Танго смертельной любви - Александра Миронова

Пробежав пальцами по его спине, она почувствовала сквозь ткань робы тугую повязку. Эти сволочи сломали ему ребра и серьезно его порезали. Об этом они не договаривались.

– Конечно, – кивнул Коротышка. – Как убитые. Что ты им дала?

Эльза молча улыбнулась, и Коротышка сам рассмеялся от глупости своего вопроса.

– Я никого не встретил в лесу – все, как ты сказала. Откуда ты знала? – Он никогда не уставал восхищаться умом Эльзы.

– Интуиция, – она пожала плечами.

– Сюда никто не придет?

– Может, и придет, но дальше порога не пройдет, – начала заверять любимого Эльза, но ее прервал стук в дверь.

Коротышка дернулся. На какую-то долю секунды, он даже сам этого толком не осознал, в глазах мелькнула мысль о предательстве, но тут же исчезла. Это же Эльза. Они никогда не предадут друг друга, ведь они с самого роддома, где познакомились их матери, всегда были вместе. Эльза в отличие от него смогла окончить химический факультет. Эти два года разлуки, после того как его вышвырнули из общежития, были единственным временем, когда они не проводили вместе двадцать четыре часа в сутки. Невыносимые два года.

– В ванную, – тихо скомандовала девушка. Коротышка, как всегда, подчинился.

Она осторожно подкралась к двери и посмотрела в глазок. Иванна.

– Открывай, – проскрипела старуха. – Ты там.

Ошарашенная Эльза открыла дверь, и Иванна протянула ей маленькую бутылочку с белым порошком. Эльза пошатнулась, вынужденная схватиться рукой за косяк.

– Выпала.

Одного грамма белого порошка было достаточно, чтобы свалить с ног даже такого огромного буйвола, как начальник тюрьмы. А она еще и торт им посыпала. Неудивительно, что подмогу ему удалось вызвать только час спустя. На вопросы он не сможет толково отвечать еще около суток. Этого должно было хватить. Эльза взглянула в упор на Иванну.

– Почему? – тихо спросила она.

– Потому что мой оттуда так и не вышел, – пояснила старуха и, шаркая, начала спускаться по лестнице.

Эльза захлопнула дверь и крепко сжала бутылочку в руках. Она с трудом преодолела пять шагов, отделявших ее от ванной.

– Кто это? – спросил Коротышка, успевший скинуть всю одежду и стоящий обнаженным под душем.

– Никто, – прошептала Эльза, убирая бутылочку в карман куртки, висевшей на двери, и присоединяясь к нему.

– Когда они перестанут меня здесь искать?

– Через двадцать четыре часа. Этого хватит, чтобы они все прочесали и всех проверили.

– Всех? – не понял Коротышка. Античному богу всегда требовалось несколько минут на осмысление происходящего.

– Я отправила им двоих подозреваемых. Пускай проверят на возможность причастности к побегу.

– А потом мы уедем?

– Мы уедем раньше. Ты и я. И Патрик, – усмехнулась Эльза и уставилась в стеклянные глаза чучела собаки. Их собаки.

Все «их» она была готова сохранить любой ценой.

Иванна

Бог создал Иванну в праздник. Это признавали абсолютно все. Прозвище Конфета закрепилось за ней с самого детства. Придумал его папочка. Он обожал свою девочку, которая нежданно-негаданно, непонятно за какие благие деяния, была ему дарована Провидением ближе к концу жизни.

Папина Конфета была абсолютным совершенством. Пудровые щеки, сахарные губы, очи голубой глазури, темные тяжелые локоны, как лучшие итальянские шелка, отражавшие солнце. Иванна всегда была в хорошем настроении. Она не останавливалась ни на секунду, ведь в мире было столько интересного – цветные бабочки, которых она ловила яркими сачками. Огромный сад, где она знала все цветы. Многочисленные комнаты старого дома (некогда фамильного зам-ка, который папочка купил для своей девочки).

Иванна просыпалась с первыми лучами солнца и бежала во двор, чтобы поздороваться с деревьями. Каждое она знала по имени, для всех находилось доброе слово. Она поливала цветы из маленькой лейки и насыпала крошек в птичьи кормушки, после чего возвращалась в дом, где начинался день, полный шалостей.

Она обожала прятаться в огромном, сделанном из цельного дубового массива шкафу, который располагался рядом с комнатами прислуги, и с озорством через тоненькую щелку наблюдать за няньками, всполошенно бегающими по дому в поисках своей воспитанницы. Их пестрые юбки забавно шуршали, а сами они кричали не своими голосами:

– Конфета-а-а! Конфеточка, ну где же ты? Пора завтракать, давай, милая, вылезай!

