Прощальная весна - Александр Аде

– Мы оставили все в том виде, как было при ее жизни, – говорит мамаша и принимается плакать. – Мы редко здесь бываем. Тяжело…

Маленькая комнатенка. Кроватка, столик, стульчик, этажерка, полочки с книжками и тетрадками. Чистенько, как и во всей квартире. Но что-то здесь откровенно не так. И я, напрягши осоловелые мозги, начинаю догадываться – что. Это не берлога подростка – скорее скромная келейка тихой немолодой фемины.

Я бы предпочел побыть здесь один – хотя бы минут десять, полазить и поглазеть, но хозяева наверняка не позволят, это для них сущее святотатство. Но даже поверхностный осмотр помогает мне постичь слова отмороженного наркомана Гоги.

Родители и впрямь обожали свою дочь – но не реальную Нику, а некую условную барышню, правильную и послушную. И дома она старалась быть такой, чтобы не разочаровывать предков, которых, наверное, любила. Но за пределами маленького семейного круга оттягивалась по полной…

Мы снова в гостиной. Снова над нами белым и золотистым кругом горит люстра – такие, кажется, при брежневском развитом социализме клепал один из местных военных заводов.

– Хотелось бы почитать Никины стихи, – говорю я.

– Стихи? – оба родителя приходят в дружное изумление.

– Вы не знали, что она писала стихи? – в свою очередь удивляюсь я.

– Час от часу не легче!

Никина мамаша огорченно всплескивает худыми морщинистыми руками и принимается в возбуждении бегать по комнате, мелко жестикулируя, точно препираясь сама с собой. Или с мертвой дочерью.

А папаша добавляет солидно:

– После ее… в общем, мы перерыли все вещи Ники. Никаких стихов не было. Это абсолютно точно. Я головой ручаюсь!

– У вас неверные сведения, – убежденно заявляет мамаша, неожиданно притормозив свою беготню. – Уж поверьте нам, Ника стихов не писала!

– Вы уверены в этом? – кротко спрашиваю я.

– Еще бы!.. Нам ли не знать!.. – перебивая друг друга, кричат они, точно от того, баловалась Ника поэзией или нет, зависит их будущее.

– Верю, господа, верю! – Я примиряюще выставляю перед собой ладони. – В конце концов, это такая мелочь.

– Нет, не мелочь, – энергично возражает мамаша. – Дочка ничего от нас не скрывала, а уж стихи показала бы наверняка. – Стихи! Вот еще!

Фыркнув, она топает ногой в туфле. Хоть она и у себя дома, но оделась, как будто в гостях: длинный серый свитер, коричневые отутюженные брюки и черные туфли.

– Верно. Какие еще стихи! – подхватывает муж, впрочем, далеко не так уверенно.

Странное дело. Казалось бы, эти люди глубоко несчастны, раздавлены, да что там – почти мертвы. Но нет. Я задел какую-то потаенную струнку – и они, позабыв свое невыносимое горе, готовы спорить и негодовать.

Нет, пацаны, как хотите, а человек – Богом или природой – сработан на совесть. Добротно. С многократным коэффициентом сопротивления любым жизненным передрягам.

Еще чуток потрепавшись, прощаюсь.

Но перед уходом узнаю домашний телефон одноклассницы Ники. Зовут ее Таней. Танюшкой. Она – самый последний человек, который, естественно, за исключением убийцы (если таковой вообще существует) общался с живой Никой. Именно от нее Ника отправилась в шестнадцатиэтажку, где закончила свое земное существование.

Никины родители провожают меня любезно, с реверансами, но я нутром чую, как сильно они разочарованы. Наверняка жалеют, что связались с таким туповатым хромым недотепой.

Вернувшись домой, звоню Танюшке.

В телефонной трубке появляется усталый грубый женский голос, скорее всего, Танюшкиной мамаши. Обстоятельно объясняю, зачем понадобилась ее дочь. «Хорошо, – поразмыслив, заявляет она. – Даю на разговор пять минут. Не больше».

Круто.

В трубке возникает другой голос, звонкий и молодой.

– Ника моей подругой не была, – с места в карьер начинает Танюшка. – Она вообще в классе ни с кем не дружила. Просто, когда прогуливала уроки, брала у меня тетрадки. Я была у нее вроде справочного бюро: какие занятия в школе, что новенького.

– То есть, ничего о жизни Ники ты не знаешь?

– Верно, – радостно подтверждает Танюшка.

– Как же она оказалась у тебя в день своей смерти?

– Напросилась. А до этого она у меня никогда не была.

– Ника писала стихи…

– Стихи? – удивляется Танюшка.

– Послушай, это не телефонный разговор. Нам бы встретиться и малость тет на тет побеседовать.

