Диктатура банкократии. Оргпреступность финансово-банковского мира. Как противостоять финансовой кабале - Катасонов Валентин Юрьевич

• оценка обязательств (пассивов) банка, как правило, не меняется во времени (если только банк не потерпел фактическое крушение; в этом случае процедура банкротства может предполагать дисконтирование обязательств перед клиентами).

Понятно, что все эти «асимметрии» создают риски неустойчивости банка, грозят банковской паникой и банкротствами. На такую «асимметрию» обращают внимание многие специалисты.

Предоставим слово бывшему заместителю Председателя Счетной палаты России Ю. Болдыреву: «Важно отметить, что клиенты банка, как правило, вступают с ним в сугубо неравноправные отношения. Попробуйте взять в банке кредит – с вас потребуют не только сведения о целях кредитования и о ваших источниках доходов, но и залог, который, в случае невозможности возврата вами кредита и уплаты процентов по нему, обернется в доход банка. Если же вы ссужаете банку деньги (кладете их на банковский депозит), вы не только получите существенно меньший процент по вкладу…, но еще вынуждены довериться этому банку – никакой залог со стороны банка в вашу пользу на случай его несостоятельности и банкротства не только не предусматривается, но считается неуместным даже ставить об этом вопрос»[6].

Последствия такой «асимметрии» больно бьют не только по рядовым вкладчикам (физическим лицам), но также по бизнесу и даже государству:

«Хранение средств в банках рискованно не только для мелких и средних вкладчиков, но и для самых крупных корпораций с госучастием, а также для такого неслабенького, казалось бы клиента, как само государство. Примеров пропажи госсредств в банках (уже не при их перечислении, а при хранении) – великое множество. Так, например, Счетная палата выявила, что при банкротстве одного только Кредо-банка вместе с ним пропали более трехсот миллионов долларов США наших государственных средств. Разумеется, никто за это не ответил, и ни с кого эти средства не взысканы – непредвиденные, видите ли обстоятельства…»[7].

Уважаемые читатели, убедительно советую: хорошенько задумайтесь о той «асимметрии» банковских операций, которую я вам обрисовал, прежде чем бежать в банк и сдавать ему свои «кровные». Такая «асимметрия» может существовать лишь при наличии массовой армии «лохов». Исчезнут «лохи» – исчезнет и «асимметрия», исчезнет «асимметрия» – исчезнут и незаконные сверхприбыли банков. И тогда банкирам, выражаясь словами известного персонажа О. Бендера, придется «переквалифицироваться в управдомы». А тем, кто не сможет устроиться на должность управдома, придется оставаться в банке, довольствуясь скромным доходами от «оказания финансовых услуг» типа платежей и расчетов или обмена валюты.

1.3. Как ростовщики боролись за легализацию частичного резервирования

Понятно, что любое жульничество должно караться законом. Ростовщикам за многие века их криминальной деятельности удалось решить невероятно сложную задачу: они сумели почти всех (прежде всего законодателей, прокуроров и судей, а сегодня и «профессиональных экономистов», которые пишут учебники по «банковскому делу») убедить в том, что «частичное резервирование» – это «норма» банковских операций. Что привлечение ликвидных ресурсов под «складские расписки» – это не просто операция по хранению золота или банкнот, а ссудная операция, которая отражается в балансе ростовщика. Но при этом ссудная операция, не имеющая надлежащего обеспечения со стороны ростовщика. Т. е. операция, которая заранее дает ростовщикам право грабить своих клиентов.