И никто, никто даже не догадывался, что Иванна была здесь, прямо у них под носом. Няньки удалялись в другое крыло, до Иванны доносились лишь обрывки их криков, и сама себе она казалась крошечным миленьким цыпленком, за которым бегает толпа всполошенных наседок.

Как к настоящей конфете, к Иванне липло все. Учителя в школе так и норовили погладить по голове, одноклассницы не упускали возможности пощупать новые платьица, старушки на улицах не могли устоять перед желанием потрепать за щечку. Но самым прилипчивым был Драган, сын пекаря, который каждое утро привозил им свежие булочки.

Драган был всегда. Сколько Иванна себя помнила. Молчаливый, покорный, следующий по пятам, словно грязь, прилипшая к сладкой поверхности. Она уже и не представляла себя без Драгана. Лучший друг, товарищ, соучастник мелких преступлений и исполнитель коварных шалостей.

С утра пораньше он приходил в дом к Иванне и покидал его, когда начинало смеркаться. Драган все время был рядом. К нему настолько привыкли, что стали считать кем-то вроде члена семьи. Прогнать мальчишку удавалось только на время священного ритуала – принятия ванной.

Каждый полдень Иванна принимала ванну. С огромным количеством пены. Она обожала радужные пузыри, в которых все причудливо искажалось и можно было придумать целые миры, в которых жили чопорные бутылочки с шампунем, шланг от душа становился огромным удавом, а старая ванна на львиных ножках была чудо-островом, и всем этим правила принцесса Иванна.

Папочка делал все, чтобы его Конфета как можно дольше жила в мире иллюзией, ведь она вступит во взрослую жизнь, где такого счастья и безусловного обожания наверняка не будет.

Но он ошибся. В театральный институт Иванну взяли после первого же конкурса. Дело было вовсе не в председателе приемной комиссии, друге детства папочки, а в том, что Иванна настолько хорошо пела и танцевала, что ее можно было сделать четвертым элементом, на который люди готовы смотреть вечно. Пожалуй, она могла бы даже затмить огонь, воду, а уж работающего человека и подавно.

Первым ее поздравил Драган – подарил торт, рецепт которого ему передал отец. Они взяли два велосипеда и сбежали на край города, где съели торт одной ложкой на двоих.

Первая же роль в сериале словно поезд-экспресс перенесла Иванну из статуса всеобщей деревенской любимицы в королевы экрана. Страна сошла с ума. Предложения сыпались одно за другим, Иванна даже стала их перебирать. Папочка раздувался от гордости и подарил своей Конфете настоящий автомобиль. Такой же прекрасный, как она сама, полыхающий, блестящий, вызывающий завистливые взгляды. Само собой, такая машина не могла долго оставаться без водителя.

Его звали Иваном. Иван тоже был звездой, из тех, чьи подъезды украшают надписи и признания в вечной любви.

Черноволосый, чернобородый, со взглядом, который мог растопить даже самую жесткую карамель. Иван и Иванна. Даже имена у них были настоящим подарком для прессы. Где бы пара ни появлялась, она всегда привлекала внимание. Оба были настолько прекрасны, что даже ненавидеть их было невозможно. Между съемками Иванна звонила Драгану и рассказывала о своем счастье. Драган был намного лучше подружек, он всегда был готов выслушать, никогда не перебивал и обходился без банальной чуши в стиле «все актеры бабники» или «с таким красавчиком счастья не построишь».

Месяц спустя Иван и Иванна купили квартиру. Абсолютно белую. Они были безусловно счастливы. Папочка плакал, отпуская свою Конфету во взрослую жизнь, но, глядя в ее глаза, у него просто не хватило духу перечить. Лишь заметил, что полностью белое пространство – это нерационально, быстро испачкается.

Проблемы грянули в первый же полдень. Когда Иванна решила принять традиционную ванну с пеной, а Иван ждал ее, чтобы пообедать – прием пищи в полдень всей семьей был святым для него. Сын вольного художника, с молоком матери он впитал только один принцип – мир может рушиться, но в двенадцать часов вся семья садится за стол.

Удовольствие от ванной было испорчено, но Иванна наконец-то поняла, что имела в виду мама, бесконечно талдыча о компромиссах. Похоже, это и была пресловутая взрослая жизнь, и надо было научиться с этим мириться.

Съемок становилось все больше, а Ивана все меньше. Они ужасно скучали друг по другу. Иванна плакала в трубку, рассказывая Драгану, что за последние два месяца видела Ивана лишь на обложках журналов. Она стала забывать слова роли, а день, когда она перепутала съемочные площадки, стал настоящей катастрофой. Она полночи провела в ванной, снимая стресс, погружаясь в цветные пузыри беззаботного детства. Тогда она и подумала, что, возможно, пора приостановиться и остепениться. Пришло время создавать в цветных пузырях миры для другого малыша, своего собственного.