"Чатос" идут в атаку - Сергей Шингарев

— Кто же прилетел? — заинтересованно спросил Бакедано.

— Русос пилотос, мой капитан[9]. Вы знаете, какие это ребята? После посадки истребители быстро заправили. В это время ракета — к Сантандеру идут фашистские самолеты. Прямо со стоянок «москас» рванулись в воздух. Над портом свалили три «савойи» и двух «фиатов». Весь Сантандер им аплодировал. Зазвонил телефон.

— Командира! — крикнул со стоянки инженер эскадрильи.

Бакедано взял трубку. Лицо его сразу помрачнело. Окончив разговор, командир эскадрильи тяжело вздохнул и медленно направился к летчикам.

— Через десять минут готовность номер один. Взлет по зеленой ракете. После боя садимся на Альберисию. — Бакедано не спеша застегнул замок летной куртки, перекинул через плечо ремешок планшета. — Наш аэродром эвакуируется. Фашисты ворвались в Бильбао.

В полдень 18 июня над Леридой со свистом пронеслась эскадрилья скоростных бомбардировщиков. Круто снижаясь, СБ подходили к покрытой бурой травой посадочной полосе. Оканчивался второй с рассвета боевой вылет на север Испании. Пройдя над территорией занятых мятежниками провинций Арагон и Наварра, «катюши» в районе Бильбао сбросили бомбовый груз на фашистские войска, атаковавшие высоты Санто Доминго и Санто Марино.

Последним садился СБ командира эскадрильи Александра Сенаторова. На самолет быстро наплывала посадочная полоса, с которой отруливал только что севший бомбардировщик. И тут раздался возглас стрелка-радиста чеха Александра Мирека:

— «Фиаты»!

В следующее мгновение по бомбардировщику ударил свинцовый град. В атаку на него шли три вражеских истребителя.

Несмотря на малую высоту и потерю скорости на планировании, Сенаторов, дав двигателям полный газ, развернул машину навстречу фашистам. Теперь все зависело от четких, согласованных действий экипажа.

Не ожидавшие такого маневра истребители метнулись от «катюши». Стрелок-радист полоснул очередью по кабине ближайшего «фиата». Пятнистый от камуфляжа истребитель с нарисованной на борту оскалившей пасть пантерой пошел к земле. Но два других продолжали атаковать бомбардировщик. И тогда Сенаторов повел машину в лобовую атаку. Штурман Душкин вел огонь из носового пулемета, стрелок-радист Мирек — из задней кабины.

Неожиданно для экипажа бомбардировщика и летчиков эскадрильи, с земли тревожно наблюдавших за неравным поединком своего командира, «фиаты», пустив в сторону СБ Сенаторова по последней длинной очереди, повернули и ушли на запад.

Пройдя над догоравшим на краю аэродрома «фиатом», Сенаторов подвел СБ к посадочной полосе.

Когда они подруливали к стоянке, наблюдательный Душкин, увидев прижавшийся к аэродромным постройкам Р-зет[10], проговорил:

— Кажется, у нас гость.

Выйдя из кабины на крыло «катюши», Сенаторов среди столпившихся летчиков увидел офицера штаба авиации Кутюрье.

— Ну и задали вы взбучку «фиатам», — довольно рассмеялся, здороваясь с экипажем, Кутюрье. И, помолчав, добавил: — А у меня срочный приказ. Вам предстоит вылет на Мальорку.

Сенаторов, которого еще не покинуло напряжение Только что проведенного боя и двух тяжелых вылетов к Бильбао, никак не прореагировал на сообщение.

— Дай отдышаться! — пожимая руку Кутюрье, устало проговорил он.

Они присели на накаленную полуденным солнцем землю невдалеке от самолетов, у которых уже хлопотали Механики и оружейники. Стояла тридцатиградусная жира, и слабый сухой ветерок не мог освежить разгоряченные боем лица. К командиру эскадрильи, штурману и стрелку-радисту протянулись руки с раскрытыми пачками папирос и бутылками охлажденного на льду сидра. Сенаторов закурил и повернулся к Кутюрье:

— Так что же нас ожидает?

— Удар по аэродрому Инка. Всей эскадрильей. Вылет через час.

— Знакомый маршрут, — проговорил штурман Душкин.

Аэродромы Инка и Пальма были хорошо известны экипажам «катюш». С 18 июля 1936 года — начала фашистского мятежа в Испании — остров Мальорка, где находились эти аэродромы, был фактически оккупирован итальянцами и немцами и стал основной базой для кораблей их военно-морского флота и авиации, действовавших в Средиземном море у восточного побережья республиканской Испании…

Чей-то громкий предостерегающий возглас заставил авиаторов оторваться от карт. Повиснув на одном из держателей, под крылом СБ качалась бомба. Все оцепенели. В следующую секунду бомба глухо шлепнулась о каменистую землю. Не успел никто и пошевельнуться, как к упавшей бомбе бросился оружейник Марселино и накрыл ее своим телом.

Когда прошло первое замешательство, к испанцу подбежали Сенаторов и Кутюрье. С большим трудом они оторвали Марселино от бомбы. Его бледное лицо было покрыто мелкими бисеринками пота.

Командир эскадрильи отвел оружейника в сторону:

— Успокойся, Марселино. Зачем ты лег на бомбу?

Испанец, сжав руками виски, молчал. В его широко раскрытых глазах отражалось все, что он пережил за эти мгновения.

— Мой командир! Когда она, проклятая, сорвалась с держателя, у меня свет в глазах померк. А лег я на нее, чтобы не погибли вы и ваши товарищи.

— Спасибо, друг. Но ты еще не успел ввернуть в бомбу взрыватель, — улыбнулся комэск.

— Только когда меня оттащили от нее, я вспомнил об этом.

Летчики окружили Марселино, все улыбались ему, дружески хлопали его по плечу. Эти люди знали цену настоящему мужеству.

И вот, шипя и брызгая огнем, в небо рванулась белая ракета.

— По машинам! Душкин надел парашют.

— Марселино! — позвал он.

— Да, мой штурман.

— А теперь она, проклятая, взорвется? — хитро улыбаясь, спросил штурман.

— Непременно! Все теперь зависит от вас, Иванио. Нужно попасть точно в цель. Тогда бомба докажет, что я не зря сегодня около нее за секунду пережил всю свою жизнь…

Эскадрилья прошла над серыми Каталонскими горами. Впереди в жарком мареве полуденного солнца лежало лазурное Средиземное море. Высоко в небе виднелись редкие белые мазки перистых облаков. Над Таррагоной бомбардировщики пересекли береговую черту с пенистой линией прибоя.

— До Мальорки сто девяносто километров. Мирек, внимательнее смотри за воздухом, — предупредил Душкин.

С пятикилометровой высоты отчетливо была видна вся цепь Балеарских островов. Эскадрилья приближалась к обрамленной коричневыми горами Мальорке.

— Через девять минут будем над целью, — доложил штурман.

Сенаторов посмотрел на бортовые часы. И тут в ровный гул двигателей ворвалась дробная скороговорка пулемета стрелка-радиста.