Дадим слово уже упоминавшемуся М. Ротбардту: «Если однажды банкир решает начать преступную деятельность, кое о чем он должен побеспокоиться заранее. Во-первых, его должно беспокоить, что если его разоблачат, он может угодить в тюрьму и ему придется выплатить огромный штраф за мошенничество. Ему необходимо нанять юрисконсультов, экономистов и финансистов, чтобы убедить суд и публику в том, что частичное резервирование является не мошенничеством и хищением, а законной предпринимательской практикой и добровольными контрактами. И поэтому, если кто-то предъявит расписку, которая должна быть погашена золотом или наличными по предъявлению, а банкир не сможет ее оплатить, то это всего лишь неприятная предпринимательская ошибка, а не вскрытое преступление. Чтобы оправдаться с помощью таких аргументов, он должен убедить власти, что его депозитные обязательства являются не залогом, как на складе, а просто долгом под честное слово. Если люди поверят в это надувательство, тогда у банкира соблазн воспользоваться значительно расширившимися возможностями для осуществления хищений на основе частичного резервирования только усиливается. Понятно, что если банкир депозитного банка или владелец денежного хранилища рассматриваются как обычный владелец склада или хранитель залога, деньги, помещенные на хранение, не могут включаться в раздел «Активы» в его балансе. Эти деньги никоим образом не могут составлять часть его активов, и потому они никак не могут являться «долгом», который может быть выплачен депозитору, и соответственно входить в раздел «Пассивы» его банка; складируясь ради хранения, они не являются займом или долгом и поэтому вообще не входят в его баланс»[8].

Постепенно на основе решения судов, которые рассматривали многочисленные иски по поводу жульничества ростовщиков на основе «частичного резервирования», стало формироваться прецедентное право по вопросам «депозитных операций» банков. Суды все чаще стали трактовать такие операции как ссудные, а не складские (операции хранения). Ростовщикам удалось заполучить в союзники по данному вопросу государство. Основой такого альянса являлся интерес государства в получении части доходов от необеспеченной эмиссии денег.

Как пишет отечественный экономист Г. Сапов, «банки и правительства в кредите, создаваемом из ничего, и необеспеченной эмиссии банкнот видели источник доходов, альтернативный политически неудобному повышению налогов», в результате «против объединенного интереса банков и правительства не устояли не только суды, но и экономисты-теоретики»[9]. Важно отметить, что практикой частичного резервирования стали злоупотреблять не только частные коммерческие банки, но также центральные (эмиссионные) банки. Например, сразу же после создания первого центрального банка – Банка Англии (1694 г.) он стал выпускать больше законных платежных средств (банкнот), чем было золота в его подвалах. В XVIII–XIX вв. в США предпринимались попытки создания центрального банка: сначала это был Банк Северной Америки (1781–1785 гг.), затем Первый банк Соединенных Штатов (1791–1811 гг.), Второй банк Соединенных Штатов (1816–1833 гг.). Так вот эти центральные банки также работали с частичным резервированием, что выражалось в значительном превышении эмиссии банкнот по сравнению с имеющимися запасами золота.

Например, в 1818 году при золотых резервах, равных 2,36 млн. долл. в обращении находилось банкнот на сумму 21,8 млн. долл., т. е. покрытие бумажных денег золотом равнялось 11 %[10].

Ощущение того, что операции по привлечению вкладов превратились в ссудные, стало возникать в результате того, что банкиры от взимания платы за хранение денег перешли к начислению процентов по вкладам. Банкиры занимались развращением простых людей, предлагая им стать «маленькими ростовщиками», рантье, получающими подобно «большим ростовщикам» проценты. Надо иметь в виду, что «большие ростовщики» в Средние века – это преимущественно иудеи, а «маленькие ростовщики» – преимущественно христиане. Если на ростовщическую деятельность первых общество смотрело с презрением, но все-таки терпело ее, то ростовщическая деятельность вторых была недопустима, так как считалась в христианстве грехом. По сути, длительное время процентные депозитные операции банкиров-ростовщиков осуществлялись «подпольно». Каким образом? Например, обыватель заключал с банкиром-ростовщиком договор на хранение денег. Затем он обращался к банкиру с требованием якобы забрать свои деньги, а последний якобы оказывался не способным эти деньги вернуть. Затем стороны заключали новый договор, по которому банкир уплачивал обывателю штраф – замаскированный процент и обещал вернуть первоначальную сумму денег в определенные сроки. Как вы сами понимаете, обывателю не всегда удавалось получить деньги по второму договору, но желание получить от ростовщика «морковку» в виде так называемого «штрафа» превышало голос разума и совести.