Изображение военных действий 1812 года - Барклай-де-Толли Михаил Богданович

«В пятом часу утра, 25 января, – приводим слова из „Описания войны 1806 и 1807 годов”, составленного генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским, – Барклай де Толли выступил из Фрауэндорфа по дороге к Ландсбергу. Спокойно было начало марша. Не доходя Гофа, Барклай де Толли получил приказание Беннигсена держаться, пока армия займет позицию при Ландсберге, и расположил войско позади речки; батальон 20-го егерского полка занял селение Зинкен, впереди коего стали два эскадрона изюмских гусар и два конные орудия поручика Сухозанета (ныне генерал от артиллерии).

В три часа пополудни дали знать Барклаю де Толли о приближении французов и о прибытий Наполеона в авангард. Дорохов пошел с двумя эскадронами гусар на усиление передового отряда и принял над ним начальство. Вскоре атакованный, он держался, сколько мог, но потом отступил пред превосходящей силой. Французские батареи уже засыпали ядрами два орудия Сухозанета, так что через полчаса у него оставалось в живых только четыре канонира; все другие, равно и лошади, были убиты или ранены.

Захваченные Дороховым пленные подтвердили показание о присутствии Наполеона при войсках. Настоящее поколение не может иметь понятия о впечатлении, какое производило на противников Наполеона известие о появлении его на поле сражения! Но Барклая де Толли оно не поколебало.

О хладнокровии его можно было сказать, что, если бы вселенная сокрушалась и грозила подавить его своим падением, он взирал бы без содрогания на разрушение мира. „Во всяком другом случае, – доносил он, – я бы заблаговременно ретировался, дабы при таком неравенстве в силах не терять весь деташемент мой без пользы, но через офицеров, которых посылал я в главную квартиру, осведомился я, что большая часть армии еще не была собрана при Ландсберге, находилась в походе, и никакой позиции взято не было.

В рассуждении сего я почел долгом лучше со всем отрядом моим пожертвовать собой столь сильному неприятелю, нежели, ретируясь, привлечь неприятеля за собой и через то подвергнуть всю армию опасности”.

С сими же офицерами Барклай де Толли получил уверение Беннигсена в скорой присылке ему помощи. Покинутый, между тем, произволу собственных сил, простиравшихся только до пяти тысяч человек, Барклай де Толли поставил Изюмский полк и конную артиллерию у моста, через который надобно было проходить неприятелю; во второй линии стали полки ольвиопольский гнусарский, 20-й егерский и Костромской мушкетерский; 1-й егерский полк занимал лесистую гору на правом крыле, а 3-й егерский был послан налево, в лес, где уже застал французских стрелков.

Обеспечивая себя от обхода сим лесом, Барклай де Толли подкрепил 3-й егерский полк 20-м и, распорядясь таким образом, ждал Наполеона. Вскоре французы приблизились к мосту и покушались переходить через него, но картечь удержала их. Прибыл Наполеон и огнем батарей своих принудил нашу артиллерию отступить.

Тогда конные егеря его быстро перешли по мосту. Дорохов атаковал их изюмцами и казаками, и прогнал за мост. Удачная атака соблазнила ольвиопольских гусар. Без приказания понеслись они вперед, за мост, но были опрокинуты французами, обращены на Изюмский полк и привели его в замешательство. Усугубя силы свои, французы ударили на Костромской мушкетерский полк.

Командовавший им генерал-майор князь Щербатов (впоследствии московский военный генерал-губернатор и член Государственного Совета) три раза прогонял неприятеля батальным огнем, но должен был уступить и был почти уничтожен, потеряв все свои знамена, кроме одного. Между тем Наполеон ставил войска полукругом около нашего отряда и подвигался вперед со всех сторон. В невозможности держаться долее, Барклай де Толли спешил проходить через Гоф, решаясь биться за селением до истощения сил.

Сражаясь между тем на правом крыле нашем, 1-й егерский полк был отрезан от отряда, начал отступать, несколько раз отражал окружавшую его конницу и, наконец, рассеянный французами, спасся в леса. Бывшие на левом крыле 3-й и 20-й егерские полки, также сильно атакованные, отступили в порядке. Собирая войско и удерживая неприятеля в Гофе, Барклай де Толли пришел на вторую позицию, где встретил посланного к нему генерал-майора князя Долгорукова 5-го, с пятью батальонами пехоты.

