Запрещенная история, или Колумб Америку не открывал - Николай Непомнящий

В дневнике Колумба мы обнаружили отсутствие колебаний при выборе маршрута, а также при самом передвижении в огромном, казалось бы, неведомом океане. Суда шли до Канар и оттуда на широте этих островов – к Новому Свету. То есть на всем протяжении маршрута они постоянно пользовались дующими восточными пассатами и благоприятными течениями в океане. То был лучший для парусников маршрут в Атлантике.

Д.Я. Цукерник, историк из Алма-Аты, замечает, что, двигаясь по неизвестному маршруту, кораблям следовало бы идти только в светлое время суток, а ночью либо останавливаться, либо замедлять плавание, чтобы не натолкнуться на остров или другую землю. Но каравеллы шли полным ходом днем и ночью, как будто кормчий был уверен, что никаких неожиданностей нет и не будет…

Каравелла «Ниньа» – любимый корабль Х. Колумба

Колумб перед отправлением с Канарских островов вручил командирам кораблей пакеты, написав на них, что вскрыть их можно только в случае разъединения бурей. Там было сказано, чтобы при отдалении судов на 700 лиг от Канарских островов они не двигались ночью. 700 лиг – это 4150 километров. Восточные острова Карибского архипелага находятся от Канар именно на таком расстоянии… Откуда адмирал знал об этом?

Проблема возвращения домой встала перед участниками экспедиций в первые дни плавания. Морские течения и пассаты пугали членов команды: матросы думали, что они станут неодолимым препятствием для возвращения домой. Единственным человеком, сохранявшим спокойствие и невозмутимость, был Колумб. Он успокаивал моряков, уверяя, что обратно они поплывут тоже с попутным ветром.

Обратно флотилия шла на северо-восток и более двух недель уверенно продиралась сквозь ветры и волны именно в этом направлении. Там она попала в зону постоянно дующих западных ветров и течения, ими образованного. Затем суда круто повернули на восток и на большой скорости подошли к Азорам. То был лучший маршрут из Старого Света в Новый!

Друг детства Колумба и участник его второй экспедиции Микеле ди Кунес в письме от 15–28 октября 1495 года писал, что, когда Колумб заявил, будто Куба – это берег Китая, один из участников плавания с этим не согласился и большинство спутников тоже. Тогда адмирал прибег к угрозам и заставил людей произнести заранее подготовленную клятву, что они согласны с ним во всем и обязуются никогда не излагать иных взглядов. Так руководители экспедиции распространили лживые сведения, будто бы открытые земли – Азия и цель экспедиции – лишь достичь ее.

Бартоломе Колумб, брат и сподвижник Христофора, показал: «В те времена, когда брат ходатайствовал об этом, над ним издевались, говоря, что он, наверное, хочет открыть Новый Свет». Ни в Средневековье, ни в иное время Азия никогда не именовалась так…

Глава 1

Кто был первым? Мореходы Древнего Востока осваивают Африку и… Австралию

В первых числах августа 1487 года три корабля Бартоломеу Диаша вышли из Лиссабона и отправились в путешествие, которому суждено было стать решающим этапом великой морской экспансии Португалии. Записки Жуана ди Барруша сохранили для нас детали этого плавания.

Каравелла Бартоломеу Диаша

Современные историки географических открытий нечасто вспоминают бога. Но в случае с португальскими плаваниями это иногда приходится делать. У их участников существовал обычай: места, куда они прибывали, называли по святцам – именам святых католического календаря. Зная об этом, историки смогли достаточно точно определить районы, где побывали путешественники. Так, например, был определен день прихода Диаша в бухту Святой Барбары в Конго – 4 декабря (популярность этой святой была велика у моряков и военных в Португалии второй половины XV века). Четыре дня спустя эскадра достигла Китовой бухты (Уолфиш-Бэя), названной тогда бухтой Непорочной Девы, а затем пришла в бухту Элизабет. Земли эти показались португальцам такими мрачными, что за ними закрепили имя «Угрюмые пески». Тогда они не подозревали, что дюны скрывают алмазные россыпи…

Но у нас сейчас речь пойдет о другом. Всюду, где суда приставали к берегу, за ними наблюдали сотни внимательных глаз. Облик каравелл надолго оставался в памяти прибрежных жителей, фиксировавших всех чужеземцев, откуда бы они ни прибывали – по воде или посуху.

