Евгений Евтушенко. Все стихи - Евгений Евтушенко

1961

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Глубина

В. Соколову

Будил захвоенные далирев парохода поутру,а мы на палубе стоялии наблюдали Ангару.Она летела озаренно,и дно просвечивало в нейсквозь толщу волн светло-зеленыхцветными пятнами камней.Порою, если верить глазу,могло казаться на пути,что дна легко коснешься сразу,лишь в воду руку опусти.Пусть было здесь немало метров,но так вода была ясна,что оставалась неприметнойее большая глубина.Я знаю: есть порой опасностьв незамутненности волны,ведь ручейков журчащих ясностьотнюдь не признак глубины.Но и другое мне знакомо,и я не ставлю ни во грошбессмысленно глубокий омут,где ни черта не разберешь.И я хотел бы стать волноюреки, зарей пробитой вкось,с неизмеримой глубиноюи каждым     камешком             насквозь!

1952

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Граждане, послушайте меня…

Д. Апдайку

Я на пароходе «Фридрих Энгельс»,ну а в голове — такая ересь,мыслей безбилетных толкотня.Не пойму я — слышится мне, что ли,полное смятения и боли:«Граждане, послушайте меня…»

Палуба сгибается и стонет,под гармошку палуба чарльстонит,а на баке, тоненько моля,пробует пробиться одичалопесенки свербящее начало:«Граждане, послушайте меня…»

Там сидит солдат на бочкотаре.Наклонился чубом он к гитаре,пальцами растерянно мудря.Он гитару и себя изводит,а из губ мучительно исходит:«Граждане, послушайте меня…»

Граждане не хочут его слушать.Гражданам бы выпить и откушатьи сплясать, а прочее — мура!Впрочем, нет,— еще поспать им важно.Что он им заладил неотвязно:«Граждане, послушайте меня…»?

Кто-то помидор со смаком солит,кто-то карты сальные мусолит,кто-то сапогами пол мозолит,кто-то у гармошки рвет меха.Но ведь сколько раз в любом кричалои шептало это же начало:«Граждане, послушайте меня…»

Кто-то их порой не слушал тоже.Распирая ребра и корежа,высказаться суть их не могла.И теперь, со вбитой внутрь душою,слышать не хотят они чужое:«Граждане, послушайте меня…»

Эх, солдат на фоне бочкотары,я такой же — только без гитары…Через реки, горы и моряя бреду и руки простираюи, уже охрипший, повторяю:«Граждане, послушайте меня…»

Страшно, если слушать не желают.Страшно, если слушать начинают.Вдруг вся песня, в целом-то, мелка,вдруг в ней все ничтожно будет, кромеэтого мучительного с кровью:«Граждане, послушайте меня…»?!

1963

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Дай бог!

Дай бог слепцам глаза вернутьи спины выпрямить горбатым.Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во властьи не геройствовать подложно,и быть богатым — но не красть,конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,не сожранным ничьею шайкой,ни жертвой быть, ни палачом,ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,когда идет большая драка.Дай бог побольше разных стран,не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя странатебя не пнула сапожищем.Дай бог, чтобы твоя женатебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,глас божий слыша в детском крике.Дай бог живым узреть Христа,пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,а как сгибаемся убого.Чтоб не извериться во всем,Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всегои сразу всем — чтоб не обидно…Дай бог всего, но лишь того,за что потом не станет стыдно.

1990

Евгений Евтушенко.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.

Два города

Я, как поезд,     что мечется столько уж летмежду городом Да          и городом Нет.Мои нервы натянуты,            как провода,между городом Нет            и городом Да!

Все мертво, все запугано в городе Нет.Он похож на обитый тоской кабинет.По утрам натирают в нем желчью паркет.В нем диваны — из фальши, в нем стены —                                 из бед.В нем глядит подозрительно каждый портрет.В нем насупился замкнуто каждый предмет.Черта с два здесь получишь ты добрый совет,или, скажем, привет, или белый букет.Пишмашинки стучат под копирку ответ:«Нет-нет-нет…      Нет-нет-нет…            нет-нет-нет…»А когда совершенно погасится свет,начинают в нем призраки мрачный балет.Черта с два —      хоть подохни —            получишь билет,чтоб уехать из черного города Нет…

Ну, а в городе Да — жизнь, как песня дрозда.Этот город без стен, он — подобье гнезда.С неба просится в руки любая звезда.Просят губы любые твоих без стыда,бормоча еле слышно: «А,— все ерунда…» —и сорвать себя просит, дразня, резеда,и, мыча, молоко предлагают стада,и ни в ком подозрения нет ни следа,и куда ты захочешь, мгновенно тудаунесут поезда, самолеты, суда,и, журча, как года, чуть лепечет вода:«Да-да-да…      Да-да-да…            Да-да-да…»Только скучно, по правде сказать, иногда,что дается мне столько почти без трудав разноцветно светящемся городе Да…

Пусть уж лучше мечусь            до конца моих летмежду городом Да            и городом Нет!Пусть уж нервы натянуты,                  как провода,между городом Нет            и городом Да!

1964

Строфы века. Антология русской поэзии.

Сост. Е.Евтушенко.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Дворец

Сказки, знаю нас — напрасно вы не молвитесь!Ведь недаром сон я помню до сих пор:я сижу у синя моря, добрый молодец.Я кручинюсь. Я оперся о топор.

Призывал меня вчера к себе царь-батюшкаи такие мне говаривал слова:«На тебе, гляжу, заплатанное платьишко,да и лапти твои держатся едва.

Гей, возьмите, мои слуги, добра молодца,отведите его к синю морю вы.А не сделает к утру — пускай помолится.Не сносить ему шалавой головы!

Вы ведите его к морю, да не цацкайтесь!»Благодарно я склонился до земли.Подхватили меня крепко слуги царскиеи сюда, на эту кручу, привели.

Был не очень-то настроен веселиться я,как избавиться, не знал я, от беды.Вдруг я вижу что Премудрой Василисоюпоявляешься ты прямо из воды!

На меня ты, подбодряя словно, глянулаи, пройдя по морю синему пешком,трижды топнула решительно сафьяновым,шитым золотом заморским сапожком.

Там, где бровью указала чернодужною,затвердели волны глыбами земли.Где на землю кику бросила жемчужную,там палаты камня белого взошли.

И смотрел, застыв на круче, удивленно я,как, улыбкой создавая острова,доставала ты, шутя, сады зеленыето из лева, то из права рукава.

Птиц пустила в небеса, мосты расставила.«Будь спокоен!— мне сказала.— Можешь спать».И скользнула легкой тенью, и растаяла,и оставила до случая опять.

А наутро просыпаюсь я от гомона.Вижу я — стоит народ, разинув рот.Вижу — движется ко мне толпа огромная,окружает и к царю меня ведет.

Царь дарит меня и милостью и ласкою(правда, милость государя до поры),но пока хожу, одет в наряды фряжские,и уже поют мне славу гусляры.

И не знают люди, чудом ослепленные,что не я — его действительный творец,что не мной сады посажены зеленыеи построен белокаменный дворец…

1952