Наскоро устроив отряд, он приказал князю Долгорукову держаться на занятом им месте, а сам, с 3-м и 20 – м егерскими полками, пошел налево в кустарники, которыми подвигались французы, намереваясь отрезать его от Ландсберга. Пока он удерживал здесь неприятеля, Наполеон атаковал и начал сбивать князя Долгорукова, но в то самое время пришли из Ландсберга на поле битвы два полка наших кирасир: его величества и Орденский; смерклось, и Наполеон прекратил нападение. Если он не уничтожил нашего отряда, причинами тому были наступление вечернего мрака и глубокий снег, препятствовавший быстрым движениям французов.

Потеря наша под Гофом неизвестна. На другой день после этого дела Барклай де Толли, как ниже увидим, был ранен и не успел собрать сведений об утрате людей, пушек и знамен, а на третьи сутки произошло сражение под Прейсиш-Эйлау, огромностью своей поглотившее предшествовавшие арьергардные дела.

Барклай де Толли заключил свое донесение Беннигсену о бое при Гофе следующими словами: «Мне и сотоварищам моим, в сем деле храбро сражавшимся, остается успокоиться тем, что удержана была наша позиция, и чрез что армия от внезапного наступления всех неприятельских сил была защищена: таковы бы были наше назначение и вся наша цель, и если сие удалось, то вознаграждены все жертвы. Предоставляю благоусмотрению Вашему: выполнено ли сие нами было, или нет? а я надеюсь, что не оставите воздать нам справедливость».

Разбив Барклая де Толли, Наполеон расположился на ночь в Гофе, в виду нашей армии, которая собиралась у Ландсберга, а оттуда, в ночи на 26 января, выступила к Прейсиш-Эйлау, в намерении соединиться с Лестоком и защищать Кенигсберг. Прошед через Эйлау, главнокомандующий оставил впереди его Барклая де Толли, с приказанием составлять отрядом своим арьергард, когда через город будет проходить Багратион.

По следам нашей армии двинулся Наполеон из Гофа. Послав против Багратиона Мюрата, он повел на него нападение сам и, атаковав его центр, начал обходить фланги. Не имея сил противиться многолюдству неприятелей, князь Багратион приказал отступать и спешил проходить через Эйлау. Французы следовали за ним. Расположенный в садах и у выходов из города, Барклай де Толли встретил неприятеля пушечным и ружейным огнем.

Остановленные мгновенно, французы вскоре вломились в город, где кровь полилась реками. Неприятели нападали отчаянно и встречали ожесточенный отпор. Артиллерия обеих сторон стреляла в улицах, на расстоянии нескольких сажен одна от другой. Город Эйлау более и более наполнялся французами. Князь Багратион и Барклай де Толли, подавляемые превосходством сил, не могли устоять и отступали шаг за шагом.

При конце боя Барклай был ранен пулей в правую руку, с переломом кости, и, почти обеспамятев, погиб бы в общей свалке, если бы не подоспел унтер-офицер Изюмского гусарского полка Сергей Григорьев Дудников – сохраним для потомства его имя, который, увидев Барклая, раненного и в опасности, посадил его на свою лошадь и, вывезя из боя, тем «спас ему жизнь», как писал главнокомандующий, Беннигсен. Шефский адъютант 3-го егерского полка поручик Бартоломей (умерший в 1839 году, в чине генерал-лейтенанта) перевез Барклая в Мемель, где тогда находились многие из наших раненых. Дудников был награжден знаком отличия Военного ордена.

Полученная Барклаем де Толли рана положила основание необыкновенно быстрому его возвышению. Император Александр, на пути из Петербурга к Беннигсеновой армии, провел два дня, 25 и 26 марта, в Мемеле, и, удостоив больного Барклая своим посещением, после продолжительного с ним разговора о тогдашних военных действиях и о состоянии армии, возымел полное доверие к его воинским способностям.