К югу от Уолфиш-Бэя армаду подхватили сильные юго-восточные ветры и донесли до бухты Ангра-Пекена, в теперешней Намибии. На берегу мореходы установили каменную плиту – падран, которую везли для такого случая из самой Португалии. Здесь Диаш переступил границу достигнутого соотечественниками. Мыс Доброй Надежды приближался с каждым днем…

Но он не подозревал, что для кого-то он давным-давно оказался пройденным пунктом длинного маршрута!

В конце XX века в научной прессе появились сообщения о любопытных находках археологов на различных отрезках побережья Южной Африки – о наскальных рисунках, изображающих странные корабли. Они были нанесены острым предметом на прибрежные скалы в нескольких пунктах побережья и, скорее всего, сделаны по памяти. Рисунки сравнили со старыми книжными гравюрами. В чем-то они совпали, в чем-то – нет. Португальские исследователи, склонные всегда слегка преувеличивать значение соотечественников в истории мореплавания, настаивают на том, что на всех изображениях – именно португальские корабли. Но достаточно взглянуть на рисунки, чтобы усомниться в этом. Действительно, четыре судна на первых из найденных рисунков похожи на «оригиналы», сохранившиеся в старых книгах и на старинных картинах. Но остальные… Их нашли позже других в местечке Салманс-Крааль в районе Кланвильяма. Даже при беглом знакомстве с рисунками у исследователей сразу зародилось сомнение: а не финикийские ли это суда?

Наскальный рисунок корабля в Салманс-Краале, Южная Африка и изображение финикийского корабля на древнегреческой вазе

Финикийцы в Южной Африке? За две тысячи лет до португальцев? Этого ученые из Лиссабона и Порту никак не хотели допускать. Англичане высказались в пользу финикийцев. Ведь рисунки органически дополнили известные данные Геродота о плавании вокруг Африки при фараоне Нехо… «Каравеллы – лучшие из судов, бороздящих моря, и нет места, где бы они не могли пройти», – писал средневековый хронист. Добавим к этому: лучшие из судов Средневековья. А ведь были еще античные суда, и плавали они быстрее, а порой и дальше португальских. Доказательств этого с каждым годом все больше и больше.

Знаток древнего мореплавания из Санкт-Петербурга А. Снисаренко в свое время в книге «Эвпатриды удачи» дал развернутую характеристику морского флота финикийцев, которые «обслуживали», кстати, многие страны и народы древнего Средиземноморья, в частности египтян. Вот что он пишет:

«Пророк Иезекииль подробно и со знанием дела описывает тирские корабли, приоткрывая попутно завесу над международными связями Тира, чьи пределы были в «сердце морей». Для палуб и, по-видимому, для корпуса тиряне использовали кипарис из Сенира, или Сеннаара, то есть из Шумера. Мачты изготавливали из ливанского кедра, весла – из «дубов васанских», произраставших в Батане, районе Палестины. Скамьи для гребцов (ими были жители другого, соседнего с Тиром финикийского города Сидона) строгали из кипрского бука и отделывали слоновой костью. Для парусов доставляли узорчатые полотна из Египта, они же служили флагом в дополнение к вывешивавшимся по бортам щитам и шлемам…». Управление кораблями тиряне не доверяли никому, ревниво храня секреты морского ремесла.

Качественно иными были военные корабли Финикии, больше всего известные по рельефам из дворца Синаххериба, сына Саргона. Обладая всеми достоинствами египетских военных кораблей, они имели совершенно иную конструкцию, которую позднее переняли греки и римляне. Прежде всего, на них можно обнаружить две палубы. Основным движителем были весла, с помощью которых можно было передвигаться в любом направлении, независимо от течений и погоды. Низкие борта компенсировались фальшбортом, укрывавшим гребцов. Такие корабли назывались дикротами.

Изображение финикийского корабля на рельефе из города Сидон

Но самым главным новшеством финикийских военных кораблей был мощный таран, позаимствованный, видимо, у критян. Такие плавучие крепости могли удовлетворить самого взыскательного пирата древности, а также выдержать путешествия на большие расстояния.

Финикийцы были скрытными и хитрыми мореходами. «Однажды карфагенские купцы даже утопили собственный корабль только для того, чтобы плывшие следом чужаки не выведали, куда и зачем они направились», – продолжает рассказ о финикийских мореходах другой знаток средиземноморских древностей И. Шифман. «Карфагенские власти, покровительствовавшие такой политике, возместили этим купцам убытки. Может быть, именно поэтому мы так мало знаем о финикийских мореплавателях и до нас не дошли, за крайне редкими исключениями, их имена. А кто знает, не совершали ли финикияне еще более далекие плавания, о которых не сохранилось никаких упоминаний в произведениях древних авторов? Не сохранилось именно вследствие той таинственности, которой было окутано финикийское мореходство…».