Концы окружности - Даниил Александрович Межеков

– Нет! Должна же я, хоть как то, тебя отблагодарить! Тем более что за сегодня мне ему и так и так платить, – засмеялась Машка.

Гостиница «Балчуг», Москва

Сергей отложил телефон и потёр ухо. От такого количества переговоров оно начало болеть, как в детстве, когда в день рождения тебя тянут за уши все кому не лень. За сегодня он обзвонил и посетил четверых, относительно близких, знакомых по институтским временам.

Удивительное дело, но, по настоящему, близких друзей он не нажил за всю свою жизнь. Сейчас, подумав об этом, Сергей, неожиданно для себя, вдруг осознал, что всегда был отдельно от одноклассников и одногруппников, да и на последней работе в Москве ни с кем за два года ни разу не встречался вне офиса. Эта обособленность шла с ним по жизни с детства. Частая смена адресов и школ этому способствовала.

Вся их небольшая семья часто переезжала с места на место пока тётин муж не исчез. Дядя Лёша в один прекрасный день ушёл из дома и как в воду канул. Уж тётя и в милицию обращалась и ещё Бог знает куда, но безрезультатно. Видимо он был, каким-то мошенником, хотя тётя Надя не позволяла им с Машкой даже думать так. Она говорила, что они часто переезжали, потому что дядя Лёша везде нарасхват, а квартиры служебные. Но каким именно специалистом он был и в чём, даже тётя затруднялась ответить.

Кстати, именно, дядя Лёша привил ему желание уехать в Америку. Когда он появлялся дома с кем-нибудь из знакомых, они только об этом и говорили, а Сергей слушал эти излияния о чудесных краях и тоже захотел туда попасть. Даже во сне иногда видел эту Америку! Каждый раз, когда они переезжали, Сергей думал, что едут в Америку, а они оказывались то в квартире на окраине, то в частном доме за городом, то опять в квартире, только в центре Москвы. Так что в детстве Сергей нигде не успел задержаться настолько, чтобы обзавестись друзьями и, когда они с тётей Надей и Машкой, наконец, осели в последней подмосковной квартире, он уже привык быть один. А потом так и пошло – нигде он не искал близких отношений ни с кем. Даже девушки постоянной у него никогда не было. Одноразовые подружки из клубных тусовок и корпоративных пьянок не в счёт. Имён их он не помнил, телефонов не брал, да и сами они, протрезвев, очень редко пытались продолжить отношения.

Но такая жизнь Сергея, как ни странно, вполне устраивала. С раннего детства в его кровь въелось желание «в Америку!» и, видимо, поэтому он, подсознательно, не хотел иметь ничего, что могло бы помешать ему, при случае, бросить всё и уехать. После смерти тёти Нади единственное, что могло его удержать – это Машка. Но Сергей убедил себя, что со временем сумеет уговорить её перебраться к нему.

Машка была натурой очень чувственной и артистической, но, самое главное, настоящей патриоткой. Не то что бы она любила государство, в котором жила, но именно Родину. Машку поражала ностальгия даже в поездках к Чёрному морю! Ну не могла она жить нигде кроме Москвы и всё! А Сергей, наоборот, спал и видел статую свободы. Так что когда он сумел выехать, счастью его не было предела!

Ну и, конечно, после успешного исхода у Сергея обозначился круг московских «друзей», которые держали с ним контакт в Денвере, каждый со своим интересом. Это было так явно и так неприятно, что Сергей выбрал для своих визитов людей, которым от него ничего не было нужно, а не тех, кто старательно общался с ним в фейсбуке и одноклассниках ни о чём, просто для того, чтобы в нужный момент попросить прислать что-нибудь из штатов или, что вернее, замолвить словечко для устройства на работу за бугром. Поэтому в его списке были только те, с кем его связывали мимолётные приятные воспоминания молодости. Все они были страшно удивлены его посещениями и, ещё больше, подарками. Правда Сергей старался, чтобы эти люди не были между собой как то связаны, иначе, неминуемо, начались бы разговоры о том, что приехал их бывший однокашник, у которого не всё в порядке с головой и денег, видимо, «куры не клюют». Такая популярность в его планы не входила, впрочем, как и любая другая. Привлекать к себе внимание Сергей был не намерен, тем более что инструкции Алека это категорически запрещали.

Итак, он откинулся на кресле и решил завтра с утра съездить ещё к двум своим однокашникам по институту, благо дозвонился и половина дня у них была свободна, а потом связаться с этим загадочным Савельевым и договориться о встрече. Если всё пройдёт хорошо тогда уж можно и с Машкой, наконец, посидеть где-нибудь и всласть наговориться о том, что произошло за те пол года пока они не виделись.

Составив, таким образом, план действий на завтра Сергей принял душ и завалился спать с мыслями о том, как поведёт сестру в какое-нибудь замечательное местечко, где будет играть ненавязчивая живая музыка и будет прекрасный вид из окна.

Андрей

Солнце начало бить в глаза и он отвернулся. Хотя на палубе было тепло, даже жарковато, ветер с морскими брызгами пробирался сквозь курточку и Андрей чувствовал холод. Мама сидела рядом на ящике и разворачивала бутерброды.

– Андрюшенька возьми, – сказала она, протягивая ему кусок хлеба с ветчиной и чашку. – Тут чай. Не обожгись!

– А где папа?

– Он занят. Кушай!

Андрей взял бутерброд и чашку и, поудобнее устроившись на своём ящике, стал есть, высматривая отца на другом конце корабля. Ему всё было интересно.

Ещё вчера он и не подозревал, что их ждёт такое приключение. Рано утром, скорее даже ночью, мама разбудила его и сказала, чтобы он одевался на прогулку. Он начал натягивать штанишки, но, посмотрев в окно, увидел, что небо только-только стало сереть и на улице никого нет. Страшно удивлённый, он стал спрашивать мать, куда они в такую рань собираются? Но та опять коротко ответила: «На прогулку». Отец с кем-то разговаривал по телефону: «… я договорился. Тебе тоже советую, как можно скорее! Не спрашивай – откуда я знаю! Знаю и всё! Прощай!»

Андрей никогда не видел отца таким. Тот стоял в пальто, с телефонной трубкой в руке и смотрел сквозь него, как будто Андрея не было в комнате. Потом он