Как Кузька с Нафаней Дрёму победили - Галина Александрова

Баба Яга села на лавочку, руками щеки подоткнула, сидит-напрягается, вспомнить пытается. Щеки, и без того розовые, алыми стали. Губами шевелит, шепчет что-то.

— Родная бабусенька, — начал просить Кузька, — ну вспомни, помоги.

— Вот подумала я, подумала. Кажется, знаю, кто помочь вам может, — Яга даже с лавки вскочила. — Думаю, что поможет вам Старичок-лесовичок. Он-то должен знать. Веков ему много, мудрости и знаний не занимать. Вот. Его ищите.

— А где ж найти его? — спросил Нафаня.

— Живет он где-то в самой чаще. Дом его не видно, он под большим грибом спрятан.

Позвать его надо.

— Эх, что же нам теперь — по лесу ходить и голосить, — пробурчал Нафаня. — Хоть приметы какие скажи. Что за местность или еще что.

— Местность там дикая и страшная. Совсем рядом с домом Старичка-лесовичка стоит лес волшебный, таинственный. Вот в него вам заходить нельзя, опасно очень. Деревья вас в плен взять могут. Ветвями своими загребут — не вырвешься. Вот где-то около и располагается дом Старичка-лесовичка.

— Ну спасибо тебе, бабуся, и на том, — Кузька вылез из гамака. — Хорошо тут у тебя, но нам пора в дорогу собираться.

— Да куда ж вы пойдете, сахарные мои? Скоро вечереть станет. Оставайтесь у меня, переночуете, а завтра с утра и двинетесь.

— Нет, спасибо за приглашение, но нельзя нам ждать ни минуточки, — засобирался Нафаня, — путь неблизкий, надо отправляться.

— Ну тогда обождите, я вам в дорогу пирогов, ватрушек соберу. А то ослабеете от голода, — Баба Яга стала в кулечки сдобу заворачивать. Потом в бутылочку молока налила и даже всплакнула, слезы передником отерла.

— Бывай, Баба Яга, — поблагодарили домовые. — Спасибо за прием, за угощение.

— Счастливого пути, родимые. На обратном пути загляните на огонек, расскажете, как дела ваши.

Друзья закинули за плечи котомки свои, ручками махнули и дальше пошли в лес.

Глава 7. Маковая поляна

Куда именно шли домовые, они и сами не знали. Просто была перед ними тропинка, и ноги сами по ней шагали. Совсем скоро стало темнеть. Надо было искать место для ночлега. Домовые, они ведь не могут так просто под кусточком переночевать. Привыкли они в самом уютном местечке в доме жить. Так что и в лесу местечко нужно искать хотя бы теплое и сухое.

Походили Кузька с Нафаней по лесу, а потом вышли на полянку. Вся она была в цветах. В темноте нельзя было разобрать, что за цветы, но друзья решили, что здесь будет лучше всего. Цветы приветливо качали на ветру своими головками, зазывая к себе. Друзья разлеглись на полянке и стали смотреть на звездное небо. Сколько было звездочек! Не пересчитаешь. Большие и маленькие, вместе и по отдельности.

— Какая красота! — сказал Нафаня, позевывая.

— Да, — согласился Кузька. — У нас в деревеньке тоже, бывало, выйдешь на крылечко, поднимешь голову к ночному небу и засмотришься. А здесь и удобнее — лежать можно, и звезд, кажется, больше.

— Хорошо, луна светит, — сказал Нафаня, засыпая, — а то совсем бы в темноте были. Хотя какая разница — спать надо.

— Надо, — согласился Кузька и услышал, как Нафаня уже посапывает. — Спи, а я еще на небо погляжу. Домой так хочется. Сейчас бы пройти по деревеньке, проверить, все ли в порядке, а потом в уголке своем заснуть до утра. А утром тебя петух Тотошка разбудит голосом своим звонким, и снова новый день, заботы. Ой, у меня же скоро день рождения! Хорошо бы успеть до него.

Только собрался Кузька глаза закрыть, как услыхал, что прямо над его головой кто-то чирикает.

— О, это ты, глупый домовенок, — рядом с Кузькой присел воробышек.

— Чего это я глупый? — обиделся Кузька и приподнялся. — Сам такой. Я тебя знаю?

— Виделись. На поле подсолнухов. Ты тогда еще надо мной смеялся, — зачирикал воробей.

— Ну привет. Только все равно я не глупый.

— Глупый, глупый. Скажи мне на милость — кто спать ложится на поляне, где маки красные растут? Разве это не глупость?

— Маки. Мы на поляне, где маки растут? И что? — спросил Кузька, почесывая свой затылок.

— Так нельзя здесь спать — навеки уснуть можно. Маки такую особенность имеют — усыплять.

— Как Дрема дремотная? — догадался маленький домовенок.

— Та своими способами действует, а маки — своими. Против росы этих красных цветов даже Дрема не устоит — заснет. Вот какие они сильные. Так что бегите отсюда, пока живы-здоровы. А то потом поздно будет.

