Вот это попадос! - Юлия Журавлева

— Эльфов? — оживилась я.

Значит, здесь есть эльфы! Только вот мне сейчас это мало поможет, вряд ли они примут меня с распростертыми объятиями. Ну почему я не стала эльфийкой?

— Да, — старый орк помрачнел. — Эти Вайриновы отродья теснят нас уже много лет.

— И вы собираетесь дать им все вместе отпор? — заинтересовалась я. — Так, может, я вам чем–нибудь помогу, не выходя замуж? — Вдруг у меня и правда есть предназначение в этом мире, которое нужно исполнить и спокойно вернуться домой? В конце концов, не могу же я застрять здесь навечно в этом теле?

— Чем ты нам поможешь? — отмахнулся орк, явно не собираясь поддерживать мою инициативу. — Лучше сыновей больше рожай.

— Вы ведь даже не знаете, кто я, — ухватилась я за последний аргумент. — Я совсем не орка, а вообще человеческая женщина!

— Это, конечно, плохо, что ты человечка, но ничего, обвыкнешься. У степи есть своя душа, прекрасная, свободная и горячая, как полуденный зной. К тому же предки избрали тебя неспроста — следует, ты достойна жить среди нас.

— Я хочу домой, — на глаза у меня навернулись слезы, — я не хочу жить в степи…

— Я всё равно не в силах тебе помочь, — шаман остался безучастным к моему горю. — Поэтому для всех станется лучше, если ты примешь свою судьбу.

Я чувствовала, как слезы катятся по щекам. Нет, это слишком жестоко! Другой мир, орка, ужасное замужество! За что? Что я такого сделала? Зачиталась книжкой и уехала в депо?

— Не плачь, — шаман протянул мне бурдюк. — Тебе надобно хорошо отдохнуть и выспаться перед завтрашним. День предстоит непростой, а ночь еще сложнее.

— А что будет ночью? — я принюхивалась к содержимому бурдюка, ядрено пахнувшего самогоном, прикидывая, так ли сильно мое горе, чтобы напиться.

— Скрепление ваших душ ритуалом единения.

— И как же это происходит? — Я догадывалась, конечно, но чувствовала, что есть подвох.

— Перед всем племенем твой муж возьмет тебя, доказав, что он не только могучий воин, но и великий мужчина.

Я чуть бурдюк не выронила.

— На глазах у всех?!

— Да. Не менее трех раз, а лучше пяти, — добил меня шаман. — Иначе в его мужественности и силе потомства усомнятся.

Я вспомнила того громадного орка. Во всех мирах понятие «настоящего мужика» одинаковое: могуч, вонюч и… Ладно, в общем, надо бежать!

Я пока отложила бурдюк: голова мне пригодится трезвая.

— Спасибо, что просветили, буду готовиться, — стиснув клыки, поблагодарила я шамана.

— Иди, избранная. И пусть горячие ветра степей следуют за тобой. Твой ирган четвертый с востока.

— Мой кто? — обернулась я.

На мой вопрос шаман только обвел глазами юрту — значит, она здесь называется «ирган». А покой мне даже и не снится.

Сначала я долго искала восток, потом считала четвертый ирган, боясь зайти не туда и стараясь по возможности не привлекать внимание проходящих мимо орков. Да–да, всё вполне нормально, что я кручусь на месте и заглядываю в юрты, то есть ирганы, чтобы не пропустить свой. Мое с трудом найденное жилище было проще, чем у шамана. Хотя казалось бы: куда уж проще, но у него там хоть какие–то украшения имелись, да и шкуры явно получше и поновее. А ведь я, на минуточку, дочь вождя!

Так, ладно, дочь вождя, соберись, иначе станешь женой великого воина и могучего орка. Бр–р–р! Об этом даже думать противно, а чтобы реализовывать на практике — и подавно. Бежать я готова куда угодно, лишь бы подальше. Решив дождаться ночи и по–тихому уйти, я успокоилась и села на шкуры. Точнее, просто села — до спокойствия мне было как пешком до Китая, причем из этого мира. В голове царил невероятный сумбур, начиная с того, что я действительно в другом мире (подумать только!), и заканчивая тем, что я теперь орка и с этим надо что–то делать. Не выдержав, я встала и начала нарезать круги по юрте — или, по–местному, по иргану. Я не то чтобы резко против, приключения — это хорошо, но не в теле же орки? Да и вообще, что будет с моим собственным телом? А смогу вернуться? А если не смогу?

Стоп. Без паники. Я опустилась обратно на пол и снова откупорила бурдюк, который прихватила у шамана исключительно нервишки успокоить. Глоток обжег горло и провалился в желудок. В голове мгновенно зашумело, и мир поплыл. Шкуры несколько смягчили удар. Последнее, что я поняла: воняем мы со шкурами примерно одинаково.

— Ты, шыхова Гхыша! Шых тебя дери! Очнись!

Я открыла глаза. Чувствовала себя преотвратно, а еще надо мной снова склонился орк! Если бы не пересохшее горло, которое нещадно болело, я бы снова заорала. Но, на мое счастье, голоса не было, иначе огребать мне снова дубиной по многострадальной, и без того больной голове.

— Давай! Поднимайся! Темные, чтобы их Шых отодрал, напали!

— На кого напали? Какие темные?

— Ты что вчера пила? — заревел мой братец–орк. — Хватит болтать, бери дубину и побежали!

У выхода действительно стояла дубина. Судя по тому, как удобно она легла мне в руку, — моя. А еще я нацепила пояс со здоровенным ножом, на вид нечто среднее между финкой и тесаком. Брат рычал, пока я там копалась, но ждал. А потом мы побежали.

Вот тут я поняла, что значит «все побежали, и я побежал». Я неслась посреди зеленой толпы, все вокруг что–то орали, кричали, вспоминали кто Шыха, кто Дрыха, кто просто темноэльфийскую родню перечислял. Боевой дух поднялся до небес, я вместе со всеми неслась вперед, активно размахивая дубиной, чувствуя единство со своим племенем. Откуда только взялось? Не иначе, память тела. Захотелось тоже что–нибудь покричать, но поскольку местных кричалок я не знала, то заорала первое подходящее, пришедшее на ум:

— За орду!!!

Бежавшие рядом орки активно подхватывали мой боевой клич — будет забавно, если он приживется в этом мире.

А потом я почувствовала магию.

Это сложно описать, но волосы встали дыбом по всему телу, дыхание перехватило, а потом по полю пронеслись многочисленные молнии. Я честно готовилась к тому, что нас сейчас поджарит, но молния, коснувшаяся меня, даже ожога не оставила.

— Че ты встала?! — «брат» смотрел на меня так, будто снова был готов огреть дубиной. — Орков Шыхова магия не берет! Беги давай, наши дубины сильнее!

Да уж, против лома нет приема!

А эльфийские маги еще пару раз попытались ударить нас файерболами, а потом холодом. За последнее я им была даже благодарна: почувствовать