– Побеседовать, – упавшим голосом повторяет девчушка следом за мной – и тут же пропадает. А я представляю, как она, прикрыв трубку вспотевшей ладошкой, шепчет матери: «Он хочет встретиться».

Затем появляется вновь и заявляет отстраненно, как взрослая:

– Извините, но мне нечего добавить. Так что встречаться нет смысла, – ее голосок подрагивает растерянно и виновато.

Так. Получила мамашины инструкции.

– Да ладно, Тань, я не настаиваю. Можно и по телефону… В тот день она была у тебя дома. И вы болтали… О чем? О школе? О мальчиках?

– Не помню… Вот, честное слово, не помню! Меня в том году этот… из милиции расспрашивал. Я и ему сказала, что не помню, хотя это было почти сразу после… ну, после события. А теперь и точно все позабыла. Вообще-то в тот вечер больше я говорила, а Ника слушала.

– Она была веселая? Грустная? Озабоченная? Какая?

– Обычная.

– То есть?

– Молчаливая. Иногда улыбалась.

– Ей кто-то позвонил?

– Никто. Она сама звонила своей маме, сказала, что останется ночевать у меня. А потом вдруг – около одиннадцати вечера – оделась и ушла.

– Когда она от тебя выходила, может, как-то по-особому попрощалась? Ты же понимаешь, человек, который собирается покончить с собой, держится необычно, нервозно. Например, вдруг заявляет: «Прощай, увидимся в другом месте».

– Нет. Вроде сказала: «Пока». И все.

– Последний вопрос – и перестану тебя мучить. Я уже понял, что у Ники задушевной подружки не было. Но, вероятно, существовала некая барышня, с которой она трепалась – хоть иногда. Хоть раз в неделю. Была такая?

Танюшка задумывается – и вскрикивает:

– Ой, чуть не забыла! Рита.

– Итак, она звалась Ритой. И как мне ее найти?

– Я знаю только, что она учится в университете. На искусствоведа. Или на культуролога. Что-то вроде этого.

– А телефон? Адрес?

– Понятия не имею. Правда-правда! Она тоже была замкнутая, как Ника. А связаться с ней вы можете «ВКонтакте».

– Не понял… Где?

Танюшка жизнерадостно смеется, и у меня появляется ощущение, что я – мохнатый динозавр, которого откопали из-под многометрового слоя льда, а он чудом оказался жив и теперь развлекает ребятишек в зоопарке.

– «ВКонтакте» – это социальная сеть в интернете, – поясняет Танюшка. После чего спрашивает с оттенком участливой снисходительности в голосе: – У вас есть интернет?

– Не волнуйся, имеется, – зло отвечаю я, как обиженный ребенок.

– Ладно, сделаем так, – весело и доброжелательно заявляет Танюшка. – Рита у меня в друзьях. Я ей сейчас напишу, что вы хотите с ней поговорить. Диктуйте свой телефон…

Закончив беседу с Танюшкой, тут же приказываю себе выяснить, что за зверь такой – «ВКонтакте». Лезу в интернет, который стал мне уже родным, терпеливо копаюсь в немалом количестве виртуальных девах, носящих то же имя и ту же фамилию, что и Рита…

И все-таки нахожу ее персональную страничку!

На ней шестнадцать фотографий, портретных и групповых: девчонка в компании одноклассников и однокурсников. А еще обнаруживаю солидных размеров список Ритиных любимых произведений: книжек, кинофильмов и музыки. Барышня обожает классику, отечественную и зарубежную.

Похвально.

На групповых снимках заметно, что девочка предпочитает держаться в сторонке, тихая, точно окостеневшая, с улыбкой Моны Лизы. Но – что самое интересное – она действительно напоминает Джоконду. Овалом полненького личика, маленьким женственным ртом и – главное – хитрюще-задумчивыми глазенками.

Рита наверняка догадывается об этом сходстве и всячески старается его подчеркнуть: на большинстве фоток у нее волосы ниже плеч, расчесанные на прямой пробор и завитые.

Перед сном говорю Анне:

– У меня нешуточная проблема. Не получается проводить расследование по выходным и в перерывах между своей высокоинтеллектуальной работой. Катастрофически не хватает времени. Тут надо однозначно выбирать: либо я диспетчер, либо – сыщик.

– Я обеими руками за то, чтобы ты был сыщиком, – она тихонько бодает меня лбом. – Ведь это тебе нравится, верно? А когда отыщешь убийцу – а ты непременно его найдешь – тогда и вернешься к диспетчерским обязанностям. Строительная фирма обязательно тебя примет – не сомневаюсь ни секунды. Ты зарекомендовал себя как исключительно ценный работник.

Ласково, как старый добрый друг, обнимаю ее, и жестковатые курчавые волосы щекочут мою щеку.

Танюшка выполнила обещание – вчера Рита звякнула мне на сотовый, и мы договорились о встрече.