— Спасибо тебе, воробышек, вовек доброты твоей не забуду! Спас ты нас, горемычных. Надо Нафаню будить и уходить отсюда. И хорошо, что ты мне про росу рассказал. Ее-то нам и надо!

Домовенок встал, чувствуя в своем теле слабость. Глаза его слипаться начали, руки-ноги шевелиться отказывались. Но он, превозмогая сонливость, начал друга своего будить, тормошить.

— Вставай, Нафаня, просыпайся.

Тут и воробей ему помогает, клюет Нафаню в самый нос, за щеки щиплет, спать мешает.

— Уже не разбудить нам его, надо в лес тащить, а там в себя придет, — сказал воробышек.

Кузька посмотрел на друга, прикинул. Хорошо, что Нафаня худеньким был, но все равно радости мало, да и сил почти не осталось, так маковый дух разморил.

Схватил маленький домовенок Нафаню за руки и потащил. Воробей рядом летел и путь короткий показывал. Пыхтел Кузька, кряхтел, но все-таки оттащил друга подальше от маковой полянки.

Сбегал Кузька к ручейку, что рядом протекал, водицы набрал и Нафане в лицо плеснул. Тот начал фыркать, брыкаться, но через минуту в себя пришел.

— Хорошо, что ты проснулся, — обрадовался Кузька. — Знаешь, где мы с тобой спать легли?

— А? Что? Где? — Нафаня еще не до конца проснулся.

— Если бы не знакомый воробей, то спали бы сейчас вечным сном. Мы с тобой легли спать на поляне с маковыми цветами.

А они такой сон нагоняют, от которого не проснешься.

— И как же?

— Я тебя сюда притащил. Теперь уже опасность миновала. Но как я перепугался, когда разбудить тебя хотел, а ты не просыпался!

Кузька долго еще махал своими ручонками и рассказывал, что да как было. Потом сон все же сморил его, и домовые уснули под деревцем.

Проснулись поздно. Все же маковая лужайка дала о себе знать, и друзья, видимо, нанюхались ее запаха, потому что голова болела и ужасно хотелось пить.

— Всё эта полянка, — сетовал Кузька.

— Ага, — вторил ему Нафаня.

— Мне вчера воробей сказал, — начал рассказывать маленький домовенок, — что роса с этих цветов свойство усыпляющее имеет. Ею даже Дрему усыпить можно. Видать, это и есть та роса, которая нам нужна.

— Вот хорошо! — обрадовался Нафаня. — Одно дело, считай, сделали. Осталось только заклинание найти. Будем надеяться, что Старичок-лесовичок его знает и скажет нам.

Домовые пошли на полянку. Роса уже подсыхала, и надо было действовать быстрее. Они вылили из одной фляжки воду и стали с маковых листочков собирать туда росу. Набрали примерно половину, а потом солнышко высушило листья этих красивых красных цветов.

— И не подумаешь, что от красоты такой может быть смертельная опасность, — сказал Кузька, глядя по сторонам.

— Чего только в нашем мире не бывает, — крякнул Нафаня, — пошли, время дорого. Спешить надо.

Глава 8. Палки в колеса

Вдруг друзья услышали странное, жуткое завывание. От него кровь в жилах стыла, и хотелось закопаться головой куда-нибудь в землю.

— Что это? — испугался Нафаня.

— Если бы я знал, — тихо ответил Кузька. — Но останавливаться нам нельзя. Давай поторопимся и побыстрее пройдем это место.

Домовые прибавили шагу, а Нафаня даже уши прикрыл. Но не успели они и десяток шагов сделать, как на них напало нечто непонятное. Все зеленое, на руках перепонки, волосы спутаны. Лягушки оттуда выглядывают, репьи прицепились и еще больше все спутали. Нос длинный, со странной шишкой на конце.

Схватило это «нечто» Нафаню и потащило куда-то в сторону. Не раздумывая, бросился Кузька за ними. Бежал, спотыкался, щеки о колючие кусты ободрал. А то, непонятное, все бежит, Нафаню наперевес держит. Кричит домовой не своим голосом. На помощь зовет.

— Бегу, Нафаня, бегу! Ты только держись, — отвечает Кузька.

Вдруг лес поредел, и пригорок показался. А под ним речка быстрая несется. Шумит, как настоящий водопад.

То чудище вместе с дружком Кузьки в речку и нырнуло. На секунду показалась зеленая голова на поверхности, а потом под воду ушла и Нафаню за собой затянула.

Остановился маленький домовенок на берегу. Начал плакать-причитать, друга звать.

— Нафаня! Нафаня! Где ты, друг мой любезный? Отзовись! Покажись! Не бросай меня одного. Пропаду я один-одинешенек.

Но не отзывается Нафаня. Только вода как бежала в речке, так и продолжает бежать.

Сел на пригорочке Кузька, в воду смотрит, и слезы горючие в речку капают. Долго ли сидел так маленький домовенок, он и сам не знал. Только вдруг показалась на поверхности рыба невиданная. Глазами круглыми поводит, высматривает, кто это в ее речку слезы соленые роняет.