. Изначально было ясно, что Ирвинга интересовали библейские сказания, особенно смутные образы и ужасные видения, посещавшие Св. Иоанна, и странные пророчества Даниила, который не только предсказывал события будущего, но и указывал даты их свершения. Ирвинг много размышлял о страшных днях, предваряющих Второе Пришествие Господа. Многие его современники (в 1830 году и позже) тоже «блуждали» среди мрачных домыслов и спекуляций на эту тему. Среди них был и богатый банкир по фамилии Драммонд, владевший большим загородным домом в Элбери, неподалеку от Гилдфорда. В этом доме иногда собирались студенты, изучавшие Библию. Они устраивали диспуты и обменивались мнениями, порой проводя в доме целые недели и прерывая занятия только на время завтрака и ужина. Эта группа называла себя «Элберийские пророки». Глубоко взволнованные политическими событиями, приведшими к принятию «Билля о реформе», все они полагали, что происходящие вокруг перемены пошатнули основы общественного устройства. Трудно представить, какую реакцию вызвали бы у них события Великой войны[16]. Доживи они до тех дней, наверняка заверяли бы всех, что конец уже близок, и увлеченно выискивали бы доказательства приближающейся катастрофы, сплетая смутные и зловещие пророчества в духе фантастических рассказов.